Читать книгу "Миг - и нет меня - Эдриан Маккинти"

Как я уже говорил, в собственной безопасности я мог быть уверен только до тех пор, пока сидел в своей квартире, но иногда мне все-таки приходилось покидать ее.

На следующий день после разговора с бабулей я проснулся от собственного испуганного крика и вынужден был выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и прийти в себя. После нескольких проверок, которые уже вошли у меня в привычку, я сел в автобус, идущий в Клойтерс, и провел там почти все утро, едва не замерзнув насмерть. На следующий день я со всеми предосторожностями добрался до делового центра, а оттуда маршрутом «Трансгудзона» отправился в какую-то богом забытую дыру на нью-джерсийском побережье. Никто за мной не следил, а нет слежки — нет и проблем.

Настроение у меня было приподнятым. Я все-таки перехитрил всех: легавых, Темного, мистера Даффи. Молодец, Мики, мальчик, сказал я себе, ты их сделал! Уложил на обе лопатки. Ты просто умница. Самородок. Долбаная кельтская лиса. Только ради всего святого, не забудь еще один урок своей ирландской юности. Не забудь про главное ирландское проклятье, которое, конечно, слабее проклятья американских индейцев, но все же достаточно сильно, чтобы ты на хер все испортил.

Короче, я решил, что мне нужно напиться, но не сомневался, что все кончится хорошо. Что я справлюсь. Черт побери, я чувствовал в себе столько сил, что мог справиться с чем угодно!

На следующее утро я вышел из дома, как только рассвело, и сложным кружным путем добрался до кубинского кафе на 112-й улице. Там я позавтракал тушеной фасолью, рисом, яичницей-глазуньей и тостами, а также выпил большую кружку кофе «con leche»[72]и сок. Кофе оказался отличным, он меня взбодрил. Я был почти готов начать осуществлять свою программу, но все еще слишком беспокоясь о безопасности, продолжал сидеть у окна, глядя на улицу и фиксируя лица прохожих. Потом я пешком добрался до бара на 79-й улице. Там я тоже сел у затемненного окна, но не увидел ни одного лица, которое показалось бы мне хоть смутно знакомым.

Прошедшая неделя далась мне нелегко. Начиная со звонка домой, бабушке… Мне просто необходимо было расслабиться. Освободиться от всех отрицательных эмоций.

«Дублин-хаус» — порядочная дыра, стилизованная под ирландский бар. Не слишком хорошее место, особенно для начала, — слишком много людей, слишком много разговоров. Пинту пива — и вон отсюда.

Бар «Кухня». Бар «Ныряльщик». Бар «Пушка». Бар «Вест-энд». По пинте в каждом. В «Вест-энде» я хотел пообедать, но там было слишком много студентов, и я снова отправился в южную часть города.

На улице трещал самый настоящий мороз. На мне были мой толстый моряцкий бушлат и вязаная шапочка, и все равно я мерз.

Паб «Эбби». Пивной зал «Бруклин». Там я скверно пообедал пережаренной картошкой фри с кетчупом, зато едва не познакомился с очаровательной официанткой — голландкой по происхождению, которая жила в молодежном общежитии на углу 103-й и Амстердам-авеню. Я знал тот район и был очень удивлен, узнав, что она до сих пор не подверглась ограблению (или чему-нибудь похуже) со стороны Les Enfants Brillants — «Блестящих», как называла себя гаитянская уличная банда, контролировавшая Амстердам начиная с 100-х улиц. Мы разговорились, и я посоветовал ей перебираться на доминиканскую часть Бродвея. Когда она спросила, какие у меня планы на будущую неделю, я честно ответил, что мне нужно прикончить одного парня. После этого официантка старалась ко мне не приближаться, и чаевые в двадцать долларов я ей оставил на столике.

