Читать книгу "Вернуться в осень - Павел Стретович"

– Эния, очень надо, поверь… – безнадежно продолжал Сергей. – Я бы никогда не решился ехать так быстро, если бы действительно время могло подождать.

– И это, конечно, тайна, – вдруг с чувством сказала она, отбросив наконец-то в сторону глупую выдержку, которая только наводила холод и отдаленность. – К которой у меня нет допуска.

– Я не могу сказать тебе, Эния, пойми. – Ему стало немного легче. – Потому что главная причина – ты сама. Ради тебя самой…

И это была ошибка. Потому что она была принцессой. И она знала, что такое логика, хоть и была женщиной… И еще она знала Сергея.

– Ради меня самой? – Она вперила в него пристальный взгляд – краска медленно сошла с лица. – Что может быть у тебя такое, где я – главная причина и мне нельзя сказать?

– Эния… – Он понял, что увяз. – Солнышко мое ясное, просто не спрашивай меня, хорошо? Я очень прошу тебя, я очень не хочу тебе врать…

Она отшатнулась и побледнела, но не от его слов, а от догадки, являющейся естественным концом логического умозаключения. Но она не хотела это говорить, она боялась это произнести вслух, потому что если сказать… Тогда все, тогда будет окончательно все, потому что надежда, отчаянная надежда – как огненный смерч ворвется в сердце, сметая и взрывая на своем пути все – и разум, и волю, и сердце…

– Сережка… – отчаянно и просительно всхлипнула она, безнадежно заставляя себя захотеть услышать «нет», потому что все в ее душе кричало обратное. – Только одно, хорошо? Ты собрался в Рох?

Она молила его про себя: «Скажи нет, ну скажи, ну пожалуйста…» – разумом, но сердце просто вопило услышать: «Да, да, да…»

– Эния, – умоляюще сказал Сергей. – Ну доверься мне, просто – доверься. И ни о чем не спрашивай, ладно?

Это было все равно что яркое и красноречивое «да». Она почувствовала, что понемногу теряет под собой опору, в горле пересохло, но она боялась протянуть руку и взять бокал – рука дрожала как сумасшедшая в такт гудящему, как пожарный набат, сердцу. Потому что только одно существовало на свете такое, что он не мог ей сказать, только одно – и именно из-за нее, из-за нее самой. Потому что если не окажется правдой, то такое нельзя переживать дважды…

– Эния… – сказал Сергей. – Ты потом поймешь меня.

Все. Больше она не могла. У нее просто не было сил не знать. Потому что иначе можно просто тихо сойти с ума.

– Сережа… Сережка, миленький мой, скажи. – Это был просто слабенький просительный всхлип. – Ты расспрашивал Авалю… Появилась какая-то надежда насчет Рады, да? Она, может, еще жива, а?

– Эния. – Он положил локти на стол и с силой взлохматил волосы. – Эния, ласточка ты моя… – Не получилось, ну никак не получилось. Да и разве можно обмануть Мать? – Эния, я не хочу, чтобы у тебя появилась надежда, понимаешь? Ведь совсем ничего не известно, я просто хочу кое-что проверить…

– Сережечка… – По ее щекам покатились крупные прозрачные слезы. – Сережечка… Ну хоть чуточку, хоть самую малюсенькую чуточку – есть, а?

– Нет, Эния, нет. – Он сокрушенно вздохнул. – Не бери ничего в сердце, не надо, а то потом… Потом жить будет просто невмоготу.

– Я буду стараться, Сереженька, буду как могу. – Она всхлипывала и глотала слезы. – Буду изо всех сил. И буду ждать тебя… Каждый день, каждый вечер, каждый час…

– Жди, Эния, жди. – Он оглянулся на заходящее солнце. – Потому что это помогает, всегда помогает тому, кто в пути. Ночью Рох мертв, и там не сделать ни шагу. Поэтому если я вернусь – а я обязательно вернусь, – то вернусь вечером. Только, пожалуйста, не надейся зря…

– Я буду ждать, Сережка, каждый вечер. – Она оглянулась, потом достала платок и начала вытирать слезы. – Отсюда дорога к замку как на ладони. Я каждый вечер буду здесь прежде, чем зайдет солнце. Как сегодня. И буду молить Бога, и смотреть на дорогу…

– И чтобы, как и сегодня, – улыбнувшись, сказал Сергей, – на столе стояла бутылка ангорского рома. И твои лучистые синие глаза… Тогда сюда будет просто невозможно не вернуться…

Глава 6

Шульга осторожно выглянула из кустов – цепочка трех сторожевых тарантулов скрылась среди высоких деревьев Голубого леса. Она вздохнула и огляделась. Ее ищут, ее давно уже ищут. Но пока еще не здесь – иначе бы перед ней прошли не сторожевые тарантулы и вряд ли бы остался хоть пятачок необшаренной земли… Никто не думает, что она у Черты.

Шульга медленно двинулась дальше – вдоль клубящейся в себе самой Голубой стены. За которой начиналось то неизвестное и страшное, которое доносилось сюда всполохами непонятных страхов и ужасов, заставлявшее от чего-то сжиматься и тревожно колотиться сердце и застывать в волне холодного беспокойства разуму. Там начинался туман Роха. Неизвестный и пустой и наверняка опасный, но… За ним была земля, где жили люди. Жили, ходили, разговаривали, спорили и… любили. Какой бы он ни был, это был единственный путь к жизни, той жизни, которая иногда вспоминается теперь лишь во снах…

Она второй день шла вдоль этой стены и пока не обнаружила ничего. Ничего, что дало бы хоть какой-то повод на надежду, на то, что хоть немножко заставило усомниться в с малолетства вдалбливаемой истине – Голубую Черту так просто пройти невозможно…

Шульга вздохнула и посмотрела наверх – солнце начинало клониться к закату. Бог мой, как у нее мало остается времени. Ибо осталось всего два дня до того, как опять ударят багровые зарницы и всполохи, опять откроется портал неведомого Маг-рома, и у Эоллы появится возможность напрямую обратиться к Хозяевам и заглянуть в Эфир. Тогда ничто не сможет им помешать найти ее…

«Ах, туманы, туманы, вы скажите, где мама…» – почему-то пришли на ум слова грустной незатейливой песенки. «Скажет он, как же. Только и ждет какой-нибудь ошибки…»

Сергей с опаской огляделся. Все было как и тогда – вереница домов с пустыми окнами и обвалившейся штукатуркой и заросшими колючим кустарником дворами. И даже перевернутая телега валялась на прежнем месте, и рассыпавшиеся вещи там же постепенно превращались в труху…

Сергей подобрался – спереди вырисовался знакомый двухэтажный силуэт здания Управы, здесь прошлый раз ползала довольно противная пакость… Так, вроде бы тихо.

Спиральная лестница так же изгибалась вниз, в темноту – да и куда она еще могла изгибаться? Рох не меняется – тут все всегда на прежних местах, только постепенно превращается в пыль…

Он вытащил и зажег приготовленный факел – тьма нехотя отступила, задрожав в нишах и углах еще более сгустившейся чернотой. Через пару десятков шагов внизу показался темный провал входа, Сергей остановился на пороге и поводил коптящим пламенем из стороны в сторону. Невысокое ограждение каменного колодца в центре высветилось неровной кладкой подогнанных друг к другу камней. Интересно, кто их выкладывал здесь, какие такие мастера и когда? И почему в таких вроде бы очень удобных для тварей местах не бывает этих самых тварей? Порождения Роха сторонятся такого же порождения Роха…