Читать книгу "Ваша жизнь больше не прекрасна - Николай Крыщук"

Или возьми киллеров. Они ведь не из ненависти (куда ни шло), за деньги только убивают. И не от голода и обиды, как, допустим, Федька Каторжный, который был проигран в карты, если помнишь, и в животе карасей разводил. У Федьки, у того даже убеждения были и какая-никакая вера. Он по вторникам да по средам только дурак, а в четверг и умнее других будет. А эти дураки пожизненные. Федор Михайлович с ними только соскучился бы, и ни слова про них гений его не смог бы вывести.

Потому и понятие греха потеряло всякий смысл. Оно подразумевает, что душа у человека живая, что она вибрирует и может однажды изойти в муках от раскаянья. Ну а если душа эта способна распознавать только вкус бифштекса и запах купюр? А ты туда же: покажи да докажи! Люди уже и междометиями разговаривать между собой разучились. Тебе мало собственных глаз, что ты требуешь у меня формул?»

Но Антипов был бы, конечно, не Антипов, если бы ручеек его ворчания не выходил к большим обобщениям. Тут, правда, ум его хоть и продолжал сверкать скептическим острием, но уже ни в кого конкретно не метил.

«Вот, например, все сегодня говорят об исчезновении интереса к жизни, — рассуждал академик, — а в этом нет ничего странного. Самые высокие человеческие порывы произрастают из какой-нибудь близкой и очевидной нужды. Ведь и все художества и изобретения природы направлены на сохранения вида и рода. Тут она даже работает, на наш недомысленный взгляд, с избытком. Известно, что ДНК в организмах намного больше, чем строго необходимо для их построения. Индивидуальный организм воспринимает это как парадокс. Но природа ведь и заботится не о нем отдельном, а обо всех сразу. Мы, может быть, никогда не поймем, зачем саламандре понадобилось в двадцать раз больше полностью различных генов, чем обнаружено у человека. И почему саламандрам с западной части Северной Америки необходимо иметь во много раз больше ДНК, чем однородным саламандрам с восточной части?» По мнению Антипова, всякое творчество — избыточность. Кажущаяся избыточность, потому что конечной целью ее является жизнестроительство и его защита. Мы со своей бесталанной кочки говорим «щедрая», а она просто делом занята. Восторгаемся: «красиво», а она знает только одно — «полезно», «необходимо».

Человек тоже так начинал. Все его великие изобретения родились из потребности выжить. Но процесс «освобождения идей» закончился давно, когда в руках кроманьонца появились первые орудия. В позднейшие эпохи они стали отличаться техникой исполнения, материалом, совершенствованием форм, чем угодно, но не заключенной в них идеей.

Цивилизация, конечно, сделала нас более независимыми от дикой природы, но как биологический вид человек стал деградировать. Постепенное замещение врожденных инстинктов приобретенными превратило его и вовсе в жалкое, надуманное существо. Что киллеры? Любой гражданин готов глотку перегрызть другому уже не за кусок хлеба, а за коробку с эклерами. Интерес вообще подогревается не реальной нуждой, а мыслью о вкусе и преимуществе. Вот за это да, за это могут убить. Отпихивают друг друга локтями в надежде получить какую-нибудь лицензию, на которой сварганил чернильную печать такой же плут, как они сами.

То есть, видишь ли ты, и вдохновение, и страсть, и даже страх остались в той же силе — природа! Но предметы их стали ничтожны. Представь, на съезде нашей генеральной партии раздали бюллетени с именем одного единственного кандидата. Это бы еще ладно. Фокус в том, что не было там ни графы «за», ни графы «против». Можешь, конечно, проголосовать против, но для этого надобно достать авторучку, тем самым совершить саморазоблачительный жест и явить себя как внутреннего врага. Что, казалось бы? Запрета на профессию нет, ГУЛАГа нет, здоровье кремлевское — вынимай ручку и ступай хоть на свою дачку, хоть в бизнес, хоть в Штаты — экспертом по России. Между тем на эту золотую тысячу элиты нашелся только один смельчак. И вот я тебе о нем с восторгом, можно сказать, рассказываю. А весь и поступок: вынул из кармана авторучку.

