Читать книгу "Игры падших - Сергей Станиславович Юрьев"

– Но надо успеть добыть камень, прежде чем это сделает Велс.

– Зачем?! Ты что, такая же дура, как и этот торгаш?! – Он стряхнул Скиллу с колен, и та едва не улетела в пролом, который возник при её появлении. – Ты забыла, как мы тысячелетиями сражались с Врагом и всегда побеждали! А битва при Мегиддо, где мы были разгромлены, этот день нашего позора – ты помнишь, после чего она произошла?! Накануне Нудис сотворил этот проклятый камень! Он же и стал первой жертвой своего творения. Нет, Скилла, эта штуковина никогда не шла на пользу тому, кто ею обладал. И пусть лучше камень достанется Велсу. Он действительно глуп, если хочет им завладеть, и я не буду мешать ему ставить капкан на самого себя.

26 января, 10 ч. 15 мин. Монастырь Тао-Линь, империя Хунну

Яо Вай специально печатал шаг, чтобы Дзян Син издалека услышала стук подковок на каблуках о древние камни. Она острее других переживала гибель людей в Дуньхуане. Казалось, через неё проходила боль и предсмертный ужас каждого из них. Она была единственной из семерых, кому раньше никогда не случалось лишать кого-либо жизни. Возможно, она даже ни разу не видела, как кто-то умирал. Даже Чань Хе, потерявшую в одночасье всех своих детей, было проще успокоить. Вдова тёмника ВДВ осознавала, что смерть – не конец существования, что у неё есть шанс увидеть своих мальчиков – если не в этом мире, то в каком-либо ином.

– Дзян…

Она молчала. Она даже не шелохнулась, только прохладный ночной ветер трепал тяжёлые пряди её волос.

– Дзян… Я не прошу, чтобы ты мне ответила. Просто выслушай, и я уйду. – Яо выдержал паузу и продолжил: – Сейчас любому из нас нелегко, но мы должны быть сильными. Если нами овладеют боль и отчаянье, ненависть и страх, то по нашей вине так и будут множиться беды, так и будет превращаться в прах всё, к чему мы прикоснёмся.

– Нам… Нам, наверное… Нам лучше исчезнуть. Совсем. От нас одни несчастья…

– Исчезнуть?! Ты хочешь оставить мир на растерзание Красного Дракона? Или ты можешь допустить, чтобы варвары с севера уничтожили нашу древнюю культуру, поработили и унизили наш великий народ? Только мы сейчас можем не дать закатиться навеки Солнцу Поднебесной. Будь сильной, Дзян Син, будь тверда духом, девочка моя… – Он замолчал, едва заметно кивнул и неспешно пошёл прочь.

Он сказал совсем не то, что хотел, а сейчас вообще сомневался в том, что любые слова сейчас могут пойти на пользу. И перед его глазами то и дело возникали груды изувеченных тел, руины города, стёртого с лица земли. Ему тоже горько было сознавать, что в этой трагедии есть часть его вины. И даже было немного стыдно за то, что в его душе эта жатва смерти не отразилась такой болью, что испытывает эта хрупкая девушка. Может быть, Чань Хэ, потерявшая своих детей, сможет найти лучший способ хоть как-то привести Дзян в душевное равновесие? Сейчас нужна максимальная концентрация, поскольку дальнейшие ошибки могут привести к ещё более трагичным последствиям. Едва ли Мо Джучи испытывает хотя бы малейшие угрызения совести, едва ли в нём есть даже капля сострадания. Ему проще нести смерть и разрушения, и это делает его сильнее, даёт ему преимущество. И этому надо что-то противопоставить. Знать бы – что…

Яо уже отошёл на три сотни локтей от девушки, продолжавшей неподвижно стоять на верхней галерее монастырской стены, как к нему, вынырнув из темноты, подбежал мальчишка-послушник.

– Эй! Тебя дядя Чжоу зовёт.

Он не стал делать пацану замечание за непочтительность и, убыстряя шаг, двинулся в сторону кельи каллиграфа Небесных Скрижалей. Если Чжоу Кун зовёт, значит ему есть что сказать. Наверняка это нечто важное, нечто такое, что может изменить судьбу, дать надежду, открыть новую истину, наполнить душу покоем, а в сердце вселить уверенность, нечто такое, что поможет Дзян преодолеть своё отчаяние.

Вниз по древней узкой винтовой лестнице, ведущей с верхней площадки башни во внутренний двор монастыря, он почти бежал. Уже трое суток Чжоу Кун пребывал в затворничестве, о чём-то размышлял, открывая свой разум великим источникам Просветления. Почему-то очень хотелось верить в то, что хранитель Драгоценных Свитков может найти единственно верный ответ на любой вопрос, открыть суть любого явления, проникнуть в любую тайну бытия.

Чжоу Кун ждёт, значит можно войти без стука. Один из главных признаков Верного Пути в том, чтобы не делать лишних движений и не засорять свой разум шелухой повседневных мыслей. Стук в дверь, за которой находится тот, кто тебя ждёт, – это, безусловно, бессмысленное действие.

Дверь кельи распахнулась бесшумно. Монах неподвижно сидел на циновке, подогнув под себя ноги, а перед ним горела одинокая свеча, вставленная в позеленевший от времени бронзовый подсвечник. Яо вошёл, закрыл за собой дверь и устроился напротив старика, постаравшись принять ту же позу, что и тот.

Оставалось набраться терпения. Первым открыть рот в присутствии того, кто более мудр, считалось верхом неприличия. Даже поток мыслей и чувств, который переполнял сознание, был сродни праздной болтовне, но сейчас непросто было заставить свой разум замолчать. Прошло несколько минут, прежде чем монах открыл глаза.

– Вы должны покинуть обитель, – негромко, но твёрдо сказал старик. – На рассвете сюда явится Красный Дракон.

– Мо Джучи нападёт на вас независимо от того, будем ли мы здесь, – возразил Яо Вай. – Я уверен, что мудрецам и воинам Тао-Линя будет чем его встретить, но мы можем помочь.

– У вас есть более важные дела, чем спасать нас, – так же спокойно продолжил Чжоу Кун. – Отправляйтесь в Гардарику. На горе Аюмкан вы встретитесь с противником, который, возможно, менее силён, чем Красный Дракон, но куда более опасен.

– Как мы узнаем врага?

– Он сам узнает вас.

– Разве в интересах Поднебесной устраивать конфликт с северными варварами?

– Именно их вы и должны защитить. Иначе мир будет низвергнут в хаос.

– От кого?

– На месте поймёте.

– Вы вернёте нам металл богов? – Этот вопрос был явно излишним, но Яо Вай не смог удержаться оттого, чтобы его задать.

– Возьми вот это. – Старик молча протянул ему холщовый мешочек, лежавший рядом с ним на циновке. – Наши мастера сделали точные копии семи амулетов великого Маодуна. Пусть воля поможет вам преодолеть путь к цели, ясность укажет верное направление, верность сохранит в единстве ваши силы, мудрость укажет границы бесстрашию и ярости, а стойкость не позволит отречься от истины.

– Истины? Но великий Учитель Пути Мао Цзы говорил, что Истины не существует.

– Он был, наверное, достаточно мудр, чтобы знать это. Но такая глубина понимания природы вещей доступна не всем. Мне, например, недоступна.

Яо Вай высыпал на ладонь несколько блях, мастерски вылепленных из металла богов, который не поддавался ни резцу, ни молоту, ни кислоте. Только силой мысли можно было придать ему определённую форму, а тем более – начертать на них иероглифы.