Читать книгу "Похищение Муссолини - Богдан Сушинский"

— Прекрасно сказано. Вершин действительно хватит для каждого, стремящегося к ним. Запомню эти слова.

— А пока я хочу, чтобы вы прошли ускоренную подготовку во Фридентале. В течение месяца. Вы и еще десять парней из группы парашютистов, которые были с нами там, на Абруццо. Заниматься будете по особой программе. Вообще-то, программа курсов рассчитана на год. Но проклятое время… Оно требует платить по векселям.

— Как скупой ростовщик.

— Вот и приходится выпускать трехмесячных недоносков. И все же там особая подготовка. Если бы по такой системе готовили наших диверсантов до начала войны с русскими, мы могли бы вспахать весь их тыл еще до перехода границы первой дивизии вермахта. И не мы страдали бы сейчас от их партизанских отрядов, — а они от наших диверсионных групп.

— Мне это понятно лучше, чем кому бы то ни было другому в пределах рейха.

— Фридентальские курсы — особые, Штубер. Убедитесь в первый же день.

Вблизи стена показалась еще выше. Но сразу же бросилось в глаза, что сложили ее недавно и наспех. Глядя на ее неровную, с плохо подогнанными камнями кладку, любой строитель из воздвигавших некогда замок Фриденталь наверняка сгорел бы от стыда.

57

— Русские пленные оказались дрянными строителями, — успел еще раз удивить его Скорцени, пока часовые у ворот внимательно проверяли документы и груз задней машины. — Проще было бы выложить эту стену из их тел.

— Вполне хватило бы, господин штурмбаннфюрер, — впервые за все полтора часа дороги подал голос оберштур-мфюрер. А Штуберу уже начало казаться, что этот человек хранит обет молчания.

— Материал слишком недолговечен, — заметил Скорцени, не отводя глаз от стены. — К тому же это были бы варварские стены.

Дежурный офицер узнал Скорцени, подобострастно приветствовал его, тем не менее внимательно всмотрелся в фотографию на удостоверении личности и сверил с натурой.

— Этот — со мной, — бросил штурмбаннфюрер, как только офицер вернул ему удостоверение.

— С пополнением, господин штурмбаннфюрер, — снова щелкнул каблуками унтерштурмфюрер и, закрывая заднюю дверцу, предусмотрительно открытую Штубером, посмотрел на Вилли с нескрываемым сочувствием. Оглянувшись, Штубер увидел, как двое солдат задвигают массивные крепостные ворота, и почувствовал себя человеком, которого заманили в крепость-тюрьму, откуда вряд ли когда-нибудь удастся выбраться.

— Послушайте, барон Штубер, — вполголоса произнес Скорцени, придержав гауптштурмфюрера за локоть. — Ответ вас ни к чему не обязывает. Но хотелось бы знать ваше мнение. Если бы вашего Беркута хорошо подготовить, но скрыть эту подготовку, и переправить в Россию… Он смог бы решиться совершить покушение на одного из кремлевских бонз?

— Сталина? — почти вырвалось у Штубера.

— Гипотетически.

— В принципе такой человек способен сокрушить хоть архангела Михаила. — Хотя должен заметить, что он больше подходит для партизанско-диверсионных заданий. Такова уж натура этого человека. Яд дворцовых интриг — не его оружие. Это я утверждаю как психолог.

— Важная деталь, гауптштурмфюрер, — задумчиво согласился Скорцени.

— Извините, что разочаровал.

— Я всегда желал знать истинное положение вещей, — резко ответил штурмбаннфюрер.

58

…Предавшись этим воспоминаниям, Штубер не заметил, что машина въехала в обнесенный каменной оградой двор, прилегающий к зданию, в котором размещался его отряд.

— С возвращением, господин гауптштурмфюрер! — радостно приветствовал его невесть откуда появившийся фельдфебель Зебольд. — Честно говоря, мы уже не ожидали увидеть вас в этих стенах.

— Я и сам не ожидал, что вернусь сюда, мой фельдфебель. Но в Германии мне объяснили: интересы нации превыше всего, — поиграл желваками Штубер. — Я-то об этом не догадывался.

— Осмелюсь доложить, господин гауптштурмфюрер, что за время…

— Потом, фельдфебель, потом, — нетерпеливо прервал его Штубер. — Свяжите меня с полицейским управлением. С майором Рашковским. Мне нужно знать, как чувствует себя наш друг Беркут.

— Беркут? — переспросил Зебольд. — Но… Господин гауптштурмфюрер… Я считал, что вы уже осведомлены.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Штубер.

— Значит, вы действительно не?..

— Что вы мямлите?

— Беркут расстрелян, господин гауптштурмфюрер.

Наступила минутная пауза.

— Вы с ума сошли, мой фельдфебель! — наконец, нервно усмехнулся Штубер.

— Согласно вашему приказу Беркута отправили в лагерь для военнопленных. Но что-то там не сработало, и он попал в число тех, кого ликвидировали. Это произошло через неделю после вашего отъезда. Я считал, что вы интересовались ходом эксперимента из Берлина. Глупая гибель, господин гауптштурмфюрер. Но именно такой он и заслуживает.

Какое-то время Штубер молча всматривался в глаза Зебольда. Тот отшатнулся. Ему вдруг показалось, что Штубер вот-вот выхватит свой пистолетик. Он делает это мгновенно.

— Вы все проверили? Лично проверили? — играл желваками Штубер. — Ошибка исключена?

— Лично. Он не бежал — это точно.

— А жаль.

— Простите, господин гауптштурмфюрер? Не понял.

— Какими же нужно быть идиотами, чтобы после всех указаний, которые они получили от гестапо, расстрелять этого лейтенанта?

— Обер-лейтенант, который командовал ликвидационной командой лагеря, уже отправлен на Восточный фронт, — выпалил Зебольд, как только Штубер поднял на него глаза. — Но мы могли бы его разыскать.

— Я с удовольствием закопал бы его в землю вместо Беркута. Живым. М-да… — устало махнул рукой Штубер. — Прикажите Гансу приготовить ванну. До двенадцати часов завтрашнего дня меня не существует.

59

Поначалу история гибели Беркута действительно показалась Штуберу совершенно неправдоподобной, а потому невероятной. Но потом, тщательно проанализировав весь ход ликвидации лагеря, куда с его личного благословения был помещен этот лейтенант, он понял, что в той спешке, е которой одну часть пленных увозили в Германию и Польшу, а другую попросту истребляли, такая ошибка вполне могла произойти.

Правда, уже в конце расследования занимавшийся этим делом оберпггурмфюрер из гестапо неожиданно наткнулся на следы какого-то странного происшествия, в результате которого вместо Беркута ликвидационная команда якобы расстреляла другого военнопленного, а сам лейтенант под чужой фамилией попал в один из эшелонов, идущих в Германию.

К сожалению, никакого конкретного подтверждения эта версия не получила, поэтому показалась Штуберу еще более невероятной, чем ошибочный расстрел Громова.