Читать книгу "Гонки на выживание - Хилари Норман"

Он торопливо отхлебнул глоток вина. Александру захлестнула жалость, и она тут же рассердилась на себя за это.

– Почему именно сейчас, Андреас? – спросила она еле слышно. – Почему не раньше, когда она так нуждалась в тебе?

Он опять покраснел и опустил голову, невидящим взглядом уставившись в тарелку перед собой.

– Я хожу к психоаналитику.

Александра молчала, ожидая продолжения.

– Несколько месяцев назад я позвонил Джону Манетти и попросил рекомендовать кого-нибудь.

От изумления она не нашлась с ответом. Трудно было даже вообразить, чего ему это стоило: обратиться не к кому-нибудь, а к Манетти, к человеку, которого он изначально обвинял во всех своих несчастьях!

– Я очень многое узнал о себе… и многое понял.

Подошел официант и налил им еще вина.

Андреас облизнул пересохшие от волнения губы.

– Как ты думаешь, могу я ей написать? – спросил он с не свойственным ему смирением.

– Написать Бобби? Почему же нет? Я думаю, это прекрасная мысль.

– Думаешь, она ответит? – Его лицо вспыхнуло надеждой.

– Честно говоря, не знаю. Полагаю, это будет зависеть от содержания твоих писем.

– Она меня очень ненавидит?

– Я думаю, у нее вообще нет к тебе ненависти, Андреас. Но она глубоко обижена.

Он схватил свой бокал с такой силой, что Александра испугалась, как бы его пальцы не переломили хрупкую ножку.

– И теперь уже слишком поздно?

– Надеюсь, что нет, – ответила она. – Ведь ей всего восемь. – Тут ей вспомнились слова Роберто. – Жизнь – штука долгая.

Оба они в своих рассуждениях не учли, насколько сильно, несмотря на ее возраст, у Бобби было развито женское упрямство и верность матери. Когда в ячейке с ключом от их номера в отеле «Руаяль» в Довиле, где они поселились, пока в «Жаворонке» заканчивались последние приготовления к переезду, стали появляться первые письма, на девочку напал такой страх, что она даже не решалась читать их сама.

– Чего он хочет, мама?

– Он хочет заново познакомиться с тобой.

– Но почему сейчас? Мы только-только начали все снова…

Александра участливо заметила:

– Он почувствовал себя сильнее, Бобби, но ведь мы на это и надеялись. Теперь он в силах встретиться с тобой, не пытаясь тебя удержать.

Письма продолжали приходить, теперь их бросали в почтовый ящик «Жаворонка». Но, вопреки словам матери, Бобби почувствовала не силу, а трусость в этих осторожных письмах, лишь усугублявших в ней ощущение заброшенности.

– Он ничего не знает обо мне, мамочка. Он пишет, что хочет меня видеть, когда я сама буду к этому готова.

Бобби скатала последнее письмо в шарик и с силой запустила им в корзинку для бумаг, стоявшую в углу ее спальни.

– Никогда я не буду готова его увидеть! – с детской категоричностью заявила она.

Как только Бобби ушла в сад играть с Легавым, недавно приобретенным щенком немецкой овчарки, забракованным полицией Трувиля, Александра вернулась в спальню дочери и вытащила скомканное письмо из корзины.

Она села за письменный стол Бобби и расправила листок, исписанный неровным, с сильным наклоном почерком Андреаса. Она быстро пробежала глазами письмо. Бобби была права: письмо оказалось неискренним, фальшивым, чересчур вежливым. Это чувствовалось даже в подписи: «Твой отец, Андреас Алессандро».

Неудивительно, что Бобби боялась этих писем и не доверяла им. Андреасу предстоял долгий путь, если он надеялся на воссоединение со своей упрямой дочерью.

Она подошла к окну и посмотрела в сад, который Виктор, их новый садовник, лишь недавно начал приводить в порядок. Бобби и Легавый катались в высокой траве в опасной близости от клумбы, только что засаженной дельфиниумом.

Александра подняла руку, собираясь постучать костяшками пальцев по стеклу, но замерла на полпути: девочка и собака успокоились сами. Бобби, как всегда, в джинсах, растянулась на спине, а Легавый устроился рядом со своей юной хозяйкой в позе сторожа, скрестив лапы и высоко подняв голову.

Александре вспомнились рассказы Андреаса о Рольфе, ставшем его верным спутником и защитником в детские годы в Швейцарии. «Хоть это их объединяет», – подумала она и мысленно дала себе слово написать Андреасу, посоветовать ему отыскать, если они сохранились, свои старые фотографии с Рольфом и послать их Бобби.

48

В один из сумрачных ноябрьских дней 1980 года Бобби Алессандро, только что вернувшаяся домой из школы, бросилась ничком на кровать. С минуту она разглядывала лежащий перед ней чистый листок бумаги, потом начала писать:

«Дорогой папа,

я решила провести с тобой Рождество, если предложение еще в силе. Мне, конечно, придется вернуться в Онфлер к Новому году; мы с мамой всегда справляем его в «Жаворонке» вместе с нашими близкими друзьями.

Извини, что так долго тянула с ответом. Если уже слишком поздно, так и скажи. Не беспокойся, я пойму.

Роберта».

Она быстро перечитала письмо, сложила листок и спрятала его в конверт, надписала адрес и положила письмо в портфель, чтобы отправить на следующее утро по дороге в школу. Потом она села за стол и углубилась в домашнее задание.

– Мам? – начала она, когда они сели обедать за длинным сосновым столом в кухне, где обычно проходили их повседневные трапезы.

– Да, Бобби? – Александра опустила серебряный половник в фарфоровую супницу и щедро зачерпнула дымящегося и ароматного, только что сваренного овощного супа.

Бобби тщательно расправила салфетку у себя на коленях. «Есть ли на свете способ аккуратно бросить бомбу?» – подумала она, решила, что нет, и бросила как пришлось.

– Я написала отцу.

Александра продолжала разливать суп как ни в чем не бывало.

– Это хорошие новости, – сказала она мягко. – Есть какая-нибудь особенная причина?

Бобби кивнула, но ничего не объяснила.

– Мне сообщат эту причину или я должна догадаться сама?

– Я написала, что принимаю его приглашение.

– Это… какое приглашение?

– На Рождество.

– Довольно неожиданное решение, тебе не кажется?

– Нет. – Бобби зачерпнула суп, подняла серебряную ложку над тарелкой и медленно вылила густую, горячую жидкость обратно в тарелку. – Это не было неожиданное решение, мам. Я долго его обдумывала.

У Александры вдруг пропал аппетит. Она не знала, смеяться ей или плакать.