Читать книгу "Слепящий нож - Брент Уикс"

подразделения или прибавлять их к уже существующим? (Последнее.) Как поступать с рабами, которые досаждают женщинам или мужчинам из лагеря? (Приносить в жертву.) Все рабы – мужчины, а посещать проституток в Форикосе позволялось только надсмотрщикам и их фаворитам, которые все разбежались. Можно ли для них что-то придумать?

Для решения этого вопроса Владыка созвал к себе своих военачальников, а также представителей от рабов и проституток. Последние не были организованы ни в какую гильдию, но это быстро произошло, когда им сказали, сколько они смогут на этом зарабатывать. У Лив горели уши, когда она слушала это, но Владыка не отдал ей приказа удалиться. Он попросил Мать Подруг (так предпочитали называться проститутки) подсчитать, сколько клиентов ее женщины могут обслуживать за день, и приказал изготовить на две трети этого числа бронзовые жетоны, на каждом из которых было отштамповано изображение непотребного действа. Кроме того, было изготовлено значительно меньшее количество жетонов из серебра, которыми должны были оплачиваться услуги лучших из Подруг – выбирать этих женщин он предоставил Матери. Треть всех жетонов он роздал своим военачальникам, треть отдал главе фуражиров и еще треть – казначейше.

Эти жетоны предполагалось выдавать тем, кто выделился на службе, либо в значительном объеме пополнив запасы, либо вызвавшись на какое-либо опасное задание. По меньшей мере половину жетонов следовало распределить среди бывших рабов. В случае каких-либо злоупотреблений – попытки придерживать жетоны или выдавать их только любимчикам – виновных было решено протаскивать, привязав к хвосту лошади, а затем вешать и приносить в жертву. Каждый день Подруги должны были возвращать использованные жетоны для последующей раздачи.

Жетоны из последней трети, выданной казначейше, солдаты могли выкупать по установленной цене, тем самым пополняя казну и компенсируя выплаты жалованья.

– На протяжении следующих двух недель, – сказал Владыка, – постарайтесь раздавать как можно больше жетонов, причем не одним и тем же людям, а разным. Пусть каждый получит шанс их заслужить. После этого можно будет снизить темпы. Нам не нужны бунты и изнасилования на этой неделе, но и финансовый крах на следующей тоже ни к чему.

Наутро могло создаться впечатление, будто лагерь сократился на треть: новобранцы из освобожденных рабов разошлись по всем направлениям выполнять добровольно взятые на себя задания.

По мере приближения армии к Идоссу города становились все крупнее, а добыча – богаче. Они не встречали сопротивления до тех пор, пока не подошли едва ли не к предместьям самого Идосса. Здесь на их пути встал Эргион – город, обнесенный каменной стеной и укомплектованный лучниками и несколькими цветомагами. Лив не могла понять, о чем думали горожане, – Идосс, который имел гораздо лучшую защиту, находился всего лишь в дне пути для их семей и в двух днях для армии. Желающие спасти свою жизнь вполне могли бы это сделать. Однако городские старейшины, очевидно, убедили себя и жителей в том, что рассеют войско бывших рабов, словно пук соломы.

Когда Цветной Владыка приблизился к стенам для переговоров, командир защитников сплюнул с парапета и приказал стрелять. Извлекатели Владыки с легкостью отразили стрелы.

Под прикрытием лучников, которым помогали извлекатели, саперы Владыки – половина которых прежде работала в шахтах – за какой-то час заложили под стену пороховые заряды. Еще через час в стене зияла дыра, а город был охвачен пожаром.

На этот раз Владыка распорядился не давать пощады никому. Пусть это послужит примером для других, сказал он. Он приказал оставить в живых только пятьсот женщин и детей.

Армия принялась буйствовать. Лив осталась в лагере: даже в одежде богатой извлекательницы, даже с ее известностью среди войска в этот день Эргион не был безопасным местом для женщины без сопровождения. И в любом случае ей не хотелось смотреть, что освобожденные рабы сделают со своими прежними хозяевами.

В эту ночь в шатер Владыки был допущен огромный мускулистый человек, в котором лишь надрез на ухе выдавал бывшего раба. Поклонившись Владыке, он положил к его ногам мешок. Внутри была голова командира защитников города.

Владыка выдал ему пригоршню серебряных жетонов, поглядел ему в глаза и кивнул. Когда убийца вышел, оставив на ковре обезображенную, сочащуюся кровью голову, Койос Белый Дуб заметил только:

– Поразительно, на какой только риск не готов пойти человек ради нескольких минут, проведенных в обществе умелой женщины!

Глава 63. Самила Сайех

Один – сверхфиолетовый и синий. Два – зеленый. Три – оранжевый. Четыре – желтый. Пять – красный и под-красный.

Все приходят и приходят ко мне эти сны наяву… Еще до того как война Гайлов пришла в Ру, малышке Мине, моей любимой кузине, подарили илитийского дракона. Куда бы девочка ни пошла, игрушка колыхалась над ней в воздухе, привязанная ниткой к ее запястью. За эти два месяца дракон ничуточки не сдулся. Мина бегала вприпрыжку по всему городу и постоянно что-то пела. Семилетняя, она к этому времени уже два года тренировалась на цветомага. Ее голос обладал чистотой, повергавшей в изумление солдат и придворных, однако сами песни зачастую были полной бессмыслицей, которую она сочиняла на ходу.

Мины больше нет. Сейчас ей было бы двадцать три. Она хотела поступать в Хромерию вместе со мной. Я возражала. Разумеется, ее мать все равно бы не отпустила девочку, даже если бы я попросила об этом… Скорее всего. Я не пыталась.

Мина погибла во время чистки, устроенной генералом Гэдом Дельмартой. Ее тело сбросили со ступеней Великой пирамиды вместе с трупами остальной нашей семьи. Пятьдесят семь человек погибли на одной только пирамиде и гораздо больше на улицах города; хотя те смерти почему-то всегда казались более приземленными, малозначащими – по крайней мере, для моих близких.

Я часто думаю: если бы Мина осталась в живых, стала бы она извлекательницей, воительницей, как и я? Меня совсем не интересовали сражения до тех пор, пока этот мясник не вырезал всю мою родню. Тем не менее воительница из меня получилась грозная – хотя, очевидно, все же недостаточно.

И вот теперь мое время подошло к концу. С тщательностью, доступной лишь лучшим из синих цветомагов, я исследую красную крышу шатра, ставшего моей тюрьмой.

Битве за Гарристон суждено было стать моей последней битвой. На нас с Юсефом навалились выцветки, отделив от остальных ветеранов-извлекателей, вызвавшихся сражаться насмерть вместо того, чтобы проходить ритуал Освобождения.

Во время войны Призм – войны Ложного Призмы, войны Гайлов – мы с Юсефом сражались за разные стороны. Одна из моих лучших подруг по Хромерии убила его первую жену, а потом Юсеф убил ее саму. У нас было достаточно причин для взаимной ненависти. Вместо этого мы полюбили друг друга – двое усталых бойцов, искалеченных войной.

Наш последний бой мы предпочли дать вместе. Все ветераны разбились на пары, каждый был вооружен пистолетом и кинжалом. У каждого из нас был готов вот-вот прорваться ореол, поэтому того, с кем это случится в первую очередь, его напарник должен был избавить от неминуемого безумия. В случае гибели партнера каждый сам нес ответственность за пресечение собственной жизни.

Интересно, смог бы Юсеф меня убить, если бы до этого дошло? Он извлекал синий, но также и красный – именно поэтому