Читать книгу "Жандарм. На пороге двадцатого века - Андрей Саликов"

Пока Семён вязал купца, Мишка вместе с подоспевшим ему на помощь фельдфебелем и Зарецким в темпе подхватили раненого и поволокли его к стоявшему недалеко поручику.

– Ну-с. – Дроздов окинул презрительным взглядом бледного (не только от ранения) китайца. Тот мигом понял, перед кем стоит, что спокойствия ему не добавляло. – Исповедуйся, у меня нет желания применить к тебе, сукин сын, весь твой богатый опыт. Но если будешь играть в молчанку, не обижайся.

Стоявший позади здоровенный жандарм отвесил тому лёгкий подзатыльник.

– Что говорить? – Ли с тоской смотрел, как из повозки вывели трёх китаянок.

– Например, кто это, – кивнул офицер на испуганно жавшихся друг к другу женщин. – Или сказки мне будешь рассказывать, что это твои родственницы?

– Нет, это дальние родственницы уважаемого господина Веня.

– Шутку оценил. – Ни один мускул не дрогнул на лице русского. – Егорыч, он твой.

– Понял, вашбродь. – И, повернувшись к Ли, он жутко улыбнулся. – Сам выбрал судьбинушку, ну так теперь не обижайся.

– Очнулся, гадёныш, – услышал Вень, откашливаясь от попавшей в рот воды. Открыв глаза, китаец увидел вначале две ноги, обутые в щегольские хромовые сапоги. Чуть подняв голову, Вень разглядел молодого офицера. Последнее, что он успел заметить, было что-то очень большое… После чего он провалился в темноту. – Чего молчишь? – И по спине приложили чем-то тяжёлым. Покачнувшись, он попытался оглянуться, но сильный подзатыльник и окрик дали понять, что такое поведение не приветствуется.

– Итак, говорить будешь? – Офицер чуть приподнял левую бровь, с интересом разглядывая Веня.

– А-а-а! – Дикий крик и бульканье заставили купца вздрогнуть.

– Да ладно, – жёстко усмехнулся русский. – Поди, не раз слышал такие крики в бытность хунхузом? Или уже успел позабыть? Ну так мы напомним, нам недолго.

Юлить Вень не стал и быстро начал отвечать на вопросы. Он отлично понимал, что потом станет ненужным, но в данный момент его устраивала лёгкая смерть.

– С собой! – Качнув головой из стороны в сторону, офицер подтвердил его надежду. – Поживёшь ещё…

Запоминающимся этот рейд назвать было сложно, единственно, что Владимира порадовало, так это троица новых сотрудников, да в инженерном управлении у него появилось сразу два осведомителя. И старались они на совесть. В результате у Дроздова постепенно собиралась весьма пухлая папка о прегрешениях чиновничества вкупе с офицерами-сапёрами. Он и думать забыл об этих субъектах, но после начала войны один из них сообщил о приходе весьма наглой «жёлтой макаки»… Упускать такую ниточку он не имел права и вскоре вышел на китайца, подвизавшегося у японской разведки в качестве этакого приказчика. И именно он, презирая «белых дьяволов», решил завербовать любителей столь специфического досуга. Правда, забыв поставить в известность резидента. Дальнейшее было делом техники… Конечно, с корнем вырвать гнездо ему не удалось (хотя японца взяли живьём, и рассказал он много интересного), однако ослабить его вполне хватило.

Эпилог

Петербург. Зимний дворец. 1904 год, апрель

Тишина. Лишь тенью снуют лакеи, поддерживая чистоту.

Затянуты тканью зеркала… Вчера закончил свой мирской путь Николай Александрович. На четырнадцать лет раньше, но, в отличие от моего мира, здесь он был более симпатичен населению. О его болезни в последние полгода было известно всей империи. Лично замечал у прислуги красные глаза (Ходынки тут не было!), а располагать людей к себе он, когда это требовалось, умел великолепно. Даже начало войны, повторившееся один в один, не повлияло на его репутацию у народа. Также подорвали в гавани броненосцы и крейсера, попались в ловушку Чемульпо «Варяг» и «Кореец». Только в отличие от моего мира бой был ожесточённее и потери больше.

