Читать книгу "Танцующая на ветру - Наталия Терентьева"

Петр Львович зато сказал:

– А ну-ка, дай я посмотрю… Правда, похожа…

Елена Георгиевна неодобрительно покачала головой:

– Ну что ты, Петя, девочке голову задуряешь… На кого она похожа, на Галю?..

– Вы знали Ростовцева и Галю? – ахнула я. – Знали? Откуда?

– А что такого? – пожал плечами Петр Львович. – Невелики птицы были, чтобы их не знать. Это сейчас Леша – народный, на кривой козе не подъедешь к нему… Как-то позвонил ему, а он мне: «Извини, Петя, я к спектаклю готовлюсь!» А мы же вместе работали и учились вместе, школу-студию МХАТ заканчивали, он на два года младше был, я уже отслужил, когда поступил, а он после школы был… На разных факультетах, он на актерском, я на постановочном… Но народу-то мало училось, все друг друга знали… Так и общались потом долго, пока он не возомнил о себе…

– А Галя? – быстро спросила я.

Петр Львович нахмурился, оттого что я его прервала, но продолжил:

– Да, девочку эту он где-то нашел, балерину, совсем молоденькую. Но это уж потом было, позже… Лет на восемнадцать его младше была, наверное, но выглядела, как будто ей двенадцать. Маленькая, худенькая. Хорошая балерина была.

– Себя-то покажи уж, Петя, раз стал с утра фотографиями заниматься! Я говорила тебе – все вечером, все вечером!

– Да уж, Лена, сколько вечеров этих осталось, не хочу затягивать с альбомом. Детям, может, пригодится. Внуки будут рассматривать…

Елена Георгиевна подошла к Петру Львовичу и стукнула его по плечу полотенцем:

– Чтобы я не слышала больше ничего о том, кому сколько осталось. Не считай время ни мое, ни свое. Ясно?

Петр Львович показал мне на молодецки подбоченившегося мужчину, в белом костюме, соломенной шляпе:

– Вот я. Узнаёшь?

– Конечно, – засмеялась я. – Как же вас не узнать… А вы Галю Виноградову хорошо знали?

– Артемьеву, – поправила меня Елена Георгиевна. – Подожди, а ты откуда знаешь, что она Виноградова?

Я замерла. Ну да. Ведь я так почему-то и думала, что всё это правда. Не знаю почему. Я не поверила дочери Ростовцева, что он приводит девушек, всем он говорит, что они его внучки… А даже если и так. Вот на фотографии – моя бабушка, Галя Артемьева-Виноградова. Таких совпадений не бывает. И рядом с ней Ростовцев.

– Что ты? Что случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? Знаешь, иди-ка ляг. А то пришла бледная, исхудавшая…

– Да нет, что вы, спасибо… Извините. – Я замялась. Мне так хотелось сказать сейчас старикам, что это мои дедушка с бабушкой. Но ведь они мне не поверят. Начнут жалеть, обсуждать это, когда я уйду…

– Знала я Галю, – сказала Елена Георгиевна. – Не близко, но встречались в доме актера, знакомились. Театров же у нас было наперечет, не то что сейчас. Она потом родила от Ростовцева, а муж дочку записал. Все это знали. Но делали вид, что все хорошо. И дочка была похожа на Ростовцева, а он ее то ли не признал, то ли что-то у них произошло. Он ревнивый был страшно. Послушай-ка… – Елена Георгиевна села напротив меня. – А ведь ты правда очень на Галю похожа. Только повыше. Танцуешь?

– Танцую, – кивнула я. – Но не балет.

– А в классический балет тебя бы и не взяли. Высока для поддержек. – Елена Георгиевна покачала головой. – Надо же, как бывает… А я все думаю, на кого же ты похожа! Мы ведь, Петя, с тобой целый вечер как-то бились – на кого из нашей молодости похожа Леночка. Такая легкая, летящая, очаровательная… Конечно, Леночка, тебе тоже танцевать надо…

– Извините, я – Руся, – негромко поправила я пожилую женщину. – Я уже привыкла к этому имени.

– Русенька… – Елена Георгиевна погладила меня по голове. – Так?

– Да, – кивнула я.

Они ведь даже не представляют, что сейчас мне рассказали. Я уже поверила, что все, что я надумала про старика Ростовцева – ерунда. Все мои собственные фантазии и его тоже. А оказывается, это правда.

У меня застучало в голове. Но тогда, значит, его дочь Лена – моя тетя. Значит, у меня на самом деле есть родственники, и еще какие…

Я быстро допила чай. Все-таки помыла пол, откуда-то появились силы, несмотря на почти бессонную ночь. Я не знаю, почему так важно для человека знать, от кого он родился, и не только родителей, а бабушек, дедушек и остальную родню, даже кого давно уже нет в живых. Хуже ощущения своей безродности, наверное, нищета и полное бесправие. Как раз полный комплект того, что испытывают все наши.

Отсидев мирно две пары, я переждала, пока пройдет Тетёрка, чтобы она меня не стала спрашивать, есть ли у меня справка на два дня прогула, и вообще задираться, и ушла, решив, что последнюю физкультуру можно смело прогулять. Я люблю физкультуру, в отличие от многих, всегда на нее хожу, но сейчас у меня слишком важные дела, чтобы играть в мяч с другими девочками.

Я нашла в Интернете план нашего города, который оказался не таким уж маленьким. Выходит, что деревня, начинающаяся за городом и растянувшаяся на несколько километров, – это тоже его часть. Я попросила в канцелярии разрешения отпечатать этот план и теперь, зайдя в соседний магазин, потому что на улице еще сильней похолодало, задумчиво его рассматривала. Конечно, было бы лето, были бы долгие и теплые вечера, можно было бы искать Любу целыми днями. А как искать, если день заканчивается около пяти часов, потом на улицах уже темно и, главное, холодно – не находишься, даже в удивительных Фросиных ботиночках. В них в помещении не жарко, а на морозе не холодно. Как она там, интересно? Наверное, изругала всех своих слуг из-за меня…

Я решила продолжить поиски, планомерно осматривая дома, подвалы. Прятаться в лесу Люба не может – холодно. Значит, остаются только какие-то заброшенные помещения. Да добрые люди, которые могли ее приютить. Или недобрые.

Выйдя из училища, я позвонила тете Диляре, спросить, не знает ли она, как дела у Пашиной подруги. Тетя Диляра разохалась, услышав меня, – ну конечно, я ведь сбежала, так и не позвонив ей.

– Нормально все у нее! Не переживай. Два дня подержим и выпустим. Ты-то как?

– Я – хорошо, спасибо.

– Поправилась?

– Да, – с некоторой заминкой наврала я. Мне бы хотелось пожаловаться тете Диляре, что я никак не могу выздороветь до конца. Но я не стала.

Я услышала, что с Дашей и ее будущим ребенком все нормально, и успокоилась. Не знаю почему, я теперь все время чувствую свою вину перед Дахой, хотя ведь я никак не виновата в том, что Паша любит меня, а не ее. Мне рассказывали, как она еле-еле выдержала год в детдоме, когда он уже выпустился, а она еще нет. Все время бегала к нему, что-то приносила поесть, стирала. А он в это время гонялся за мной. И Даху окончательно не гнал.

Пока я говорила с тетей Дилярой, мне пришло сообщение от Андрея:

«У тебя когда заканчиваются занятия?»

«Уже закончились», – сразу ответила я.