Читать книгу "Забытая история любви - Сюзанна Кирсли"

— Меня призывают неотложные дела, но я пришлю вам карету, чтобы вы могли спокойно вернуться к… своим друзьям. — Последнее слово было выделено интонацией не для нее, но она услышала это, и кровь похолодела у нее в жилах.

Но она, стараясь не подать виду, обычным голосом произнесла:

— Это очень любезно с вашей стороны, ваше сиятельство, но меня встретят, так что в этом нет необходимости.

Герцог задумчиво прищурился.

— Дорогая мисс Патерсон, я настаиваю. Я не могу допустить, чтобы вы, хоть одна, хоть в компании, ходили по этим улицам без надежного защитника. Думаю, мистер Холл согласится пройтись с вами. Если что, он не даст вас в обиду.

Он поймал ее, и она понимала это. Это было видно по улыбке, появившейся у него на лице, когда священник выбрался из кареты, подал ей руку и помог спуститься на мощеную улицу. Глаза герцога, оставшегося в полутьме кареты, походили на глаза какого-то хищного существа, которое загнало жертву в ловушку и могло позволить себе сожрать ее не сразу, а подождать.

— К вашим услугам, госпожа Патерсон, — сказал он и легким кивком дал команду кучеру трогать.

— Ну вот, — промолвил мистер Холл, оценивающе оглядываясь по сторонам, когда черная карета скрылась в толпе. — Так что именно вы хотели купить?

София, прежде чем ответить, с полминуты собирала пустившиеся вскачь мысли. Рынок был со всех сторон окружен большими жилыми домами, отчего и без того небольшое пространство казалось еще более тесным. Верхние этажи зданий отбрасывали тени на грубые камни мостовой, а за их крышами София разглядела строгие очертания Эдинбурского замка, строгим дозорным наблюдавшего за происходящим внизу с вершины большой скалы. Поначалу пути к спасению она не видела.

А потом ее взгляд упал на небольшой прилавок недалеко от них, установленный рядом с узкой щелью между двумя домами, и она улыбнулась.

— Я бы хотела взглянуть вон на те ленты.

— Как пожелаете.

София всегда считала священника хорошим человеком и поэтому даже немного устыдилась того, что собиралась сделать, но без этого было не обойтись. Оставаться здесь и дожидаться возвращения герцога она не могла — кто знает, что он затеял.

Ей вспомнились слова Мори, произнесенные перед расставанием: «Будь осторожна, милая, — предупреждал тот ее. — Он не должен узнать, что ты моя».

«Поздно, — подумала она. — Слишком поздно».

Выражение, появившееся на лице герцога после того, как он увидел кольцо Мори, не оставило сомнений, что он узнал его.

Но узнать о ребенке она ему не позволит.

Они подошли к прилавку, на котором пестрели разложенные в ряды свернутые ленты и рулоны шелка. София осмотрела один рулон, затем взяла другой, а потом как будто случайно столкнула три рулона ленты, которые покатились в разные стороны, оставляя на серых камнях мостовой яркие следы, прямо под ноги прохожим.

— Ах! — воскликнула она, изображая страшное смятение, и принялась извиняться.

— Пустяки, — заверил ее мистер Холл и кинулся помогать торговцам собирать размотавшиеся ленты. — Не волнуйтесь, сейчас мы их соберем.

София выждала еще два неровных вдоха, убедилась, что все достаточно увязли в начавшейся суматохе, потом развернулась, скользнула в заполненную тенью щель между домами и бросилась бежать что было духу. В этом узком проходе стоял невыносимый запах гниющих отбросов, но, к радости Софии, он вывел ее на круто уходящую вниз пустынную улицу. Оттуда она углубилась в лабиринт узких улочек и переулков и наконец вышла на церковное кладбище, обнесенное высокой каменной стеной с воротами. Она бросилась к стене, опустилась на землю и сжалась в комок среди теней.

Выходить на дорогу при дневном свете она не осмелилась, потому что знала: за пределами города ее уже ничто не спасет. Герцог, узнав, что она сбежала, наверняка в первую очередь будет искать ее на этой дороге. Лучше всего было дождаться темноты, а там надеяться на то, что герцог решит, что она либо уже далеко ушла, либо прячется в городе в каком-то надежном месте.

То был самый длинный день в ее жизни. У нее разболелась голова, желудок раздирал когтями голод, пить хотелось нестерпимо, а каждый шаг за каменной стеной заставлял ее сердце сжиматься от страха.

Но в конце концов тени сгустились, звуки из-за стены стали доноситься реже, и она, набрав полную грудь воздуха для храбрости, распрямила затекшие ноги и, осторожно осматриваясь, вышла на улицу.

Потом она мало что могла вспомнить о возвращении домой по открытой дороге, кроме того, что оно было долгим, наполненным темнотой и страхом. Когда она наконец добралась до дома Малколмов, силы почти покинули ее.

Но какая-то часть сил все же осталась. Ее возвращение вызвало настоящий переполох. Кирсти и хозяйка бросились к ней со взволнованными расспросами, но, как они ни уговаривали ее сесть, отдохнуть и рассказать, что с ней случилось, она решительно отказалась.

С трудом переводя дыхание, она сосредоточила взгляд на Кирсти.

— Кто-нибудь приходил?

Кирсти опасливо ответила:

— Нет. А что случилось?

— Нам нужно уезжать. — София посмотрела на миссис Малколм. — Вы сможете в такое время найти для нас лошадей или экипаж?

— Не знаю. Могу попробовать.

— И Анна… — Посмотрев с тревогой на закрытую дверь спальни, София сказала Кирсти: — Нужно укутать ее хорошенько. Ночь будет холодная.

— София, — снова сказала Кирсти, но уже более твердым голосом, — что случилось?

Но она не могла ответить при миссис Малколм и сказала только:

— Здесь для нас больше не безопасно.

— Но…

— Не безопасно, — повторила София и многозначительным взглядом дала Кирсти понять, что сейчас лучше не разговаривать.

Будет лучше, понимала она, не сообщать миссис Малколм подробностей их путешествия: тогда никто не сможет вырвать из нее этих сведений. София и сама не представляла, как им с Кирсти вместе с малышкой удастся перебраться в Слэйнс, она только знала, что это нужно сделать ради Анны.

Они должны вернуться в Слэйнс к графине. «Лишь она одна, — подумала София, — знает, что теперь делать».

Повалил снег. В последний раз зима показала характер перед тем, как сдаться напору весны. Но упрямый ветер сквозь куртку колол мне в грудь ледяными иголками, пока Грэм не встал передо мной, прикрыв от холода, и заботливо, как маленькому ребенку, сдвинул лацканы моей куртки. Он слегка улыбнулся, когда заметил под курткой свою старую полосатую футболку.

— Брату моему лучше в этой футболке не показывайся.

Об этом я не подумала.

— А ничего, что я ее у тебя свистнула?

— Благодаря тебе она за эти выходные послужила больше, чем за несколько последних лет. Да тебе и идет этот цвет.