Читать книгу "Мы - последствия баланса - Ирина Игоревна Голунцова"

кровати, огрызнулся Эдгар. — Я пытался дозвониться до тебя чертовы семь месяцев, а в итоге узнаю, что ты без проблем общалась с Люком, но и то, даже он… он вообще знает, что ты здесь?!

Не задался, видимо, разговор на пониженных тонах.

Опустив взгляд, Алена задумалась, перебирая мысли в попытках отыскать наиболее подходящую, словно ключ от замка. Эдгара столь щепетильный подход не радовал.

— Если говорить по порядку, то это надолго затянется.

— Ну ты хоть что-то скажи. Поскольку я уже перестал понимать, я… Ответь на один вопрос: почему ты меня игнорируешь?

— Я вовсе не игнорирую тебя.

— Чушь! — воскликнул парень.

Оторвав взгляд от пола, Алена посмотрела в глаза сыну и увидела только злость и боль. Она и была бы рада отреагировать, но на душе оставалось все то же спокойствие, как в мертвой пустыне.

— Пойми, — тихо сказала девушка, — на все есть своя причина, и в первую очередь я держу тебя на расстоянии, потому что хочу защитить.

— От кого?! Или от чего? Я что, похож на того, кто нуждается в защите?

— Я имею в виду не физическую угрозу. Главная опасность исходит отсюда, — постучав указательным пальцем по виску, подметила Алена. — Мой план, то, что мы готовим, идет в разрез с некоторыми из твоих убеждений.

— Что из моих убеждений идет в такой колоссальный разрез с убеждениями Скайуокера? — Не пришлось дожидаться ответа, факты моментально сложились для Эдгара в ясную картину. — А-а… ну конечно. Как я могу не догадаться. Вейдер. Его отец. И что вы собрались делать? Склонять его присоединиться к сопротивлению? Это ведь бред.

— Ничто не бред, Эдгар. Я знаю, что для Вейдера, несмотря на его жестокость, первостепенную роль играют связи. Я и его… сын — это то, чего у него нет в Империи.

Алена искренне надеялась, что слово «сын» не так контрастировало на фоне общей фразы, поскольку она едва не проронила «дети». А Лея, судя по всему, даже не догадывалась о родстве с Люком. Но Эдгар не обратил внимания на эту деталь, его поразила другая вещь, от которой он обомлел на долгий миг. Он хотел что-то сказать, однако ошеломление не дало ему вымолвить и слова.

— Ты. То есть ты… ты сейчас говоришь, что променяла меня на Вейдера и его сына?

— Я не это вовсе сказала! — Пришлось повысить голос, поскольку замечание Эдгара действительно обидело девушку. — Вот из-за такого отношения я и не хотела втягивать тебя в эту авантюру. Мы с Люком имеем общую цель, но это не значит, что и я хочу спасти Вейдера. Мы собираемся избавиться от императора, и сделать это можно только с помощью Вейдера. Нам его не победить.

— Ну здрасьте! А я на что со своей силой?! Я могу рвать нити Силы!

— Не… ох, не только в способностях проблема. Это не поле боя, где побеждает сильнейший. Здесь важна тактика.

— Подавись своей тактикой, мам, — скорее обижено, чем злобно огрызнулся парень и замолчал.

Алена рассчитывала, готовилась столкнуться с подобной реакцией, поэтому обида сына не ранила ее глубоко в сердце. А должна бы. Она осознавала, что ощущать легкое угнетение совести ненормально, ей следовало раскаиваться, чувствовать терзания и муки. Если бы за минувшие четыре года она не вернула бы над собой контроль, раскаяние пришло бы, а вместе с ним и куда более страшные вещи.

Не только год в Империи повлиял на ее восприятие мира, долгие восемнадцать лет она варилась в котле с собственными мыслями и страхами, не имея возможность сбежать или побороть их. Даже не столько возможность, сколько желание. Потерявшая тягу ко всему, кроме необходимости существовать — дышать, ощущать мир вокруг, наслаждаться вкусом хорошей пищи, — Алена отдала свой разум и характер в чужие руки. Надо признать, Вейдеру удалось сделать из нее не такого уж и плохого лорда Альзабар.

— Тебе трудно понять мое поведение, и моя ошибка была в том, что я так и не объяснилась с самого начала. Но я не могла, мне было неловко и стыдно даже себе признавать, кем я стала. Если бы не ты, я бы сейчас была как Вейдер в более ранние годы: жестокой, безжалостной, самовлюбленной. Я хотела думать, что ты вырос обычным ребенком, либо тебя и вовсе не стало, поскольку так было бы проще. Не пришлось бы делать тяжелый выбор, бороться с совестью и моралью… Но ты заставил меня сделать усилие над собой, выйти из-под чужого гнета, заставил принять решение, оказать сопротивление самой себе. Ты спас меня, Эдгар, хотя и не обязан был. И… не знаю, материнский ли инстинкт, но я как минимум пришла к мысли, что защищу тебя любой ценой. Поскольку это было единственным правильным решением. Единственным, что имело смысл.

— И почему ты тогда оставила меня? Опять.

— По двум причинам. Первую ты знаешь — мне нужно было разобраться в себе, а также разобраться с силой магнума, понять ее природу. А вторая причина… она пришла ко мне не сразу, но, видя собственный пример, я задалась вопросом «а что если не только мне можно помочь?». Что если не только меня, как родителя, ребенок может спасти от… страха, от этих невидимых цепей… от тьмы. Люк задался этим вопросом первым, поэтому он и пришел ко мне с просьбой обучить его мастерству владения Силой.

— И почему у меня чувство, что ты мне врешь? — спросил Эдгар. — Люк постоянно летал на Дагоба, где обучался этому мастерству у какого-то отшельника.

— Не он один.

— О чем ты?

Алена только вздохнула за нежеланием пересказывать события прошлого. Люк действительно изначально попросил ее о помощи в становлении форсъюзером, но девушка переборщила с напоминаниями, что она не сделает из него джедая. И каким-то образом через девять месяцев их занятий парень с неловкостью первоклассника извинился и сообщил, что отыскал мастера, который мог дать ему желаемое. Алену это больше удивило, чем оскорбило, хотя, учитывая ее шаткую психику на тот момент, она разозлилась на него и выследила до системы Дагоба.

Злость определенно в ту пору являлась ей частой компаньонкой, попытки отыскать магнум терпели неудачу, и в какой-то момент Алена поймала себя на мысли, что убьет таинственного мастера и вернет себе Люка. Уж какого оказалось ее удивление, когда она встретила посреди болот и топей грандмастера Йоду.

— Люк обучался у мастера Йоды основам, мне же он помог восстановить баланс. По крайней мере, вылезти из пучины скверных мыслей и постоянной раздражительности, побороть желание убивать каждого, кто мне не нравился.

— Так ты пропадала все