Читать книгу "Ветер с севера - Симона Вилар"

– Если ты не затеешь ссору, девушка, не будешь вновь разжигать в себе дурное пламя гнева, я обещаю, что сегодня ты снова услышишь звуки моей арфы.

– Разве я колдунья, которая только и помышляет о вражде? – взорвалась Эмма.

Друид пристально поглядел на нее сверху вниз.

– Слишком пространно толкуешь о милосердии и смирении, христианка, но сама отнюдь не следуешь тому, что провозглашаешь. Мне кажется, что именно ты служишь зачинщицей раздоров, ибо Ролло-норвежец, невзирая на то, что ты его пленница, мягок с тобой, и я ни разу не видел, чтобы он ударил тебя, когда ты произносишь свои дерзкие речи.

Эмма опешила. В голосе друида звенел гнев. А ведь прежде он бывал ровен и, как ей казалось, чаще брал ее сторону. Она невольно коснулась шрама на своей щеке, глаза ее сузились.

– Смеешь ли ты отчитывать меня, язычник? Что ты знаешь о том, что сотворил со мной Ролло? И каково слышать такие слова от бретонца, чья земля превратилась в пустыню из-за набегов разбойников с севера!

Мервин молча отвернулся. Ролло же рассмеялся, опустив ладонь на его плечо:

– Пусть, друид, дева злится сколько ей заблагорассудится, я не буду обращать на нее внимания. Как говорят, кто не хочет запачкаться, не станет прислоняться к закоптелому котлу.

Когда ближе к вечеру Мервин вернулся, он убедился, что викинг и девушка провели в безмолвии весь день. Отвернувшись, каждый занимался своим делом: Эмма шила, норманн, по просьбе Мервина, изготовлял из обломков наконечников копий гнутые крюки, при помощи которых легко лазать по скалам, что нередко приходилось делать Мервину в поисках целебных трав. Но, едва Мервин показался у края плато и зашагал к пещере, оба оживились и приветствовали его. Друид поведал, как ему довелось усмирить бесноватого и спасти роженицу, которую уже считали обреченной. Он испытывал незнакомое чувство – радость от того, что тебя ждут дома, где есть с кем перемолвиться словом, поведать об ушедшем дне. Поистине не всегда молитва и созерцание бывают в радость. Даже олень-одиночка порой прибивается к стаду своих сородичей.

Ролло нарубил хвороста для очага, развел огонь. Эмма тем временем извлекла поклажу из мешков. Сегодня у друида выдался день, щедрый на подношения, – мех вина, приправленного травами, мешочек изюма, дюжины две яиц, мед в сотах, добрый ломоть пирога с зайчатиной.

Они сытно поужинали, и Мервин вознес молитву в благодарность богам. Но взгляд девушки не давал ему как следует сосредоточиться. Она ждала исполнения обещания, она буквально сгорала в ожидании.

Лицо Эммы осветилось лишь тогда, когда он достал арфу. Ролло наблюдал за нею с усмешкой, но воздерживался от замечаний, видимо, опасаясь ее спугнуть, как прежде.

Мервин принялся наигрывать на арфе, а потом негромко запел, продолжая незаметно наблюдать за девушкой. Ресницы Эммы медленно опустились, как в блаженном трансе, губы приоткрылись, словно впивая звуки струн. Ролло также склонил свою львиную голову. Мервин знал, что эти дикие разбойники-норманны с особым почтением относятся к музыке и поэзии. В их жестких душах каким-то образом уживается удивительное чутье ко всякого рода гармоническим звукам. Своих скальдов они сажают на пирах на особо почетное место, ибо те, кто обладает поэтическим даром, считаются у них избранниками и даже сам Один с превеликим трудом, хитростью и обманом, добыл для себя мед поэзии. И сейчас Ролло почтительно слушал друида, далеко не всегда понимая, о чем тот поет, но ощущая завораживающее воздействие благозвучных струн. В глазах его появилась умиротворенность, черты лица разгладились, и друид видел иным зрением, что его внутренний свет ровно мерцает.

И снова преображенный,

Был я голубым лососем,

Был я собакой, оленем,

Косулей на склонах горных…

Эмма слушала, не перебивая, хотя друид пел о том, что претило ей – странствиях души. Когда же окончилась песня, он нарочито положил арфу так, чтобы девушка могла ее коснуться. Эмма затрепетала.

– Наши барды всегда ценили арфу, – заметил Мервин, не глядя на нее. – Христиане в своих храмах поражают верующих иным, пожалуй, более совершенным инструментом – органом. Я слышал его и был изумлен его могучим многоголосием. Но когда душа жаждет музыки, не все ли равно, какие крылья поддержат голос и душу в их полете?

«Возьми!» – мысленно приказал он, глядя в ее расширившиеся глаза.

Девушка повиновалась. Друид не ошибся, полагая, что она обучена играть. Поначалу неловко, точно припоминая, потом все увереннее и прекраснее зазвучала арфа. Безусловно, у Эммы был божественный дар, и каждый звук, казалось, минуя ухо, входит прямо в сердце. И озарялась тьма, окутывающая девушку, и хотя боль и не уходила из ее глаз, но открывались врата ее запертой души.

Огненные точки плясали в ее темных, как у лани, глазах. Эмма смотрела на огонь, словно черпая в нем силу. И вдруг зазвучал ее голос:

Мой друг, огонь, гори, гори,

Скажи, в грядущем что нас ждет?

Средь пустошей моей судьбы

Скажи, что в жизнь мою войдет?

По тропке мрачной и крутой

Ведет меня дорога в мрак.

Скажи мне, светлый друг огонь, —

Кто друг в пути мне, а кто враг?..

Даже у Мервина перехватило дыхание. Боги, о боги – какой голос! Немудрено, что, обладая таким даром, эта девушка страдала, не давая ему выхода. Какое же несчастье гасило в ней благотворные порывы чувств? Но если она способна так петь, значит, не все потеряно, нежность и надежда еще могут воскреснуть в ней. Силы тьмы не навечно овладели ее душой.

Я духу светлому огня

Поведаю печаль мою.

Где ждет пристанище меня?

Забуду ль тех, кого люблю?

Теперь и Ролло не был праздным слушателем. Он приподнялся, сел, не сводя с девушки восторженного взгляда. Но вместе с восхищением в его глазах была и боль. Оказывается, он вовсе не знал свою пленницу, наталкиваясь в ней на отчаяние и ненависть, которые сам же и породил. Так кто же она? Колдунья или фея, огрызающийся волчонок или лань?

Лицо девушки было печальным, в глазах стояли непролитые, затаившиеся слезы. Арфа звучала все глуше, звуки растворялись в рвущейся наружу боли.

Наконец последние аккорды замерли под сводом пещеры, и стало так тихо, словно вместе с пением исчезли, завороженные, все звуки мира. Три человека, как безмолвные духи, застыли у огня. Девушка сдавленно застонала и, отложив инструмент, кинулась прочь.

Ролло хотел было догнать ее, но друид успел поймать его за запястье.

– Не надо. Не делай этого. Дай ей хоть на миг забыть, что она твоя пленница. Она не убежит, но ей станет легче, если сейчас она побудет одна.

Ролло остался на месте. Мервин наблюдал за ним. Лицо норманна было сумрачным.

– Тебе нравится эта девушка? – спросил друид.

– Давно уже ни одна женщина до такой степени не занимала мои помыслы. Но она принадлежит не мне. Ее избрал для себя Атли, мой младший брат, – ответил Ролло.