Читать книгу "Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем - Фил Найт"

Спору не было, мы стали большими. Если быть точнее, мы не были слишком большими для наших штанов, как говаривала мамаша Хэтфильд. Мы двигались тем же путем, которым шли всегда. Все триста служащих прибыли на выходные и упаковали свои вещи в личные машины. Мы предложили им пиццу и пиво, грузчики загрузили более тяжелое оборудование со склада в фургоны, а затем, выстроившись в караван, мы пустились вниз по шоссе.

Я сказал кладовщикам, чтобы они оставили на старом месте и не брали с собой кресло в виде гигантской бейсбольной перчатки.

Осенью 1979 года я вылетел в Вашингтон на вторую встречу с бюрокракеном. На этот раз он не был таким злющим. Хэтфильд подключился к решению вопроса. Как и другой сенатор от Орегона, Боб Пэквуд, председатель финансового комитета конгресса, в полномочия которого входил надзор за деятельностью Казначейства. «Я дико… устал, — сказал бюрокракен, указывая на меня одним из своих щупалец, — получать напоминания от ваших высокопоставленных друзей».

«О, извините, — сказал я. — Полагаю, удовольствия в этом мало. Но вы будете получать от них напоминания до тех пор, пока эта ситуация не разрешится».

«Неужели вы не понимаете, — прошипел он, — что мне не нужна эта работа? Знаете ли вы, что у моей жены… есть… деньги! Мне не нужно работать, знаете ли».

«Повезло вам. И ей». Чем скорее ты уйдешь на пенсию, подумал я, тем лучше будет.

Но бюрокракен никогда не соберется на пенсию. В дальнейшем его будут видеть на том же месте и при республиканской, и при демократической администрациях. Неотвратимо. Как смерть и налоги. На самом деле однажды, в отдаленном будущем, он окажется в небольшом узком кругу бюрократов, которые дадут зеленый свет федеральным агентам штурмовать предместье в Уэйко. (Речь идет о 50-дневной осаде ранчо Маунт Кармел в 1993 году, в котором обосновалась крайне деструктивная секта «Ветвь Давидова», отколовшаяся от адвентистов Седьмого дня, во главе со своим мессией, извращенцем Давидом Корешем, практиковавшим насилие над детьми. В осаде принимали участие не только агенты ФБР, но и Национальная гвардия США (несколько сотен солдат), а также вертолеты, танки, БМП и БТРы. Это была крупнейшая и бездарнейшая операция против гражданского населения в США в ХХ веке. В ходе ее были убиты 82 члена секты, в том числе 20 детей в возрасте от 3 лет и старше, а также 4 агента ФБР. — Прим. пер.).

Поскольку бюрокракен потерял самообладание, я смог моментально переключить свое внимание на другую угрозу нашему существованию — производственную. Те же самые условия, которые привели к экономическому коллапсу Японию — колебание курса валюты, рост стоимости рабочей силы, нестабильность правительства, — складывались теперь на Тайване и в Корее. Вновь пришло время поиска новых фабрик, новых стран. Пришло время подумать о Китае.

Вопрос был не в том, как попасть в Китай. Та или иная обувная компания в конце концов проникла бы в Китай, но тогда все остальные устремятся вслед за ней. Вопрос был в том, как оказаться там первым. Проникновение туда первым означало бы получение конкурентного преимущества, которым можно было бы пользоваться на протяжении десятилетий, и не только в производственном секторе Китая, но и на его рынках, и у его политических лидеров. Вот это была бы удача. На наших первых совещаниях по вопросу о Китае мы всегда повторяли: миллиард населения. Два. Миллиарда. Ног.

В нашей команде был один добросовестный эксперт по Китаю. Чак. Помимо того что он работал бок о бок с Генри Киссинджером, он был членом правления компании «Аллен Груп», производителя автозапчастей с оригинальным дизайном на китайском рынке. Ее генеральным директором был Уолтер Киссинджер, брат Генри. Чак сообщил нам, что «Аллен» в ходе своего исчерпывающего исследования обнаружила впечатляющего помощника по Китаю, которого звали Дэвидом Чангом. Чак знал Китай и знал людей, которые знали Китай, но никто не знал Китай так, как его знал Дэвид Чанг.

