Читать книгу "Участковый - Алекс де Клемешье"

Николай наконец отвел взгляд от знака, позволяющего членам общины передвигаться туда-сюда через защитное поле. Отвел – и вскрикнул.

У реки, на возвышенности, стоял терем. Великолепный образец древнего зодчества, он будто бы готовился взлететь, распороть облачную хмарь островерхими крышами многочисленных башенок. Резные наличники, разноцветные ставни, роскошное переднее крыльцо и легкие, воздушные внешние лестницы вдоль торцовых стен, ведущие сразу во второй и третий ярус. От терема исходило свечение, наполнявшее сердце восторгом. Вот оно! Вот оно, то самое чудо, о котором мечталось Николаю! То самое отличие от обычных деревень и сел, в которое он верил!

Строение было поистине гигантским и принадлежало, без сомнения, гигантскому существу. Божеству? Или тому, кто сравнился по силе с богами?

– Да ты, никак, остолбенел? – с удивлением обнаружил Ленька. – Ты что – и впрямь ни разу в Сумрак здеся не ходил?!

Отвечать ему совсем не хотелось – не было ни желания, ни возможности, ни сил. Хотелось любоваться сказочным теремом и досадовать, что Данилка пока совсем маленький и, стало быть, не сможет увидеть, оценить, проникнуться…

– Да-а, – с гордостью протянул Ленька, – цельных два года строили!

– Вы?! – не поверил Николай.

– Ну а кто ж? По заказу Хозяина, понятно дело.

Поправив сына на руках, Крюков присмотрелся повнимательнее. Нет, без помощи магии такую громадину не построить – это же практически Московский университет на Ленинских горах, только выполненный из дерева! Причем выполненный хитро, с нарушением пропорций: на каждой ступеньке крыльца мог вполне разместиться Колькин трактор, высота окон – два составленных корабельных ствола. Мог ли быть Хозяин ростом за сто метров? В сумеречном облике – запросто. Но, вероятнее всего, подобный гигантизм был рассчитан на впечатлительных Иных и тех из людей, которым дозволено посещать Сумрак в сопровождении своих господ. Наверное, Загарино на фоне этого дворца выглядит со стороны игрушечной деревенькой, дома – кубиками, рассыпанными во дворе настоящего дома. Жаль, что со стороны это великолепие мешает увидеть магический щит. Пока мешает. Но ведь когда-нибудь община накопит столько сил, что… Просто дух захватывает!

– Так вот для чего ты стройматериалы из Вьюшки попер! – задумчиво произнес Крюков, продолжая любоваться теремом и уже начав испытывать головокружение от подавляющей высоты волшебного строения.

Ленька криво усмехнулся, сморщил курносый нос:

– Ну да, пришлося. Это из-за кирпича и струментов. Ле́са-то у нас и у самих хватат – вся тайга вокруг в нашем распоряжении! Правда, чокеровщиков[28]мало, да и обрабатывать древесину – долго, даже ежельше магическу силу спользовать. А вот с кирпичом туговато.

– Ты знаешь, что из-за этого кирпича тебя мой тесть чуть не прижучил?

– Светлый Клин, что ль? Ну, пущай пороет землю, пущай поишчет. Не в обиду тебе, Коля: мужик он, могет быть, и умный, но не умнее Хозяина.

Какие тут обиды? Неужели можно предположить, что он, Николай, будет относиться к Светлому, пусть даже родственнику, лучше, чем к Хозяину-Темному? Наконец, сообразив, что Ленька так шутит, молодой отец поправил сына и расхохотался.

Довольные друг другом, они направились обратно к дому, в котором поселили Николая. Мычали коровы – но теперь это было другое мычание! Квохтали куры – радостно квохтали! И собаки взлаивали так, будто делились меж собой восторгом. Жизнь была хороша, как никогда.

Ну или почти так же хороша, как в день свадьбы с Катериной.

Внезапно Крюков замер, напрягся, потом завертелся на месте, приглядываясь и чуть ли не принюхиваясь. Наконец он определил место, из которого чудилась угроза, плотнее прижал к себе Данилку и едва слышно шепнул в сторону Леньки:

– Светлые!

– Где? – беспечно закрутил башкой тот.

– Возле реки, на полпути к терему!

Ленька, поднявшись на цыпочки, посмотрел в указанном направлении. Смотрел он долго и внимательно, потом опустился на пятки и пожал плечами:

– Ну, я токма зоотехника нашего вижу, Фрола Кузьмича.

– Вон тот мужик в панаме – неужели не видишь? Он точно Светлый!

– Я и говорю – зоотехник наш.

– Ваш зоотехник – Светлый?!

– У-у, паря, – прищурился Ленька, – да на тебе чегой-то лица не осталося. Что стряслось-то? Из-за чего така паника?

– Я не понимаю… Почему в общине – Светлый? Почему Хозяин это допускает?

– Что значить – допускат? Это он и придумал, чтобы тут все вместе были.

– Как это – вместе? – похолодело у Кольки внутри.

– Ну а для чего ж, по-твоему, обшчина-то создана?! – поразился Ленька. – Для этого самого и создана! Хозяин собрал туточки всех Иных, которы были в доступности и которы могли ему пригодиться. И из полезных людишек кой-кого, навроде композитора. Ну и местные, кто здесь уже жил, те и остались. В обшчем, ежельше подсчитать… – Ленька замялся, почесал под кепкой. – Ежельше подсчитать, выйдет, наверно, что здеся штук сто пятьдесят Темных, штук шишнадцать Светлых и до пятисот обыкновенных людей.

– Но… зачем? – совсем тихо спросил Крюков.

– Да как же?! – Ленька растерянно улыбнулся. – Я чегой-то в толк не возьму… Э-э, паря, да ты меня, похоже, в тот раз недопонял! Ты, ежельше обшчество Темных искал, должон был не сюда, а в Дневной Дозор поступить! Там бы тебе все одного цвета были, да людишки на побегушках в придачу. А у нас такого разделения нету, мы тут все одинаковы. Мы тут и живем вместе, и работам, и решения совместно принимам, и таки дела проворачивам, что Дозорам и не снилось! Все друзья, все братья-сестры.

– И для чего же все это?

– Эх, ты, дуро! – снисходительно хлопнул он Николая по плечу. – Вот ты знашь, в чем слабость кажного Дозора? Да в том, что они за пределы своего цвета вышагнуть не могут! А значицца – возможности ихние ограниченны. Да ышшо и грызуцца меж собой. Ну, это, к примеру сказать, навроде двое вышли боксом драцца: у одного лева рука ампутирована, у другого – права, зато он левша. Кто кого заборет? А Хозяин вылепил такого бойца, у которого обе руки на месте. Такой, ясен перец, сильнее тех двоих будет! И силушка с кажным новоприбывшим токма вырастает.

– Это как Инквизиция, что ли?

– У Инквизиции друга́ слабость имецца, – хмыкнув, ответил Ленька. – Они хучь и двурукие, а себя выше всех ставют. На том и прокалываюцца. И с обычными людями они никаких отношений не имеють, не то что мы. А обычный-то человечек иногда такой дамкой могет стать!.. В обшчем, Хозяин со всех сторон предусмотрительный. И когда эта махина окрепнет и двинется по Сибири-матушке… Ох, не хотел бы я оказацца на месте тех, кто Хозяина принимать не захочет! Ты вот что: ты к утрему будь готов – поведу тебя с Хозяином знакомицца. Сынишку посимпатишнее принаряди.