Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

пальцем. — И мы не посрамим наших предков трусостью или отчаянием. После сегодняшней ночи нас будут знать героями. Не забывайте этого! — Последние слова он прокричал.

Охотники одобрительно засвистели, захлопали, мы сдвинули кружки, чокаясь, и выпили. Горло мое обожгло, словно адским пламенем, а из глаз брызнули слезы. Большую часть содержимого я успел проглотить, но остатки выплеснулись на землю. А меня скрутило пополам.

Мужики заржали, Ипполит похлопал меня по плечу.

— Ничего, малец, в первый раз у всех так бывает, — сказал он.

Отставив кружку, я набросился на мясо, желая поскорее избавиться от привкуса самогона. От второй кружки я отказался, но обещал позже присоединиться к остальным и нагнать по мере возможностей.

— Почему нельзя убить его сейчас? — негромко спросил я Ипполита, сидящего рядом. — Зачем ждать, пока он превратится?

— Потому что нам надо убить зверя, а не человека, — ответил охотник. — Если убьём его сейчас — убьём того парня, что сидит в углу, а не чудовище. Злой дух переселится в его убийцу, и всё начнется заново. Ты понял, малец? Нужно… убить… зверя!

— Понял, — я кивнул, не отрывая глаз от Ипполита.

— Ещё нужно убедиться, что он на самом деле оборотень, а не сумасшедший, считающий себя им, — вставил Митрофан. — А для этого, как ни крути, придётся дождаться превращения.

— Нельзя ошибиться, и убить невиновного, — добавил Всеволод.

Я всё равно не понимал… Как же люди в селе определили, что этот человек — оборотень? Но задать ещё один, наверняка глупый вопрос не решился. Глядя, как охотники жадно пожирают свой ужин, как выпивают кружку за кружкой, я не хотел отрывать их и портить аппетит своими расспросами. Да и мой рот был занят тушеным мясом и рассыпчатым картофелем, так что разговоры я отложил.

После сытного ужина хотелось откинуться в уютном домашнем кресле перед камином…

Но необходимо быть начеку. При каждом подозрительном шорохе я нервно озирался. Так недалеко и до паранойи.

Потом я заметил, что и остальные поглядывают в угол двора. Чем темнее становилось, тем чаще беспокойство мелькало на лицах. Охотники пытались скрыть свой страх, но он нарастал, и это было видно. Вот кто-то из них смеётся, что-то говорит, а в следующее мгновение дрожь охватывает его тело, улыбка становится натянутой, но не исчезает, чтобы никто ничего не заметил, но полные ужаса глаза косятся на оборотня. Затем всё встаёт на свои места.

Я не осуждал их. Только сумасшедшие ничего не боятся.

Но было ли мне спокойнее от моих наблюдений?

Я считал, что они понимают, на какой риск идут, но, похоже, до охотников только теперь стало доходить, на что именно они вызвались.

— Однажды был случай… — завёл очередную басню Ипполит, и принялся в красках расписывать, как спас красну девицу из лап медведя, и как она его потом отблагодарила на сеновале. И как он в итоге подхватил от неё заразу, и три месяца пил вонючие отвары и ходил в туалет со слезами.

Меня разморило: должно быть, самогон подействовал. Эти ощущения были в диковинку, поскольку крепких напитков я отродясь не пробовал. Бывало, что с соседскими ребятами выпивали из родительских запасов немного браги, но, по сравнению с тем варевом, которое «посчастливилось» испить сегодня, она казалась парным молоком.

В одном стало легче — страх постепенно отступал. Я всё реже оборачивался посмотреть, что делает пленник; пару раз даже рассмеялся после очередной байки Всеволода, а затем подпер голову руками и едва не захрапел.

На улице холодало, но в моём нынешнем состоянии это ощущалось как приятная свежесть. Докучали лишь мошки да комары, с противным писком они кружили над столом и назойливо лезли в лицо.

Где-то вдалеке ухала сова, чуть ближе, на болоте квакали лягушки и стрекотали насекомые. Ночь с каждой минутой приближала нас к неизбежному — к схватке с чудовищем.

В какой-то момент я чуть не отключился, но голос Митрофана, прозвучавший, как гром среди ясного неба, едва не заставил меня вскочить с места.

— Пусть оборотень поест последний раз по-человечески! — без предисловий заявил он, чем поверг всех присутствующих в шок.

Разговоры оборвались, наступила гробовая тишина. Ипполит забегал глазами. Григорий вынул из ножен длинный зазубренный клинок и положил на стол рядом со своей тарелкой. Ипполит последовал его примеру — тем самым показывая, что они не возражают против затеи Митрофана.

— Пусть садится с нами, — в итоге согласился Григорий. — Он всё-таки ещё человек.

Я не мог поверить своим ушам. Они либо уже напились (хотя, держались достаточно ровно на своих местах), и у них отключился инстинкт самосохранения, либо решили сыграть в какую-то игру, о которой я не имел ни малейшего представления. Чего они добивались? Пощекотать друг другу нервы? Кто первым выкажет свой страх, или что-то другое?

— Эй, оборотень, — окликнул Митрофан. — Иди к нам за стол. Голодный, поди?

Не моргая, я смотрел на пленника и молился, чтобы тот отказался от побратимства со своими палачами. Но, вопреки моим ожиданиям, он молча поднялся, откинул ногой ржавые цепи, лежащие у ног, и направился к столу. Я задрожал, но не сдвинулся с места, и лишь рука сама собой потянулась к ружью.

— Полено вон там возьми, — указал рукой Митрофан.

Я не хотел сидеть с ним за одним столом, но что я мог поделать в этой ситуации? Не вставать же; остальные могут неправильно понять подобный жест, а мне, кровь-из-носу, сегодня необходимо держаться.

Поставив чурбак рядом с хозяином дома, пленник молча сел и обвёл всех взглядом. После чего взял предложенную вилку, достал из казана кусок мяса и принялся жадно насыщаться.

— Кто ты? — нарушил молчание Григорий.

— Оборотень, — ответил человек.

— Это я знаю. Как тебя зовут?

— Игнатом.

Передо мной сидел обычный человек с обычным голосом и обликом.

Любопытство и страх боролись во мне: я выискивал отклонения, указывающие на его отличие от нас, но тщетно.

— Как ты стал обо… — начал Всеволод, но его резко прервал Митрофан.

— Дайте ему поесть спокойно!

Повисло молчание. Охотники вновь принялись за самогон. Отыскали пустую кружку, налили оборотню — он и не думал отказываться.

Я наблюдал, как мужики невольно косятся на пленника, как рука Ипполита дёргается в сторону ножа, едва оборотень совершал резкое движение. Напряжение нарастало, и воздух за столом наэлектризовывался.

Что они задумали? Сыграть в русскую рулетку?

Я не хотел в этом участвовать, но и не мог придумать ни единой правдоподобной отговорки, чтобы покинуть место действия.

А лицо Игната вдруг скривилось, и в этот момент меня как током поразило. Пальцы судорожно заскребли по гладко отполированному корпусу ружья,