Читать книгу "Винодел - Алан Джекобсон"

— А как насчет Урсулы Роббинс, Исаака Дженкинса, Мариа…

— Особые случаи. А особые случаи заслуживают особого внимания. Такие уж это люди. Были.

— Я не понимаю.

Мэйфилд расплылся в довольной ухмылке.

— Конечно, не понимаешь.

— Скотт Фуллер — это тоже особый случай?

— Знаешь, а вы ведь «спасибо» мне должны сказать. Я помог этим людям. — Он почесал подбородок. — И это ваша благодарность?

Вейл знала, что нарциссам обычно кажется, будто они помогают своим жертвам, совершенствуют их, устраняют их недостатки и очищают от зла, содеянного ими в жизни. На самом же деле таким образом они хотят очистить собственные души.

— Извини, что мы не проявили благодарность должным образом. — Не дав Мэйфилду ответить, Вейл продолжила: — Мне кажется, ты убивал не для того, чтобы помочь им. Я думаю, причина в другом. Ты зол на женщин, потому что у тебя проблемы с противоположным полом. Это даже не злость, это ярость. И убийства помогают тебе контролировать то, что раньше контролю не поддавалось. Ты ощущаешь свою власть над ними, а потом унижаешь их, отрезая грудь.

Мэйфилд улыбнулся и, прежде чем ответить, смерил ее долгим взглядом.

— Ты думаешь, что видишь меня насквозь, спецагент Карен Вейл? Так вот, я тоже навел справки. Я все знаю о твоем сыне, имя которого так похоже на мое. Какое совпадение, а? Может, у меня с твоим сыном больше общего, чем ты думаешь. У нас обоих были матери, которых вечно не было дома. Тебе же надо строить карьеру, правда? И вот ты здесь. На другом конце этой гребаной страны, ловишь тут парней вроде меня, хотя лучше бы тебе сидеть дома и присматривать за своим мальчиком.

Вейл стиснула зубы. Он не должен был догадаться, что она чувствует на самом деле. А на самом деле ей хотелось одного: прыгнуть на этого ублюдка и задушить его. Вместо этого она натянуто улыбнулась.

— Здорово я тебя разыграл, да? Признайся, Вейл, здорово же! Ты поверила, что я в Вирджинии, в школе Джонатана. Небось позвонила своим дружкам и попросила беречь твоего ненаглядного сынка как зеницу ока. Попросила найти убийцу-призрака, которого там не было.

Вейл кивнула.

— Ты прав, именно так я и поступила. Потому что я отличаюсь от твоей матери, Джон. — Она заметила, как дернулось его лицо, и снова заглянула в папку. — Значит, ты работаешь дезинфектором. Умно. Так тебе открывался доступ куда угодно.

Он положил левую руку на стол. Вейл едва заметно вздрогнула, но постаралась не показать, как ее пугают его движения. Мэйфилд улыбнулся.

— Я убивал не только комаров.

— Это уж точно. Сколько человек ты убил?

— Посмотри в список, который я тебе прислал.

— Кстати, спасибо. Этот список сыграл гораздо более значительную роль, чем ты думаешь. Но я знаю, что этот список неполный. Потому что нарциссы вроде тебя врут. Они постоянно врут.

— Бедная агент Вейл, — нараспев произнес Мэйфилд. Его улыбка пропала без следа, на смену ей пришел оскал. — Думаешь, ты все знаешь, да? Черта с два! Ни хрена ты не знаешь. И многого не узнаешь никогда.

Обычно мерзость, источаемая серийными убийцами, не липла к Вейл. Но от Джона Мэйфилда, или Джорджа Панды, или как там его звали, у нее по спине бежали мурашки. Вот только он об этом не должен был узнать. Не должен был даже почувствовать.

Превозмогая отвращение, она подалась вперед, сократив допустимое расстояние. Он запросто мог боднуть ее головой, а она, смертельно усталая, не сможет даже отреагировать достаточно быстро. Мэйфилду терять нечего. Что такое одно нападение на агента ФБР для человека с подобным послужным списком?

Мэйфилд укоризненно покачал головой.

— Ты не поняла сути, Карен. Когда-нибудь, возможно, поймешь и убедишься: ни ты, ни твои приятели из ФБР в жизни не видели ничего подобного.

Вейл решила списать это заявление на то, что нарциссам необходимо быть лучше всех. Превосходить. Торжествовать.

«Ладно, я согласна, если это поможет развязать тебе язык».

— Само собой, ты на голову выше остальных убийц. Может, объяснишь все-таки, чего я недопонимаю? — Она равнодушно пожала плечами. — Я же круглая дура. Потешь свое самолюбие — расскажи, чего я не знаю.

Мэйфилд откинулся на спинку стула. Цепочки позволили ему принять весьма вольготную позу.

— Попроси как следует. Я хочу, чтобы ты меня умоляла.

— Не сомневаюсь. — Она всматривалась в его лицо, силясь понять, что за ним скрывается, но видела перед собой лишь человека, который прижимал ее к стене и пытался задушить. И опрометчиво сказала, не взвесив свои слова: — Но этого не произойдет. Я не стану тебя умолять. Потому что мне кажется, что ты врешь.

Мэйфилд пожал плечами.

— Может, и вру. А может, и нет. Неужели тебе не интересно узнать? Тебя же будет раздирать от любопытства, ты спать не сможешь — все будешь думать обо мне, вспоминать эту беседу. Будешь жалеть, что упустила свой шанс во всем разобраться. Эти мысли не дадут тебе покоя.

Вейл нечего было на это возразить.

«Именно так все и будет. Черт побери, этот гад как будто в мозги мне заглядывает!»

Пора было менять тактику — эта, как она уже поняла, оказалась неверной. Вейл была слишком предвзята — в конце концов, он ведь хотел ее убить! Надо было попытаться задеть его, разговорить, затронуть тайные струны этой мерзкой души.

«Джон Мэйфилд должен довериться мне, как никому прежде не доверял. Но возможно ли это, учитывая, что нас связывает?»

Она закрыла и отодвинула папку в сторону, но руку со стола не убрала.

— Знаешь, зря я тебе нагрубила. Беру свои слова назад. — И она прикоснулась к сломанной руке Мэйфилда — осторожно, медленно, чтобы не спугнуть его. Ей хотелось установить между ними связь. — Давай начнем с самого начала.

Он посмотрел на руку Вейл, заглянул ей в глаза. В его взгляде было смущение.

— Слушай, Джон, — вкрадчиво сказала она, — расскажи мне о своей матери.

Мэйфилд прищурился. Он слушал ее. Он притих, словно укрощенный лев.

— Твоя мать сидит рядом со мной. — Она кивнула на стул справа от себя. — Здесь никого нет, но она тут. Поговори с ней.

Мэйфилд чуть повернул голову, продолжая коситься на Вейл. Он впервые за все время потерял уверенность в себе.

— Ну же, смелее. Посмотри на нее. Я тебя не обижу, я не стану тебя ни в чем упрекать. А кроме меня, здесь никого нет. Только ты, я и твоя мать.

Мэйфилд долго не решался, но все же взглянул на пустой стул — и тут же отвел глаза.

— Не могу.

— Можешь, — ласково сказала она. — Скажи ей, что ты чувствуешь, что тебя заботит. Скажи то, что всегда хотел ей сказать.

На этот раз Мэйфилд развернулся всем телом. На глазах у него выступили слезы. Прошла одна минута. Другая. Наконец он тихо произнес: