Читать книгу "Слуга праха - Энн Райс"

Помнится, я долго размышляла, почему Натана потребовалось отправить в больницу и что за анализы там делали. А Грегори? Его тоже обследовали? И что это за наследственная болезнь? Я знала, что Грегори действительно никогда не лежал в больнице. У него был свой врач, который едва ли имел официальную лицензию, но, насколько я знаю, о больнице речь никогда не шла.

Я поблагодарила Натана за звонок и спросила, как можно с ним связаться в случае необходимости, но тут Грегори выхватил у меня трубку и выскочил из комнаты.

Однако я уловила, что он продолжает говорить на идише, причем совершенно свободно и таким интимным тоном, какого я никогда не слышала. Впервые на моей памяти он беседовал с братом. До того дня он упорно повторял, что все его родственники умерли. Все до единого».

«Когда это случилось?» — спросил я.

«Около месяца назад. Но до сегодняшнего дня я не вспоминала об этом. В глубине души я знала, что Грегори виновен в смерти Эстер. Поняла, когда слушала его лживую речь с обвинениями в адрес террористов. Слишком уж хорошо он был подготовлен к смерти Эстер. Но скажи откровенно, неужели ты думаешь, что он мог убить собственную дочь?»

«Да, думаю, мог, — кивнул я. — Но у него был грандиозный замысел. И нельзя забывать о ребе. Ты когда-нибудь встречалась с ребе? Разговаривала с ним?»

«Нет. — Она покачала головой. — Я не отваживалась пойти: боялась, что меня прогонят. Я отношусь к этим людям с огромным уважением, ведь мои родители были польскими хасидами. Но пойти к ним… Нет. Я слишком хорошо знаю, каковы эти старики».

«Понятно, — сказал я. — Тогда послушай. Старик тоже обвинял Грегори в убийстве Эстер. И хотел знать то же, что и ты: почему он это сделал?»

«Ты понимаешь, что это значит? — спросила Рашель. — Если он убил Эстер ради сохранения семейной тайны, он с тем же успехом может убить и Натана».

«Так Натан не позвонил по поводу ожерелья? — уточнил я. — Мне знаком затворнический образ жизни хасидов, но ведь в новостях только и было, что разговоров об украденном террористами ожерелье».

«Нет, не позвонил. Я, во всяком случае, не слышала. — Рашель вздохнула. — Но и я ведь жила в полной изоляции. Меня окружали только сиделки. Да и Грегори вспомнил об ожерелье только на следующий день после убийства. В первом выступлении он говорил лишь о врагах. А вот на следующий день… Боже! Может, Натан и позвонил ему тогда? Но зачем так беззастенчиво лгать? Или… Почему вообще возник вопрос об ожерелье?»

Я долго молчал, обдумывая ее слова.

«Мне кажется, я нашел объяснение, — после паузы сказал я. — Ясно одно: я разрушил его планы. А они были грандиозными, как и все его замыслы. Но я убил злодеев и тем самым помешал Грегори свалить все на террористов. Эта троица ведь не имела никакого отношения к террористам?»

«Нет, конечно. — Рашель пожала плечами. — Половина мира рыдает вместе с ним, а другая половина над ним смеется. Этих троих бродяг отыскали в каком-то заштатном городишке на юге Техаса. А Грегори теперь заявляет, что враги не остановятся ни перед чем, чтобы расправиться с ним, и деньги, которые они получат за украденное ожерелье, тоже будут использованы против его церкви».

«Ладно, — кивнул я, — давай пока забудем об ожерелье. Пусть он упорно твердит о терроризме и странным образом связывает с ним кражу. Я хочу спросить тебя о другом. Что за лаборатории в Храме разума? В чем их предназначение?»

«Лаборатории? — удивилась она. — Понятия не имею. Я даже не подозревала об их существовании. Знаю, что у Грегори есть свой врач, который пичкает его какими-то препаратами типа гормона роста, протеиновых коктейлей и тому подобного, чтобы сохранить молодость и силу. У этого доктора свой кабинет, где он обследует Грегори, если у того вдруг на градус поднимется температура. Но лаборатории? Если ты имеешь в виду научные, то, насколько мне известно, таких лабораторий в Храме нет».

«Есть, — возразил я. — Огромные лаборатории, в которых люди работают с различными химикатами. И в каждой стоят компьютеры. Лаборанты в оранжевых защитных костюмах содержат все в стерильной чистоте. Я видел их сегодня, но не придал особого значения, потому что искал Грегори».

«Такие оранжевые костюмы носят те, кто занимается исследованием вирусов. — Рашель вздрогнула. — Боже мой! Неужели это действительно связано с болезнью? Что, если Грегори и правда болен? Что же он делал в больнице с Натаном?»

«Не волнуйся, — постарался я ее успокоить. — Уверен, он не причинил вреда брату. И ни он, ни ребе ничем не больны, иначе я понял бы это с первого взгляда, ибо чувствую такие вещи».

Рашель содрогнулась, вспомнив, видимо, о своей болезни.

«Но для чего Храму разума целая армия докторов, блестящих ученых, готовых беспрекословно повиноваться Грегори? — недоумевал я. — Чем занимаются все эти гении, обеспеченные новейшей техникой?»

«Не имею представления, — повторила Рашель. — Было время, когда они собирались организовать производство какой-то дряни вроде духовно просветляющего шампуня или мыла, очищающего от скверны».

Я не смог сдержать смех.

«Нам удалось отговорить его от этой затеи, — продолжала она. — Он увлекся каким-то необыкновенно прибыльным проектом, связанным с оснащением судов и самолетов, обустройством курортов и освоением джунглей, и привлек к этому делу проектировщика из Нью-Йорка…»

«Ну вот, — сказал я, — все вернулось на круги своя: суда, самолеты, джунгли, доктора, ожерелье, брат-близнец…»

«О чем ты?» — не поняла Рашель.

«Видишь ли, Рашель, — постарался объяснить я, — близнецы — это не просто братья, а точные копии друг друга. У Грегори есть брат-близнец, о котором практически никто не знает и которого трудно сразу связать с Грегори, потому что он, например, носит бороду и пейсы. А с помощью брата-близнеца можно сделать очень многое».

Рашель молча посмотрела на меня, и лицо ее исказила гримаса боли.

«Принесу тебе воды», — сказал я.

«Да, хорошо, только холодной, — попросила она, откидываясь на подушки. — У меня пересохло в горле, и я не могу…»

Я быстро пересек сад и вошел на кухню. Открыв холодильник, я обнаружил целую батарею пластиковых бутылок с водой. Прихватив пару и взяв с полки хрустальный бокал, я вернулся к Рашели.

Она полулежала, укрывшись одеялом. Напоив сначала ее, я с удовольствием утолил жажду.

Я очень устал, но не позволял себе поддаться слабости и уснуть. Не следовало рисковать: я мог утратить тело, человеческий облик. Я отпил еще несколько глотков и, глядя на Рашель, гадал, что же я исторг в ее лоно. Было это настоящее семя или лишь его подобие?

Мне пришло на ум, как Самуил смеялся над католическими монахинями, заявлявшими, что забеременели от Святого Духа. Это было в Страсбурге. А потом явилось еще одно воспоминание, на этот раз о Зурване. О, как это радостно — воскрешать в памяти наши беседы!

«Ты можешь сделать это, — говорил он, — но только ценой утраты всех сил. Помни, ты не должен встречаться с женщинами без моего разрешения».