Приказ адмирала Дубасова о приведении в готовность кораблей, пребывавших в «вооружённом резерве», хоть и опоздал, но всё же расшевелил флотское болото. Здесь досталось и «Корейцу», прикрывавшему избитый сосредоточенным огнём эскадры Уриу бронепалубник. Старая канонерка пустила ко дну миноносец, ещё одного утопили варяжцы. Главную ударную силу, «Асаму», комендоры божьим промыслом (по другому и не скажешь!) крепко по-пятнали, умудрившись всадить 6-дюймовый фугас аккурат в носовую башню ГК. От столь варварского обращения левое 8-дюймовое орудие превратилось в гнутую палку, но детонации (на которую тайно и явно надеялись на крейсере) не произошло. Буквально за секунду японцы успели всё выпалить, правда, мимо. Но и оставшейся на «Асаме» восьмидюймовки вкупе с шестидюймовками плюс остальными стволами эскадры хватило.

Руднев, раненный в конце боя (вот они, амбразуры в боевой рубке!), спустя пару дней умер в госпитале. Старший офицер погиб ещё в начале… Проще сказать, кто остался в живых. На «Варяге» старшим по званию оказался лейтенант Зарубаев, уцелели оба доктора, трюмные и три мичмана: Балк, Черниловский-Сокол, Шиллинг. Потери в нижних чинах – сто двенадцать убито и двести семь ранено. Канонерка в этом плане отделалась более легко: семь убитых и тридцать два раненых, офицерский состав остался в строю.

Вот тут пошло первое расхождение: командир «Корейца» Беляев, не сдерживаемый Рудневым, взорвал оба корабля. Не на фарватере, но и то хлеб: я отлично понимал, что затопи его, то позже японцы спокойно подымут и введут в строй под «солнцем с лучами». А так – померла так померла, да и нам, как говорится, в кассу, по-другому воспринимать будут. Погиб заградитель «Енисей», а вот «Боярина» смогли приволочь! Пусть и повреждённый, но не утонувший. Тут сын постарался, дошёл до наместника и доказал, что высадки, как того ожидали местные, не будет в ближайшем будущем. Удачно ввернул насчёт мин, в результате «Новик» под командой Эссена увидел брошенный крейсер… В общем, главное – результат.

На суше шли бои местного значения между передовыми частями японцев и корпусом Штакельберга. Макаров восстанавливал боеспособность эскадры, стараясь не ввязываться в невыгодные пока для него бои. Но и не отсиживался в гавани, при появлении Того старался подвести того (каламбурчик!) под огонь береговых батарей. Конечно, все желали генерального сражения с результатами Чесмы или Синопа, но Макаров, видя, насколько японцы превосходят нас, на него не решался. Корабли, особенно лёгкие силы флота, воевали буквально на износ. «Стерегущий» разменял себя на миноносец, в неравном бою погиб «Страшный» – это только те, кого я помню по прежней жизни, ещё двоих я просто не знал. Однако его выходы здорово нервировали противника, а при вводе в строй «Ретвизана» с «Цесаревичем» ситуация сложилась в классическое английское изречение fleet in being[40]. Оставалось её реализовать. Тут и сын аккуратно слил информацию о начале создания базы на Эллиотах. Теперь Макаров начал решительно искать генерального сражения.

Не отсиживались и во Владивостоке – крейсеры ВОК похозяйничали (не долго, но и этого хватило) в южных японских водах. Под лозунгом «Топи их всех!» проредили суда с военной контрабандой (здесь чувствуется тяжёлая рука Дубасова), что заставило временно прервать отправки транспортов. Вопль наглов и пиндосов услышали, наверное, и на Луне, а уж сколько грязи в своей прессе на нас вылили!.. Вот только забыли, что тут можно и по рогам получить! Хере, начавший было в своих газетах нагнетать истерию, был найден мёртвым в компании своей любовницы. Всё списали на внутренние разборки, НАС просто не приняли в расчёт. Со смертью этой гниды (незаурядный человек был, тут сказать нечего) вал газетного дерьма продолжился и даже стал расти! Но, увы, последователи не дотягивали до попавшего к чертям магната. Постепенно становилось понятным, что вся эта шумиха особо нас не затронет. Гораздо хуже было с Британией, её СМИ не имели, скажем так, мозга, в который можно вогнать пулю. Да и не стоило столь явно подставляться. Помня о проигранной информационной войне (увы, но про это поражение почему-то забывают) толковыми молодыми ребятами, журналисты по всей стране распространяли статьи о героизме русского солдата и матроса.