Читать книгу "Завоевание. Английское королевство Франция, 1417–1450 гг. - Джульет Баркер"

и коронация королевы Маргариты опустошили все, что оставалось в казне. В герцогстве естественное искушение рассматривать перемирие как возможность платить меньше налогов на оборонительные сооружения, которые в то время были не нужны, отразилось на решении Генеральных Штатов, собравшихся в Руане весной 1447 года, отклонить просьбу о выделении 100.000 т.л. (5.83 млн. ф.с.). В конце концов, и только с трудом, большинством голосов, делегаты выделили всего 30.000 т.л. (1.75 млн. ф.с.), обязав правительство наложить дополнительный налог в размере 10.000 т.л. (583.333 ф.с.) по королевской прерогативе, которая не требовала их согласия[690].

Быстрота, с которой Карл VII собрал армию в 60.000 и двинулся на Ле-Ман, заставила англичан действовать. Наконец-то была начата подготовка к переезду Эдмунда Бофорта из Англии для вступления в должность генерал-лейтенанта и губернатора Нормандии. 31 января 1448 года, "на случай, если последует война", Генрих приказал срочно набрать 1.000 лучников для сопровождения Бофорта во Францию. 6 марта, когда шли приготовления к найму кораблей и моряков для переправы Бофорта через Ла-Манш, Генрих распорядился, чтобы Бофорт получил все 20.000 ф.с. (10.5 млн. ф.с.) ежегодной выплаты, причитающейся ему во время войны, вместо половины, которую он получал во время перемирия, поскольку, объяснил король, "нам стало известно, что великая сила осадила наш город Ле-Ман, и ежедневная жестокая война ведется с нашими подданными, находящимися там, что не является признаком мира, а лишь предвещает большую войну". В армию графа были добавлены еще 200 латников и 2.000 лучников, и кроме того, к Бофорту должен был присоединиться его свояк Джон Толбот, отозванный для этой цели из Ирландии. В конце месяца, в преддверии своей новой роли в Нормандии, Бофорт был возведен в ранг герцога Сомерсета, а 8 мая 1448 года, спустя целых 15 месяцев после своего официального назначения, он, наконец, официально въехал в Руан[691].

С момента отъезда Йорка в сентябре 1445 года в Нормандии не было генерал-лейтенанта, и за эти два с половиной года оборона и управление герцогством неуклонно ухудшались. В гарнизонах размещалось всего 2.100 человек, в то время как до начала перемирия их было около 3.500. Сокращение численности было продиктовано невозможностью добиться от Генеральных Штатов более высоких налогов для выплаты жалования. Мало того, что солдатам приходилось довольствоваться нерегулярными и иногда неполными выплатами, условия перемирия лишали их всех обычных законных доходов от войны, таких как выкупы и добыча[692].

В результате многие взяли решение этой проблемы в свои руки, дополняя официальное жалованье, как могли. Подробная расписка в получении жалованья за последний квартал 1447 года, выплаченного английскому капитану Кутанса, расположенного на юге полуострова Котантен, дает некоторое интересное представление о состоянии гарнизона. Его лейтенант, Роберт Найтс, эсквайр, имел в своем подчинении 7 пеших воинов и 22 лучника. Помимо значительных вычетов за необъяснимые прогулы, неявку на службу и отсутствие снаряжения (у одного лучника в день проверки не было шлема), большие суммы удерживались и с тех солдат, которые не проживали в гарнизоне, так 30 т.л. 6 т.с. 8 т.д. (1.769 ф.с.) было удержано из жалованья двух лучников, которые, по слухам, содержали таверны — прибыльное занятие в условиях нерегулярности выплат военного жалованья, хотя один из них также был описан как "грабитель сельской местности". Та же сумма была вычтена как половина жалованья еще четырех лучников: Колина Фрере, "живущего в деревне", Ричарда Клерка и Генри Ховарта, "грабивших деревни", и Джона Конвея, "также живущего за счет деревни"[693].

То, что более четверти лучников не проживали в городе, а почти пятая часть была мародерами, является ярким свидетельством отсутствия дисциплины в гарнизоне. И, конечно, они были не единственными, кто эксплуатировал окрестности. Пару месяцев спустя, в феврале 1448 года, виконт Кутанса выплатил Ланселоту Хауэллу вознаграждение в размере 6 т.л. (350 ф.с.) за привлечение к ответственности валлийца, описанного как "вор, грабитель, живущий за счет деревни и содержащий большое количество собак за счет бедных людей". Зачем он держал собак, не объясняется, но возможно, что это была охотничья свора, позволявшая ему дополнять свое жалованье или его отсутствие регулярной добычей свежего мяса[694].

Проблема безработных солдат, живущих за счет земли, была еще более острой в пограничных районах Нормандии и Бретани. Летом 1447 года в этом районе действовал большой и эффективно управляемый отряд. Необычно то, что его возглавлял представитель английской аристократии. Роджер, лорд Камойс, был захвачен в плен в Ле-Мане в октябре 1438 года и провел 9 лет "в тяжелой тюрьме", поскольку не мог заплатить выкуп. Несмотря на свой титул, он был младшим сыном, а перемирие, заключенное на время плена, лишило его возможности восстановить свои финансы за счет прибыли от войны. Поэтому после освобождения он собрал вокруг себя "большое количество воинов", таких же "безработных", и, как и он, сделал своей базой укрепленное аббатство Савиньи и жил за счет земли, без разбора грабя и захватывая людей для выкупая как на вражеской территории, так и на своей собственной, а английский лейтенант замка Аркур даже пошел на то, что усилил свой гарнизон, чтобы тот мог лучше защищать это место от Камойса.

В августе 1447 года отряд находился в районе Эксмеса, где виконт приказал Камойсу "немедленно уходить" и пригрозил повесить любого солдата, который присоединится к нему. Затем Камойс двинулся к Алансону, где его людям снова приказали покинуть его под страхом смерти, и к сентябрю он был в Сен-Жам-де-Беврон, где начал восстанавливать разобранные укрепления, чтобы основать новую базу. После нескольких месяцев жизни за счет земли его деятельность была пресечена Томасом Ху, канцлером Нормандии, который потратил 100 т.л. (5.833 ф.с), наняв безработных солдат из Френе-ле-Виконт, чтобы "подавить его проклятые предприятия". Была ли вооруженная стычка или что-то случилось с Камойсом, неизвестно, хотя позже он с отличием служил в качестве последнего английского сенешаля Гаскони, возможно, что его звание баннерета спасло его от серьезного наказания за прежние проступки. Многие из его людей перебрались в Ле-Ман, где, как говорят, помогали в обороне города во время осады, хотя ревизор войск Гофа и Эйтона в конце ноября 1447 года получил четкий приказ убедиться в том, что ни латники, ни лучники, связанные с Камойсом, не были наняты английскими комиссарами[695].

Когда Бофорт прибыл в герцогство в мае 1448 года, он попытался решить некоторые из этих проблем, проведя одновременную инвентаризацию по всему герцогству для выяснения состояния гарнизонов и начав масштабную борьбу с коррупцией среди королевских чиновников. Его инспекторы имели право тщательно проверять счета и квитанции, а также штрафовать или заключать в тюрьму нарушителей. В результате проведенного ими расследования Бофорт решил упразднить должность местных сборщиков налогов (обычным преимуществом их работы было снятие сливок