Читать книгу "Секрет покойника - Том Харпер"

— Но почему? Из-за того, что случилось в Никее? Потому что Крисп заставил вас предпочесть одни слова другим?

— Одни слова другим? — эхом повторяет он. — Мы описывали Бога. Неужели ты считаешь, что мы могли позволить себе ошибиться? — он вновь принялся расхаживать взад и вперед, мимо темных ворот ипподрома. — Это все Константин! Десять или двадцать лет назад голос Ария был одним из многих. Он мог написать все, что угодно, а его враги — самое большое, на что они были способны — это спорить с ним. Но Константину требовалось нечто определенное, нечто абсолютное, как и его власть. Дать четкое определение Богу. Он вынудил нас выбирать.

Астерий умолкает и смотрит на меня. Это один из тех редких моментов, когда на его лице нет никакого злорадства. Он действительно хочет, чтобы я его понял.

— Что еще нам оставалось?

Ну почему я здесь? Мне хочется одного: вновь забиться в свою пещеру, чтобы зализывать раны, которые Астерий вскрыл на каждой частичке моего «я». Но я должен довести этот разговор до конца.

— Ты сказал, что Симмах умер, потому что узнал правду про Криспа. Кто убил Симмаха?

— Констанциана подослала одного из своих людей. Велела ему сделать все так, чтобы его смерть можно было принять за самоубийство.

Никаких смущенных взглядов, никакого раскаяния. Так всегда бывает с теми, кто проводит слишком много времени в раздумьях о Боге. В конце концов, эти люди забывают ценность человеческой жизни. Возможно, то же самое случилось и с Константином.

— А как же Александр? Наверняка его убийство доставило вам двойное удовольствие. Отомстить старому врагу, еще по Никее, а заодно спрятать в воду концы первого преступления!

В ответ на мою гневную речь Астерий смеется.

— Знаешь, что самое смешное?

Он наклоняется ко мне почти вплотную, и его туника трется о мою.

— Я понятия не имею, кто убил Александра.

Он упивается моим замешательством.

— Евсевий этого не делал — хотя и мог бы, будь у него такая возможность. Сначала я подумал, что приказ поступил от самого Константина — дабы навечно похоронить то, что Александр обнаружил в архивах, но потом все-таки решил, что это маловероятно, — произносит он и пожимает плечами. — Так что это, по всей вероятности, все-таки Аврелий Симмах. В конце концов, футляр ведь был у него. Забавно, не правда ли? По крайней мере, ты можешь утешать себя тем, что справедливость восторжествовала.

Я смотрю на него холодным взглядом: его усохшее тело полно ненависти и злобы. Неужели этот человек может проповедовать религию мира и любви?

— Скажи, зачем ты это сделал? — спрашиваю я его. — Зачем во время гонений ты взял на себя вину за предательство Евсевия?

Он сводит культи вместе и нежно потирает их друг о друга.

— Вот что сделал со мной Симмах. А затем и вообще хотел меня убить. Евсевий предал тех христиан, чтобы спасти меня. — В его голосе прорываются нотки отчаяния, как будто самообладание вот-вот изменит ему. — Ради меня он пожертвовал собой.

— Ты же пожертвовал мной.

Глава 43

Стамбул, Турция, наши дни

— Внутрь пойдете одна. Посмотрите по сторонам, сделаете пару-тройку снимков и вернетесь.

Эбби сидела на заднем сиденье такси, ехавшего по многолюдной торговой улице в северо-западной части Стамбула. Такси было настоящим, за рулем сидел Барри, по-прежнему в темных очках. Правда, вместо флисовой куртки на нем была кожаная, на шее — золотая цепь. Марк сидел на пассажирском сиденье и указывал дорогу. Впереди, словно скопление мыльных пузырей, маячили купола мечети Фатих. Они росли и раздувались буквально на глазах, пока наконец не скрылись за массивными каменными воротами.

— И не вздумайте бежать, — подал голос Барри с переднего сиденья. — Запомните: там вы будете не одна.

Они прилетели в Стамбул двенадцать часов назад. Эбби до смерти устала от автобусов, чужих машин и краденых паспортов и была несказанно рада, когда безымянный самолет доставил их из Сплита прямо в аэропорт имени Ататюрка. Здесь их встретила группа мужчин с каменными лицами и в таких же, как будто каменных, костюмах, которые провели их через приватный выход, минуя таможню и будки паспортного контроля.

— Местные власти спят и видят, когда Драгович попадет к ним в руки, — пояснил Марк, пока они ехали из аэропорта. —

Три года назад его удалось посадить за решетку, но турки тогда здорово облажались: он сбежал. Кстати, они не в восторге от того, что он творил в Боснии. Но это так, к слову. В общем, они в лепешку расшибутся, чтобы помочь нам.

— А откуда им известно, что Драгович появится здесь? Если однажды он угодил за решетку, с какой стати ему рисковать снова? — спросила Эбби.

— Появится, никуда не денется, — заверил ее Марк. — Судя по донесениям наших агентов, он совершенно свихнулся на этой своей вещице. И не успокоится, пока не получит ее.

Эбби вышла из машины, демонстративно протянула Барри в открытое окошко деньги и зашагала к мечети. Однажды ей уже доводилось бывать в Стамбуле на конференции. Но тогда было лето. Город буквально стонал от толп туристов. В жарком воздухе, не давая дышать, висела пыль. Теперь, осенью, город как будто остыл и сжался в размерах. Воздуха стало больше, расстояния между зданиями — шире. Зато гораздо громче стали слышны гудки кораблей в Босфоре.

Туристы разъехались по домам, но улица была многолюдной: кто-то спешил за покупками, кто-то в мечеть, выразить почтение Аллаху. На углу стоял белый полицейский фургон. Еще два вооруженных полицейских бродили по улице, болтая друг с другом. Интересно, так и должно быть? — подумала Эбби.

Для убедительности Марк снабдил ее туристическим путеводителем. Открыв его на нужной странице, она принялась изучать раздел про мечеть Фатих.

Фатих означает победитель, говорилось в путеводителе. Расположенная в самой высокой точке города, мечеть была построена на месте церкви Двенадцати Святых Апостолов османским султаном Мехметом Завоевателем, чья армия захватила Константинополь в 1453 году. На фундаменте церкви Мехмет возвел свой мавзолей.

Спустя триста лет построенная султаном мечеть пострадала от сильного землетрясения, однако позднее была заново отстроена в так называемом стиле османского барокко.

Сквозь ворота Эбби прошла в широкий, открытый парк с лужайками и голыми деревьями. Мечеть стояла в центре, вся в строительных лесах, отчего казалось, будто она взята в кольцо осады. Эбби поискала глазами какие-нибудь признаки древнеримской постройки, что когда-то стояла на этом месте, но так и не нашла. И в очередной раз задалась вопросом, как такое сокровище, как лабарум, могло оставаться спрятанным от посторонних глаз в течение нескольких столетий нескончаемых строительных работ. Такая вещь не могла долго оставаться незамеченной. Рано или поздно на нее кто-нибудь наткнулся бы. Или же, кто знает, эта вещь до сих пор лежит в земле, погребенная под завалами строительного мусора.