Теперь жадно возмечтали о бессмертии. Им-то оно на что, скажи помилуй? Ан нет — наука посулила, поблазнила, стоит денег, значит, надо иметь. Думаешь, почему они все так заботятся о своем здоровье? Они и носятся как сумасшедшие не от темперамента или заботы, а потому что быстрый шаг прописан для здоровья врачами. А корпорация «Бессмертие» обещала, что к 2045 году каждый сможет купить себе новое тело. Они хотят дожить до этого праздника и превратиться в бессмертных киборгов. Там уж и искусственный мозг подоспеет. Что ими при этом будут управлять на расстоянии, их нисколько не волнует. Привычка как-никак есть.

Я давно уже слушал ГМ невнимательно, думая о своем и, как всегда, с запозданием укладывая и переживая новую информацию. Но иронические слова о бессмертных киборгах попали как раз в болевую точку. Моих, то есть, размышлений.

Академик был, похоже, ханжа!

Самое большое препятствие для создания наномозга или как это еще называется — думать, что человек уникален и неповторим. Уже в начале пути это препятствие необходимо было преодолеть, от этого представления отказаться. Разве можно иначе пытаться оцифровать личность, а тем более дух, который принадлежит не единичному ведь человеку и не исчерпывается его индивидуальными свойствами?

Зачем же в таком случае Антипову понадобилось создавать для меня киборга-двойника? Удваивать реальность. Шпионил за мной. Да он сам типичный продукт этого Чертова логова, понял я. Ему хотелось, повинуясь, быть может, мрачной минуте, утвердиться в мысли, что человек и в самых своих глубинах вычисляем, предугадываем.

Так физиологи якобы раскрыли тайну человеческой веры, заметив, что после или даже посреди гиперстресса людей посещает внезапное состояние покоя и блаженства. Все дело, оказывается, в критическом уровне содержания эндорфинов. Что вам еще надо знать о происхождении религии?

У Антипова комплекс Люцифера, вот что. Ведь человек, как известно, текуч. Ухватив его в этот миг, надо тут же начинать погоню за вторым, третьим, миллиардным. Кому это по силам?

Оставался, правда, вопрос: как сочетается это в Антипове с апологией природы и с желанием вернуть плоть ее законному владельцу? Может быть с помощью технологий он хотел проникнуть как раз в секрет Создателя?

Я все меньше понимал этого человека, но впервые, кажется, почувствовал к нему неприязнь. Как к таракану или клопу, который неприятен прежде всего тем, что появляется неожиданно и заползает как на свою территорию в самые интимные места.

От профессора я не стал скрывать всего этого, когда он обратил внимание на мой отсутствующий вид.

— Вы знаете, — сказал ГМ, — порой мне казалось, что как раз в случае с вами Владимир Сергеевич мечтал о провале. Да. С одной стороны, азарт владел, конечно, несомненно. А ну как копию нельзя будет отличить от оригинала? И хорошо, говорил. Трушкин — человек крепкий, талантливый. Грош цена достижению, если его можно взять цифрой. А в иные минуты начинал сомневаться. Мол, есть у него (то есть у вас) особый срыв голоса, синкопы в интонации, промежутки между которыми заполнены каким-то замирающим смыслом, что ли, ну, то есть тем, что не стало речью, а возможно, и не собирается стать ею. Их поди угадай. В каком, то есть, месте и что значат? Будто легкая звенящая скорбь. Видишь, говорил, я уже трачусь на скверные поэтизмы. Потому что, не ухватить. Кажется, будто рассказчик задержался в провожатых, оказался незаметно для себя на том берегу, и оттуда позваниванием подает нам какой-то веселый сигнал. Вот этот бубенчик — как передать? И о чем он звенит, черт возьми? Уж не о том же, что его привел в восторг карнавал мертвецов?