Читать книгу "Звездная река - Гай Гэвриэл Кей"

Не «Он выдающийся командир». Нет. «Он предан и у него нет амбиций военного». Старый, старый страх, уходящий на века назад во времена Девятой династии и ее великого и ужасного восстания. Столько миллионов погибших. Пропасть в истории Катая. На что способны военачальники, если дать им слишком большую власть, если их слишком любят солдаты, если их полностью не контролировать.

«Я могу умереть сегодня», – подумал Дайянь. Он вспомнил о женщине в лунном свете, в Синане, на которую смотрел снизу, от фонтана.

Он сделал шаг вперед. Оказался так же близко к трону, как первый министр Катая. Следуя совету паука, прядущего свою пряжу, он упал на колени и три раза коснулся лбом пола, потом выпрямился.

«Ничего не говорите, – наставлял его Хан Дэцзинь, готовя к этому моменту. – Стойте на коленях и ждите. Если он внимательно выслушал ваши первые фразы о том, как вы отправились на северный берег реки один, он повернется к вам. Ждите этого».

Он ждал. Император повернулся к нему.

Глаза Вэньцзуна смотрели более холодно, чем раньше.

– В чем дело, командир Жэнь? – спросил он. Он запомнил его имя.

– Ваш слуга боится говорить, мой повелитель, – ответил Дайянь.

– Вы явно не боитесь, иначе вас бы здесь не было. Вы верно служили нам. Говорите без страха.

Он тихо произнес:

– Мой повелитель, это касается соратника первого министра и генерала У Туна.

– Какая неслыханная наглость! – вскричал Кай Чжэнь.

Император поднял руку.

– Этот человек храбр и достоин уважения. Продолжайте. Мы слушаем.

Дайянь перевел дух. В этой паузе не было притворства. Он был в ужасе. И произнес, стоя на коленях у трех ступенек, ведущих на возвышение, к Трону Дракона.

– Пресветлый повелитель, небесный император, речь идет о дереве.

Глава 19

Если ты прожил достаточно долго и очень хорошо знаешь людей и церемонии, можно предвидеть события при дворе и влиять на них, даже издалека.

И при этом он испытывает острое, живое удовольствие, – старик вынужден был в этом признаться хотя бы самому себе. Он никогда не бился на мечах, но он сражался и обычно побеждал.

Хан Дэцзинь снова сидел в своем саду, в поместье «Маленький золотой холм», поздним утром. Он теперь предпочитал находиться на воздухе, когда была возможность: солнечный свет придавал вещам форму и определенность. Тени отнимали у него окружающий мир. Он посмотрел туда, где работал над бумагами его сын, вероятнее всего, они имели отношение к ферме. Сень уделял им большое внимание.

Его собственные мысли уносились далеко, во дворец, в тронный зал. Вчера вечером одна из нелегальных почтовых птиц принесла известие о том, что сегодня утром посол будет принят во дворце.

Поэтому старик сидел в мягком кресле, пил сэчэньский чай, слушал пение птиц, окруженный ароматом цветов, и представлял себе зал, который так хорошо знал.

Учение Мастера требовало, чтобы люди руководствовались преданностью своей семье. А также служили империи, это считалось продолжением службы семье. В этом случае он мог сказать, что то, что он делает сейчас, он делает для своих потомков, для будущего семьи, как бы далеко оно ни простиралось.

Если бы от него потребовали прагматичного суждения, он бы высказал мнение, что в своем нынешнем состоянии армию Катая лучше всего использовать в качестве массовой силы сдерживания вдоль северной границы, для обеспечения людскими ресурсами крепостей и городов и для одновременного строительства защитных сооружений в течение осени и зимы в преддверии возможного развития событий следующей весной.

Использовать варваров для контроля за варварами – такой была древняя доктрина Катая в отношениях со степью. Пускай они истребляют друг друга. Поможем им это делать. Катай иногда вмешивался, чтобы возвысить одного вождя над другим, одно племя над другим и третьим. В те дни, в те годы, их собственная армия была могучей силой.

По многим причинам, и некоторые из них были на его совести, Хан Дэцзинь считал, что сегодня это не так. Война с племенем кыслык – его собственная война – это показала.

Когда подчиняешь военных командиров придворным бюрократам (таким людям, как он сам), ты обеспечиваешь определенную стабильность в границах собственной страны. Но ты также обеспечиваешь рост озабоченности и сомнений в гордости и компетентности военных, когда посылаешь эту армию с теми генералами, которые ею командуют, сражаться за Катай. И поэтому…

И поэтому, если Кай Чжэнь будет сегодня очень настаивать на войне, и проигранная война станет концом Кай Чжэня, то старик в своем далеком саду будет этим доволен. Это соответствует его целям.

Ему необходимо было связать любую войну с первым министром. Потом – когда тот молодой парень поразил всех, обнажив татуировку на спине, – ему в голову пришла блестящая идея, как связать любой успех с самим собой. Сделать так, чтобы схема сработала в любом случае. Это было умно. И даже больше, чем умно.

У этой войны может быть мрачное эхо, подобное слишком близким раскатам грома в летний день, от которых дрожат чашки и миски на пиршественном столе. Но, по его мнению, любое сражение закончится так же, как кампания против кыслыков: потери, завоевания, равновесие сил на поле боя, умирающие солдаты и фермеры, гнев, вызванный повышением налогов… и договор, в результате усталости обеих сторон.

А потом новый первый министр сменит того, который виновен во всем этом. Он снова и снова рассматривал ситуацию по-прежнему ясным внутренним взором.

Он бросил взгляд на своего сына. При таком свете он мог различить очертания человека, сидящего рядом с ним в павильоне. Сень держал в руке кисть, писал письмо или заметки. Хороший человек, его старший сын, внимательный, способный, хладнокровный. Возможно, только возможно, у него хватит жесткости, чтобы делать то, что необходимо делать на высоком посту. Хотя этого никогда не знаешь наверняка, пока не проверишь. Он не знал этого о самом себе. До такой проверки ты всего лишь форма; должность наполняет тебя содержанием.

Если он правильно рассчитал ход совещания во дворце, то молодой солдат, который ему очень нравился (и ему будет жаль, если его убьют), вскоре заговорит или уже говорит. А затем он снимет тунику в тронном зале перед императором, точно так же, как снял здесь, в поместье «Маленький золотой холм», когда Сень описал отцу дрожащим голосом, какие иероглифы нарисованы на спине этого человека и чьей рукой.

Какие бы планы ты ни строил, занимая пост или в отставке, необходимо быть готовым приспосабливаться к новым возможностям, открывающимся перед тобой.

Возможно, впереди гибель и хаос. Он считал, что сможет держать все под контролем, хоть и понимал, что может умереть раньше, чем в этом убедится. На этот случай есть сыновья, не так ли? Поэтому ты и делал для них все, что делал.

Он понимал, что суждения смертного бесконечно ненадежны. Слишком многое нельзя предвидеть, слишком многим нельзя управлять. Пожар и наводнение. Голод. Бездетность. Ранняя смерть. Внезапная лихорадка в зимнюю ночь. Иногда он представлял себе их всех, мужчин и женщин, всех на свете, плывущих по Небесной Реке в безграничной тьме, в окружении всех этих звезд.