Читать книгу "В глуби веков - Любовь Воронкова"

Гефестион то дрожал в ознобе, то сгорал от жара. И в те минуты, когда Александр отлучался, он требовал у Главкия вина. Врач умолял не пить вино — оно губительно. Гефестион грозно приказывал дать вина, он уверял, что вино возвращает ему силы. И Главкия, тайком от Александра, подавал ему чашу с вином.

На седьмой день, рано утром, Александр вошел в покой Гефестиона и тихо остановился на пороге. Гефестион лежал спокойно. Дыхание было легким, и на лице, словно отсвет вечерней зари, горел темный румянец.

Александр неслышно подошел к его ложу, сел. Гефестион спокоен, ему лучше, смерть отступила.

Смерть! Сколько смертей видел на своем веку полководец Александр! Тысячи, десятки тысяч. Сколько людей убил он сам, своей рукой. А теперь смерть стоит у ложа человека, который ему так дорог!

Нет, боги не допустят этого. Нет, не допустят. И почему он может умереть? Умирают под копьем, под мечом, под стрелой. А во дворце, в дни праздника, среди тишины и роскоши… Как может умереть человек?

Он взял чашу, налил вина, вышел на дворцовый двор. И там, в углу, на домашнем алтаре совершил возлияние богу Дионису.

— Прости меня, о Дионис! Прости и защити моего друга!

Он так горячо каялся в преступлении, совершенном в Фивах, где он когда-то разрушил храм Диониса, и так жарко просил милости бога, что это его успокоило. Бог Дионис не может остаться глухим к его мольбам!

Пришли телохранители царя, его этеры.

— Царь, тебе надо показаться народу. Праздник без царя — не праздник. Сейчас на стадии начинается гимнастическое состязание мальчиков. Ждут тебя, чтобы начать.

Александр, приказав Главкии не отходить от Гефестиона, отправился вместе со свитой на стадий.

Это было увлекательное и радостное зрелище. Толпы людей кругом, кричащих, подбадривающих, вопящих от восторга… Тонкие, бронзовые, загорелые тела мальчиков, бегущих вокруг стадия. Как они ловки, как быстры, как мелькают их ноги!..

— Царь…

Царь кричал вместе со всеми, захваченный зрелищем.

— Царь…

— Кто меня зовет?

Юноша из свиты Гефестиона, бледный, испуганный, стоял возле него.

— Царь… Гефестиону плохо…

Александр вскочил и бросился бегом к своей колеснице. Он не помнил, как домчался, как взбежал по лестнице… Умерив шаг, чтобы не испугать больного, он вошел в его покой.

— Что с ним?

Врач молча стоял в стороне, опустив глаза.

— Что с тобой, Гефестион?!

Гефестион не ответил.

— Гефестион!

Александр взял его за руку. Рука упала. Александр глядел на него остановившимися глазами.

И вдруг понял:

— Он умер!

Будто мечом ударили прямо в сердце. Александр с криком и рыданиями упал на холодеющее тело Гефестиона. Он кричал и плакал как исступленный и укорял богов за их жестокость…

Три дня друзья не могли увести Александра от тела Гефестиона. Три дня он ничего не брал в рот и ни о чем не мог ни слышать, ни говорить…

На четвертый день он пришел в себя. Что-то сломалось в его душе. Ему казалось, что радости в его жизни больше не будет. Не может быть. Жизнь впереди как пустынная дорога. Гефестиона нет. Нет. В эти минуты, холодный и угрюмый, Александр презирал богов — они могли спасти Гефестиона. И не спасли его.

Готовили погребальное шествие. Царь приказал не жалеть ничего для похоронного обряда — ни золота, ни драгоценностей… Распоряжаясь, приказывая, объясняя, каким надо сделать погребальный костер, он понемногу втянулся в обыденную жизнь.

ВАВИЛОН

В горах уже наступила зима. Сугробы снега засверкали в ущельях, и морщины серых скал стали белыми.

Огромное войско Александра двигалось к Вавилону. На пятый день пути македоняне увидели Евфрат. Спокойные зеленые воды огромной реки шли вровень с берегами. На тучной земле желтели хлеба. Поселяне снимали с финиковых пальм темно-золотые плоды.

Александр со своим отрядом этеров ехал впереди войска. Угрюмый и молчаливый, забывший, что такое улыбка, он глядел вперед, в фиолетовую даль, куда ушла, сопровождаемая Фердиккой, погребальная колесница Гефестиона, направляясь в Вавилон.

Войско осталось на берегу Евфрата, около Киса, маленького города без стен. Александр со свитой продолжал путь к Вавилону.

Очертания стен великого города уже поднимались перед глазами, когда произошла эта странная, таинственная встреча. На дороге стояли вавилонские предсказатели — халдеи. Они остановили царя:

— Царь, выслушай нас. То, что мы скажем, тебе необходимо знать.

Александр молча сошел с коня. Халдеи отвели его в сторону.

— Царь, — заговорили они все сразу, — не входи в Вавилон сегодня. Нам было предсказание от бога Бэла — для тебя будет это не к добру!

— Не входи в город, царь, гляди на запад! Не с этой стороны вступай в Вавилон, обойди город и вступи в него с запада лицом к востоку!

Александр задумался. Может быть, так и надо сделать, как видно, халдеи что-то знают… Он спустился вниз по реке, чтобы там переправиться и войти в город с запада.

Дорога шла по широкой, изрезанной каналами долине. Вода переливалась через край, среди полей стояли темные лужи. Тяжкое, сырое дыхание низины перехватывало горло. Скоро копыта коней начали увязать в болотистой почве; дальше ехать было нельзя, нужно было сделать далекий объезд, чтобы добраться до города.

Философ Анаксарх, который не покидал свиты царя, сказал:

— Неужели, царь, ты и в самом деле веришь предсказаниям этих халдеев? Они просто не хотят, чтобы ты проехал мимо развалин храма бога Бэла, что у восточной стены. Ты приказал восстановить храм, а они этого, как видно, не сделали. Вот теперь и стараются затруднить тебе въезд в Вавилон с востока.

— Что ж, войдем с востока, — равнодушно сказал Александр и повернул коня.

То ли низкое оранжевое небо, то ли ядовитые испарения болот, окутавшие дорогу, угнетали душу неодолимо. Мысли в своем тяжелом течении возвращались к одному и тому же…

«Ахилл хоронил Патрокла[78]. Но разве не хотел бы он умереть раньше своего друга, чем потом мстить за него? И разве я не хотел бы умереть раньше Гефестиона, чем теперь хоронить его? Что же после этого надежно, на что опереться? Всю жизнь он был рядом со мной — и вот нет его. Нету. Вот так может рухнуть и земля под ногами… Что же в мире твердо и нерушимо? Ничто… Все презренно».

Стены и башни Вавилона загородили горизонт. Толпа, нарядная, пестрая, праздничная, стояла перед городом, встречая царя. Стройными рядами сверкали закатным красным огнем копья македонского гарнизона. Военачальники, вавилонские вельможи, высшие вавилонские жрецы ждали с богатыми дарами.