Читать книгу "Сегодня – позавчера. Испытание огнем - Виталий Храмов"

В дело вступила артиллерия врага. Молотили долго, основательно и довольно точно. Блин, эти стреляют лучше, чем немцы в Москве прошлой зимой! Ну, есть объективная причина – мы на этой позиции вторые сутки, пристрелялся немец. Появились первые убитые и раненые. Одно радовало – не долго долбили.

А потом показались танки. Сразу и много. Без разведки. Опять же, мы тут вторые сутки, что разведывать-то?

Ребята из рембата (прям в рифму) принесли мне трофейные мотоочки. С затемнёнными стёклами. Нормально. Хоть видеть смогу. Ещё и солнце не взошло, а мне уже и глаз не раскрыть – слепит. Надел. Прикололся сам над собой: я – Риддик. Смешно же. Жаль, никто не оценит. Ну, не знают они актёра Вин Дизеля и его персонажа.

Я прильнул к стереотрубе, считать танки. Ничего не вышло – в очках фокус сбивался, без них – засвечивало. Приказал Громозеке пересчитать немцев. Потом поймал себя на мысли, что мне-то из спортивного интереса, а многие реально сейчас колечко руками держат. Чтоб позора не допустить.

– Связь мне. Общая волна, чтоб все слышали. Весь полк.

Подали трубку.

– Всем внимание! Говорит Медведь! Итак, братья, настал момент истины! Перед собой вы видите врага, что стёр в пыль все государства Европы. Да, они поставили раком народы Европы. Но мы не Европа! Мы – русские, мы – скифы! И сегодня весь мир и вы сами поймёте, кто мы – люди с большой буквы «л», или грязь под немецким сапогом. Тот, кто не струсит сегодня, не побежит – тот победит! Помните главное – этих зверей мы уже били. Вчера били, зимой били, и сегодня – побьем! Каждому пехотинцу, что сегодня сожжет танк – медаль, за три танка – орден. Пушкарям за три танка – медали всему расчёту, за пять – ордена. Ребят, не щёлкайте хлебалами, их всего двадцать восемь штук, на всех не хватит! Удачной охоты!

А потом обратился к начштабу:

– Всё пучком?

Тот долго смотрел на меня, потом вздохнул, кивнул. Вполне его понимаю: вид у меня ещё тот – голова в жёлто-зелёных бинтах стрептоцидовых, очки эти нелепые. Я подошёл к нему и вполголоса сказал:

– А я, вот, – Громозека, блин, прицепилось твоё «вот», – больше боюсь не танков, а самолётов. Смотри, как эти «коробки» идут. Они нас втягивают в перестрелку, наши огневые обозначаются, прилетают «лапотники» и перемешивают наши «Единороги» с землёй.

– Да, так они всегда и делают. Но «Единорог» не просто пушка. Будем маневрировать. Ложных огневых заготовили, запасных. И морячки нам помогут. От их снарядов такая муть поднимается – дымовая завеса не нужна. Смотри сам.

Над головой прогудело что-то совсем несуразное. И ка-ак жахнет квартетом, аж земля под ногами подпрыгнула.

– Ни фига себе! – я радовался как ребёнок. – Вот это да!

Перед нами встали дыбом четыре огромных куста земли. Пылевая пурга заметалась меж немецкими машинами. Спустя минуту – ещё четыре разрыва.

– Блин, чувствую себя, как у Христа за пазухой!

Справа в трубку кричал корректировщик, кроя неведомых командоров трехэтажными витиеватыми, но без матов, выражениями. Всё как и положено на флоте.

– Не спеши так радоваться, – ответил начштаба, – все танки целы.

– Это даже хорошо, нам больше достанется. Главное, пехота заменжует, заляжет, отстанет. Без пехотного прикрытия танк уязвим.

Я не мог с КП разглядеть сквозь муть стёкол этих очков поля боя. Знал по докладам, что там стоят сожжённые во вчерашнем бою танки и бронемашины, к сожалению, и наши тоже. Полк мой с приданными нам подразделениями оседлал спарку дороги и железнодорожной ветки, стояли крепко, в три эшелона, позади готовилась ещё одна линия обороны, но фланги наши были совершенно открыты. Обойти немцу нас будет неудобно – прокапываясь через балки и овраги, но вполне возможно. Именно для парирования этой угрозы была выделена в резерв кампфгруппа Мельника. В составе батареи «Единорогов» оставшиеся шесть исправных «куцых» и роты мотопехоты на «Кирасирах». Слёзы. Парировать они смогут до батальона немцев. А больше? Их сомнут. Ладно, будем посмотреть.

К мощнейшим залпам железнодорожных морячков присоединились и наши орудия, выделенные для огня с закрытых позиций. Конечно, их огонь был малоэффективен против бронетехники – даже прямое попадание осколочного снаряда не гарантировало уничтожение танка, а попробуй, попади!

Но темп продвижения пехоты врага нам удалось снизить, поэтому до линии окопов нашего пехотного прикрытия танки с крестами добрались одни. И стали утюжить окопы. Вот дураки! Да, мало приятного, когда пехота швыряется в тебя гранатами и бутылками с огнесмесью, а бронебойный снаряд в борт? Ведь закапывая пехотинца в окопе, танк поворачивается своими нежными филейными частями к нашей неподавленной артиллерии. А её-то у нас – богато!

Кроме моих «Единорогов», под нашим командованием оказалась шестиорудийная ПТО-батарея «сорокапяток», два 76-мм зенитных орудия и одна трофейная 50-мм противотанковая пушка с двадцатью шестью снарядами.

– Полк, огонь! – скомандовал начштаба в трубку.

Я перехватил у него трубку:

– Внимание, говорит Медведь! Товарищи, помните, чему вас учили, и тогда все останетесь живы! Главное, чаще меняйте позиции, не дайте пристреляться по вам! А сейчас внимание: «белый шум»!

По этой команде врубается глушилка. Пропадает любая радиосвязь. Остаются только свои глаза и телефонный провод.

Я сам увидел росчерки десятков трассеров. Сразу несколько танков вспыхнули. Остальные сразу забыли про пехоту, резво развернулись на новую угрозу, поперли на пушки, стреляя и из пушек, и из пулемётов. Что, немец, привык, что после «лапотников» русские пушки молчат? А здесь вам не тут! Мы тоже кое-чему научились за этот год! Меня особенно радовало, что не напрасно я столько внимания уделял мерам маскировки в период обучения бойцов полка. Всё же есть от меня польза! Хоть так!

Один за другим немецкие «квадратиш, практиш, гуд» спотыкались, останавливались, чадили. Один взорвался, высоко катапультировав башню. Серые утюги стали пятиться назад. Ага, а там – недодавленная пехота с бутылками. Довольно нагло подбирались к слепым кормовым частям танков и устраивали им костры на моторных отсеках.

Отойти смогла едва половина из «панцеров». Так-то! Сколько? Шестнадцать! Шестнадцать чадящих костров! Здесь вам не тут!

Отступающие под нашим огнём танки докатились до немецкой пехоты, дальше они отползали вместе.

Я дал команду на отключение глушилки. И приказал тут же всем менять позиции. Такой дым и чад стоял, что это было вполне безопасно. Относительно, конечно, война ведь.

– Отводи пехоту с первой линии, – приказал я начштаба, – совсем отводи. Они повоевали геройски, пусть топают в тыл, готовят запасную линию обороны.

Он опять смотрит на меня.

– Как ты думаешь, что будет делать немец дальше? – спросил я его.

– Авиацию вызовет и будет нас прорабатывать.