К этому времени я, похоже, был уже на хорошем взводе. Шагая на восток по направлению к Центральному парку, я заглянул в попавшуюся по дороге библиотеку, чтобы немного согреться. Там я просмотрел подшивки «Тайм» и «Ньюсуик» за последние несколько месяцев и узнал много нового — такого, о чем никогда не слыхал: об урагане Эндрю, о шоу Мерфи Брауна и прочем. В конце концов охранник сделал мне замечание за то, что я напеваю, и попросил меня выйти. Я отправился к ближайшей станции подземки, но по дороге остановился у витрины винного магазина. Я так долго смотрел в стекло, что продавец за прилавком бросил на меня раздраженно-нетерпеливый взгляд. «Заходишь или нет?» — говорил этот взгляд. Я зашел и купил пол-литровую бутылку бренди, которую продавец вручил мне в коричневом бумажном пакете. Благодаря этому пакету я мог чувствовать себя абсолютно защищенным Конституцией США от незаконного обыска, в случае если бы мне вздумалось пить бренди прямо на улице.

Скажу прямо, меня этот пакет только раззадорил.

Я решил, что дойду до дома пешком, а по дороге буду согреваться бренди. Тем временем пошел снег, свою шапочку я где-то потерял и теперь буквально дрожал от холода. Бренди я выпил гораздо раньше, чем рассчитывал, и зашел в другой магазин, чтобы купить новую бутылку. Ее я тоже почти опустошил. Примерно в районе 106-й улицы мне пришло в голову, что было бы неплохо вздремнуть. Не обращая внимания на метель, я устроился на скамье на островке безопасности и закрыл глаза.

Пока я спал, мимо проезжала полицейская машина. Сердобольные копы не могли спокойно смотреть, как я замерзаю насмерть на их участке, поэтому они недолго думая решили меня задержать. Вероятно, на самом деле они только хотели оттащить меня в какое-нибудь более подходящее для сна место, но, к несчастью, спросонок я этого не понял. Реакция моя была мгновенной. Как только они взялись за меня, я открыл глаза и, увидев синюю форму, с силой ударил одного из них в грудь.

Легавые действовали быстро. Старый добрый баллончик с едкой жидкостью был у них наготове, и, должен сказать, что жжет эта штука ужасно. Я рухнул как подкошенный, и они навалились на меня. Их было двое. Всего двое. Думаю, я не смог справиться с ними только потому, что был еще пьян. Они сковали мне руки за спиной наручниками, подняли и подвели к патрульной машине. Внутри уже сидело трое каких-то подозрительных субъектов, поэтому один из копов вызвал по радио подмогу. Второй быстро обыскал меня и нашел водительские права, которые сберег для меня Ратко. Строго говоря, права эти никогда не были мне особенно нужны, а теперь они сослужили мне и вовсе плохую службу. Стоя у патрульной машины, я даже сквозь вызванные действием баллончика слезы видел, как меняется выражение лица говорившего по рации копа. Несомненно, мое имя и фамилия были кому-то хорошо знакомы, но кому? Я подумал о парочке из черного «линкольна». Может, это были федералы? Второй коп по-прежнему стоял рядом со мной. Дверца машины была закрыта. К счастью, едкая жидкость попала мне только на левую половину лица; если бы легавые действовали точнее, я вообще перестал бы видеть и соображать.

Впрочем, я и так почти отключился. Я едва стоял и, хватая ртом воздух, пытался проморгаться. Хорошо еще, что снег и ветер никак не стихали; от холода моя кожа потеряла чувствительность, и боль немного отступила. Легавый в машине все еще говорил по рации: он кивал, как заведенный, с каждой секундой приходя во все большее возбуждение, зато легавый номер два начинал притопывать ногами и крутить головой, высматривая вторую патрульную машину. Мои руки были скованы наручниками за спиной, так что требовалось придумать что-нибудь особенное, но особенное трудно выполнить, если у тебя вместо одной ноги — протез. Впрочем, попробовать все равно стоило.