Читать книгу "Каббала власти - Исраэль Шамир"

Во Фландрии свершившимся фактом является союз сионистов с фашистами Филипа Девинтера. В Голландии покойный фашистский лидер Пим Фортейн занимал крайне просионистские позиции. В Англии Мартин Уэбстер поднимает тревогу по поводу «просионистского поворота в политике британских крайне правых». Сионисты могут обеспечить крайне правым легитимность и предоставить им доступ к масс-медиа в обмен на поддержку сионизма, пишет он. Полностью осознавая всё это, некоторые лидеры крайне правых вступили в отношения симбиоза с еврейскими организациями. В России Александр Дугин, значительный мыслитель и харизматическая фигура националистической правой, флиртует с евреями-экстремистами, поселенцами Хеврона. Американский ультраправый сайт[133]проповедует: «Спасти Израиль ещё более жизненно важно, чем победить левых. Нам не следует ослаблять усилий в борьбе против культурного марксизма, но ещё более неотложной, чем ведение войны с марксизмом, для нас является задача спасения Израиля от его собственных лидеров и от полного уничтожения».

Таким образом, сионисты продвигают собственный вариант псевдоправых сил (для борьбы с мусульманами) и псевдолевых сил — для борьбы с коммунистами («сталинистами») и националистами. Их легко опознать по главному признаку: в конечном счёте, все они поддерживают официальную линию еврейства. На одном фланге мы видим Стивена Шварца, который был троцкистом, рейганистом, а сейчас стал мусульманином, но во всех своих воплощениях следует линии партии, прежде призывая к американскому вмешательству в Латинской Америке, на Балканах, а теперь пропагандируя войну против «ваххабитской» Саудовской Аравии[134]. На другом конце — Ленни Бреннер, который всегда называет коммунистов «сталинистами», подстрекает левых к столкновениям с правыми манифестациями и тоже призывает к принятию мер против Саудовской Аравии на основании каких то малопонятных феминистских доводов.

Третья мировая война сделала совершенно необходимой стратегическую коалицию истинно левых и истинно правых сил против их общего врага. Естественно, наши противники боятся этого больше всего на свете. Они пытаются отпугнуть людей образами «коммуняг» и «наци». Таинственным образом «маленький» палестинский вопрос стал лакмусовой бумажкой для выявления настоящей и фальшивой антивоенных позиций. Так, марксистские воззрения друга Палестины, редактора The Socialist Viewpoint Рода Холта были делегитимизированы «мейнстримом» столь же эффективно и безжалостно, как и взгляды Бьюкенена или Собрана.

Антивоенное движение свело левых и правых вместе. Такая лево-правая коалиция желательна с тактической и со стратегической точек зрения, но у неё есть и более глубокий смысл. Левые и Правые олицетворяют собой два различных подхода к жизни, где одни выступают за индивидуализм, а другие — за равенство; одни — за прогресс, другие — за стабильность; одни — за корни, другие — за мобильность; одни — за иерархию, другие — за свободу. И те, и другие хороши и важны. (Да, они могут натворить бед, если потерять над ними контроль, но то же верно и в отношении кроликов.)

Однако поле дискурса представляет собой не прямую линию, а кольцо, состоящее из двух полукругов. Левый и правый полукруги встречаются в двух точках. Одна из них — это центристское болото, республикраты, но зато её противоположность есть идеальная комбинация ума и сердца, место высочайшей духовности, которая сродни Благовещению. Эта далёкая точка встречи левых и правых есть полное отвержение всего спектра стратегий Мамоны, от Глобализации до Сионизма. Для людей, знающих гегелевскую диалектику, это — место, где Левое превращается в свою противоположность — Правое, и лев ложится вместе с ягненком. Духовно оно соответствует встрече Небесного и Земного. Это место любви Бога и Человека, и потому враги Бога и Человека называют его местом ненависти.

СКОТНЫЙ ДВОР — II

Разбирая архивы Джорджа Оруэлла, я нашёл длинное письмо, видимо, написанное одним из друзей покойного писателя. Письмо представляет собой отчёт о событиях, происходивших на Ферме Животных после описанной Оруэллом революции. Думается, что данный отчёт заинтересует всех исследователей этого уникального эксперимента по самоуправлению животных.

Дорогой Джордж!

Работа над диссертацией привела меня на известную тебе Ферму Животных. Точнее, Фонд Рокфеллера предоставил мне стипендию для изучения единственной фермы в мире, где Животные не были подвластны Людям, но сами распоряжались своими судьбами. Я знал по твоему рассказу, что, освободившись от Людского ига, Животные попали под новое, не менее жестокое иго Свиней и их свирепых Псов. Поэтому я с немалым страхом приближался к прочной ограде из колючей проволоки, отделявшей Царство Людей от Царства Животных. На ум шли страшные истории о Людях и Зверях, сгинувших в казематах Фермы.

У ворот меня встретили старый Пёс в форме и симпатичная Свинка. Пёс облаял меня и проверил документы (приглашение местного университета), а Свинка предложила послужить мне гидом и показать «подлинную, нетуристскую Ферму». Я принял её услуги, и вскоре мы помчались на тройке гнедых Коней по широким проспектам Фермы. Тем временем Свинка — её звали Линда — вовсю болтала, рассказывая мне о новых и не столь уж новых событиях в Республике Животных.

Она рассмеялась, когда я шёпотом спросил о свирепых Псах и их несчётных жертвах. Оказывается, ужасы революционной эпохи давно канули в Лету вслед за Робеспьеровым террором или казнями Ивана Г розного, и на Ферму пришли либеральные, но патриархальные порядки. Это был тихий сельский уголок, буколический край, так непохожий на шумные, многолюдные и оснащённые современной техникой фермы, села и веси Страны Людей. Время тут остановилось — ни рекламы Кока-Колы, ни призывов любить машинное масло «Шелл» на стенах, ни финансовых экспресс-новостей о курсе акций на бирже. Всё у них было своё, непривычное — свои напитки, свои машины, свои лозунги, призывавшие не покупать, а работать лучше. Посетители извне редко бывали здесь, видимо, многие опасались, что тут их подкараулят описанные тобой, Джордж, страшные Псы.

Несмотря на лозунги, производительность труда на Ферме была одной из самых низких в округе, но Животные хорошо и сытно ели и жили в аккуратных, хоть и не роскошных постройках. Мечта о полном равенстве рухнула после революции, когда был провозглашён лозунг «Все животные равны, но некоторые равнее других». Всё же подавляющее большинство Животных жило в состоянии относительного равенства. Небольшая группа специально выращенных Свиней именовала себя Номенклатурой и правила Фермой, но даже их «улучшенные условия жизни» не так уж резко отличались от средних — побольше жратвы, пошире хлев и доступ к принадлежащей Ферме упряжке Коней были максимумом льгот.

Но Животные были не рады своему благополучию, и правители ворчали громче подданных. Чем ближе был Скот к вершине власти, тем острее точило его недовольство.

Морг маленький гид Линда мечтала оказаться в Мире Людей. Она не сомневалась, что её ожидает карьера звезды Man-пет Шоу, популярной телепрограммы. И она была не одинока в этой тяге к Людям. В первый же вечер Линда привела ко мне в Человеческий Отель своих друзей, Лис и Свиней.