«Скажем так, — пояснил Чак. — Когда Уолтер Киссинджер захотел попасть в Китай и не смог, он обратился не к Генри. Он позвонил Чангу».

Я бросился к телефону.

Вхождение династии Чанг в систему «Найка» началось не очень удачно. Для начала он был прилизанно-опрятным. Я думал, прилизанно-опрятным был Вершкул, до тех пор, пока я не увидел Чанга. Голубой блейзер, золотые пуговицы, сильно накрахмаленная рубашка из пестротканой льняной материи, полковой галстук в полоску — все это он носил без видимого напряжения. Не стыдясь и не смущаясь. Он был продуктом любви к стилям Ральфа Лорена и Лоры Эшли (Ральф Лорен, урожденный Ральф Лившиц, — американский дизайнер одежды из семьи эмигрантов из России, который заимствовал модельные стили одежды у основательницы бренда, английского дизайнера интерьера Лоры Эшли. — Прим. пер.) в виде узоров типа «сердечка Пейсли».

Я провел его по всему офису, представляя его каждому, а он проявил завидный талант, отвечая абсолютно невпопад. Он встретился с Хэйесом, весившим 330 фунтов, со Штрассером, вес которого был 320 фунтов, а также с Джимом Маннсом, нашим новым финансовым директором, которому до 350 фунтов не хватало лишь веса шоколадного батончика «Маундс» с кокосовой начинкой. Чанг отмочил шутку в адрес нашей «полтонны высшего руководства».

«Столько лишнего веса, — сказал он, — в спортивной компании?»

Никто не рассмеялся.

«Возможно, в вашем представлении», — сказал я ему, поспешно уводя его дальше. Мы прошли по коридору и налетели на Вуделля, которого я незадолго до этого вызвал с Восточного побережья. Чанг нагнулся и пожал Вуделлю руку. «Несчастный случай на лыжах?» — спросил Чанг.

«Что?» — переспросил Вуделл.

«Когда вам разрешат встать с этого кресла?» — спросил Чанг.

«Никогда, недоумок».

Я вздохнул. «Ну, — сказал я Чангу, — отсюда уж нам некуда больше идти — только наверх».

Что такое победа?

Мы все собрались в зале совещаний, и Чанг изложил нам свою биографию. Родился он в Шанхае и вырос в роскоши. Его дедом был третий по значимости производитель соевого соуса в Северном Китае, а отцом — должностное лицо, имевшее третий высший ранг в иерархии китайского Министерства иностранных дел. Однако когда Чанг был подростком, грянула революция. Чанг бежал в Соединенные Штаты, в Лос-Анджелес, где он посещал Голливудскую среднюю школу (4-годичное среднее учебное заведение для учащихся 9–12-х классов. — Прим. пер.). Он часто мечтал, что вернется на родину, и его родители тоже думали так же. Они продолжали оставаться в тесном контакте со своими друзьями и своей семьей в Китае, а его мать сохраняла чрезвычайно близкие отношения с Сун Цинлин, крестной матерью революции (1893–1981; жена Сунь Ятсена, в 1927–1931 гг. проживала в СССР, лауреат Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» (1951 г.), с 1954 г. — председатель Общества советско-китайской дружбы, почетный председатель КНР. — Прим. пер.).

Между тем Чанг посещал занятия в Принстоне, изучал архитектуру и переехал в Нью-Йорк. Он устроился на работу в хорошую архитектурную фирму, в которой трудился над проектом Левиттауна (послевоенная Американская мечта — каркасные поселки Билла Левитта, выходца из России. Тысячи домов, полностью обставленных мебелью, оборудованной кухней и санузлом, общей площадью 260 кв. м, были построены и продавались или сдавались внаем по баснословно низким ценам. Новоселов также ждали свежие продукты в холодильнике и на кухне. Б. Левитт использовал ту же схему, что и Фил Найт, — брал кредиты и все деньги пускал в дело, строил и в США, и за рубежом, но с кредиторами расквитаться не получилось. Украл из благотворительного фонда 17 миллионов долларов, был судим, обанкротился и умер больным и в нищете. — Прим. пер.). Затем Чанг создал собственную фирму. Он зарабатывал приличные деньги, делал хорошую работу, но отчаянно скучал. Он не испытывал удовольствия и не чувствовал, что созидает что-то стоящее.