Читать книгу "Не горюй! - Мэриан Кайз"

Мне всегда казалось, что это почти правило. Один из принципов, которому следуют, заканчивая роман. Адам, видно, очень наивен, если считает, что такое случилось только с ним.

— Короче, Ханна забеременела, — сказал он.

— Господи! — посочувствовала я.

Он внимательно посмотрел на меня: видимо, ему послышался сарказм в моем голосе. Но ничего подобного не было, клянусь!

— Мы все обсудили и рассмотрели несколько вариантов. Ей хотелось выйти за меня замуж. Но я не соглашался, считал это глупым. Я не видел смысла в женитьбе только ради того, чтобы у ребенка был дом, если его родители больше не любят друг друга.

— Гммм… — протянула я. Теоретически он был прав. Но мне как женщине было жалко несчастную Ханну.

— Наверное, ты думаешь, что я настоящий мерзавец, — сказал он удрученно.

— Да нет, — сказала я. — Я согласна, что брак в такой ситуации ничего не решает.

— А по-моему, ты считаешь, что я подонок, — настаивал он. — Я же вижу.

— Да нет же, — нетерпеливо сказала я. — Продолжай, пожалуйста.

— Я думал, что она может родить ребенка и отдать его на усыновление, но Ханна не согласилась. Затем мы обсудили вопрос аборта…

Я быстро взглянула на Кейт. Машинально. Все-таки мне здорово повезло, что не пришлось думать об аборте, когда я обнаружила, что беременна.

— В таких случаях аборт многим кажется приемлемым решением, — устало продолжил он. — Но мы оба были против.

— Уверена, что ты не хотел, — пробормотала я, стараясь показать ему, что верю в него.

Но на самом деле я сильно сомневалась.

Я всегда думала, что большинство мужчин считают аборт даром, которым щедро одарили их небеса, чтобы сделать их жизнь легкой и приятной. С помощью этого дара можно избавиться от таких неприятностей, как маленькие дети, мешающие их веселой холостяцкой жизни.

Разумеется, найдутся и такие, которые с пеной у рта будут называть аборты убийством. Это, как правило, те, чьи подружки не беременны. Их мнение радикально меняется, стоит их подружкам «залететь». Причем мгновенно. Лозунги, осуждающие аборты, в одну секунду исчезают с задних стекол их автомобилей, и в мгновение ока появляются другие, например: «Мое тело — мой выбор» или даже «Ее тело — ее выбор».

Обычно такие мужчины первыми заводят речь о том, что еще не время заводить ребенка и что аборт — пустячная процедура. Даже легче, чем вырвать зуб. И ночевать в больнице не придется Причем не стоит чувствовать себя виноватой, потому что на ранней стадии это еще не ребенок, а набор клеток. И что он придет за ней и заберет из больницы. А через несколько недель можно будет поехать куда-нибудь, чтобы отдохнуть и все забыть. И не успевает женщина опомниться, как она уже лежит на операционном столе в бумажной рубашке, не застегивающейся сзади, с иглой, воткнутой в вену, и считает до десяти.

Простите, я отвлеклась. Не понимаю, что это меня понесло: ведь Адам ясно сказал, что он не из таких мужчин.

Вот только еще одно хочу добавить, уж извините, а потом заткнусь. Покажите мне беременного мужика, одинокого и без гроша в кармане; пригласите его встать на ящики из-под мыла и заявить, что он все еще считает аборты преступлением. Ха! Готова поставить сколько угодно на то, что он уже бежит занимать очередь на аборт.

Итак, вернемся к Адаму.

Он все еще что-то объяснял, умоляюще глядя на меня.

Кстати, а вы знаете, что у него умопомрачительные ресницы?

Густые, длинные и… Простите.

— Я сказал, что, если она родит ребенка, я сделаю все возможное, чтобы помочь. Я пообещал давать ей деньги на ребенка. Сказал, что буду рад, если он будет жить со мной. Или с ней. Или по очереди. Как захочет Ханна. Я хотел, чтобы она родила, но понимал, что решать ей. Я не мог решить за нее и не собирался на нее давить, понимая, что она напугана. Ей было всего двадцать два года.

— О господи, — сказала я, — как все грустно…

— Да, — кивнул он с несчастным видом. — Это было ужасно.

— И что же случилось потом? — спросила я.

— Ввязались ее родители. Когда они узнали, что мы говорили об аборте, они пришли в бешенство. Я думаю, они были правы. И они забрали ее из-под моего дурного влияния в свой дом в Слиго.

— Бог мой! — воскликнула я, представив себе Ханну, запертую в башне мрачного замка, подобно принцессе с длинными золотыми волосами. — Ужасно. Совсем как в Средневековье.

— Нет, — быстро возразил он, — все было не так уж плохо. Они же хотели как лучше. И чтобы ребенку было хорошо. Это же их внучка, вот они и не разрешили Ханне сделать аборт. Но они никогда не звали ее к телефону, если я звонил. И еще сказали, чтобы я оставил их в покое, когда родится ребенок.

— Ты это серьезно?! — возмутилась я. — Никогда ничего подобного не слышала. Хотя, может, и слышала. Но там речь шла об отсталых, абсолютно некультурных людях. И что же твоя Ханна? Разве у нее не было собственной головы? Почему она не велела родителям катиться куда подальше? То есть, я хочу сказать, она же взрослая женщина…

— Ну, — смутился Адам, — тогда Ханна тоже не хотела меня видеть. Я поехал в Слиго, поговорил с ней, и она заявила, что впредь не хочет меня видеть и не хочет, чтобы я вмешивался, когда родится ребенок.

— Но почему?! — воскликнула я.

— Если честно, не знаю, — признался Адам. — Думаю, она очень обиделась за то, что я на ней не женился. И злилась, потому что залетела ог меня. Кроме того, родители наверняка убедили ее, что я сын сатаны, раз заговорил об аборте.

— Ясно, — вздохнула я. — А что потом?

— Я обратился к адвокату, чтобы узнать, что я могу сделать. И знаешь, оказалось, что у меня нет почти никаких прав. Чтобы добиться разрешения видеть ребенка, мне пришлось бы вести яростную борьбу в суде. А я этого не хотел, хотя трудно было поверить, что Ханна могла так со мной поступить.

Он некоторое время молчал.

Кейт вела себя подозрительно тихо, я даже заволновалась. Но выглядела она нормально.

— Хуже всего стало, когда родился ребенок, — продолжил Адам. — Я ведь вообще долго не знал, родился он или нет. Не знал, здоров ли он. Не знал, кто это, мальчик или девочка. Наконец, когда я позвонил им в очередной раз, ее отец сказал, что родилась девочка, что с ней все хорошо. Ханна тоже здорова, но говорить со мной не хочет.

— Надо же, какой кошмар! — вздохнула я.

— Да. Целый год я ничего о них не знал. И ничего не мог сделать.

Мое внимание отвлекли шаги на лестнице. Затем в комнату влетела Хелен. Она посмотрела на меня, потом на Адама.

— Что здесь происходит? — изумленно спросила она.

Я онемела. Не могла вымолвить ни слова. Не знала, что, черт побери, ей ответить.

Выручил меня Адам.