Читать книгу "Хрусталь - Антон Щегулин"

своё время.

Ксюша была влюблена в меня до беспамятства и видимо выбрала стратегию долгого упорного завоевания моего сердца. Как я ей ни объяснял, что она для меня слишком молода и почти в дочери годится, что бы я ни приводил в качестве аргументации, она покорно кивала, говорила, что всё уяснила, после чего через два дня всё начиналось по новой. Так что я уже перестал бороться, просто плыл по течению.

Однажды ночью я проснулся от того, что она забралась ко мне под одеяло совершенно голая и стягивала уже трусы. Не знаю, чего она добивалась, но мне пришлось на неё натурально накричать. До этого случая девчонка была терпелива и принимала мои отказы стоически. Но в этот раз, она устроила такую истерику, которая даже меня повергла в шок. Обещалась вскрыть вены, обещалась выбросить все мои книги, клялась и божилась, что ракета попадёт прямиком в неё, а я буду счастлив, что больше никогда её не увижу. Когда наступила вторая волна истерики, она упомянула всех моих шлюх, которые для меня ничего не сделали, а вот она делает для меня всё, и я мог бы относиться к её чувствам хоть сколько-нибудь уважительно, подарить хотя бы поцелуй. Она понятия не имела, что если я ей подарю поцелуй, ей окончательно крышу снесёт. Боюсь даже представить, что с ней будет, если мы ненароком переспим. Но останавливало меня вовсе не это, а её юный возраст и мой огромный жизненный опыт на поприще любовных утех.

Единственное, чем могла закончится эта история, так это лишь тем, то Ксюша рано или поздно принимает тот факт, что вместе нам не быть. Все остальные сценарии закончатся ровно тем же, только ей будет ещё больнее. Так она оказывается отвергнута не вкусив сладости физической близости. Когда в уравнении появится поцелуй или секс, то тот нож, который разрежет нить наших отношений в будущем, заставит её кровоточить так, как никогда прежде… Поэтому я строго выдерживал линию обороны и не поддавался ни на одну её уловку. А меж тем, она придумывала всё новые и новые ухищрения, и будь я моложе лет на семь, то и думать нечего, давным-давно бы овладел ею. И не раз.

Бледная при нашей первой встрече, теперь в хороших условиях, питаясь нормальной едой, избавленная от лишних стрессов и воодушевлённая недвусмысленными чувствами ко мне, она расцвела так, что мне даже иногда снились похабные сны с её участием. Стройная, складная, излишне худая на мой вкус, но весьма пропорциональная, со смугловатой кожей, но не лишённая румянца на щеках. Судьба явно проверяла меня на прочность, и я буду честен, с десяток раз в голове всё-таки мелькнул вопрос к самому себе: «А чего ради вообще я сопротивляюсь всему этому?».

Благо разум меня пока не покинул, поэтому ответ на этот вопрос всегда находился и достаточно быстро. Так что процесс её приближения ко мне, и моего отдаления от неё продолжался дальше. Спустя какое-то время я начал относиться к этому философски и даже делал некие заумные выводы, но записать не довелось, так что всё кануло в дебри моего омута памяти.

Время шло, слухи обрастали новыми подробностями, напряжение росло, а я настолько устал от ежедневного прессинга, что перестал вообще кого-либо слушать и обращать на что-либо внимание. Утратив все смыслы жизни, я старательно цеплялся за любые возможности поднять себе настроение. И тут Ксюша вновь пришла на помощь. Уж не знаю где, но она раздобыла пять настольных игр, в которые мы играли безостановочно. Я подтащил домой несколько сотен парафиновых свечей, и для игр нам уже не нужно было электричество. Вечера стали яркими и насыщенными. Обсуждения книг пошли по новому кругу, ибо делать между рабочими сменами было откровенно нечего. Боевые действия всё никак не начинались, ракеты никак не прилетали, ничего не менялось. Елльск будто застыл в белом плене бесконечной метели.

Ноябрь близился к концу, впереди был декабрь. Чтобы не сойти с ума, я начал общаться со всеми военными, до которых только мог добраться. Выходил на работу, передавал привет двум курящим радистам, которые вечно околачивались около моего подъезда. Проезжал мимо группы патрульных, обязательно наливал им чаю. Во мне проснулся новый человек. Когда я обсудил это с Юрой, тот сказал, что я просто был больше месяца в апатии, а теперь апатия ушла. В глубине души я понимал, что очередной провал в клоаку хтонического безумия неизбежен, если я и дальше буду ходить как в говно опущенный. А учитывая, что ни конца, ни края сложившейся ситуации не видно, наряду с этим, я ещё и физически не имею права покидать город, то нужно адаптироваться. Интуитивное облагораживание собственной среды обитания стало очевидным и логичным решением. Помимо того, что я перезнакомился со всеми рядовыми, которые несли боевое дежурство, мне довелось ещё и обрести множество приятных связей в больнице, которые я временно утратил из-за своей апатии.

Вспомнились сразу же первые два месяца моего пребывания в Елльске на должности фельдшера скорой помощи. Я тогда был до одури счастлив, что не попал на линию боевого соприкосновения, а посему распространял это счастье на всех вокруг, так и удалось познакомиться сначала с Володей, потом с Лилей, а после уже и со всеми остальными. Моя апатия была связана в том числе с тем, что прежние времена в Елльске безвозвратно ушли, а худшее, что можно сделать в такой ситуации – это отдаваться на откуп прошлому, забывая про настоящее.

Сейчас, когда морально я ощущал себя в разы лучше, чем в конце октября, все ошибки мышления были как на поверхности. Когда ты психически нестабилен, способность видеть эти самые ошибки теряется. Долгое время я собирался с мыслями, чтобы поблагодарить Ксюшу за то, что она действительно многое сделала для меня. Какими-то немыслимыми путями, я смог найти букет белых роз не первой свежести, но для Елльска сегодняшнего дня – это была настоящая роскошь. Уже стоя у двери в собственную квартиру, меня подхватил лёгкий мандраж, посему пришлось какое-то время успокаиваться на лестничной клетке, чтобы не заходить внутрь в таком состоянии. Увидев букет, Ксюша обомлела, расцвела и расплакалась с улыбкой на лице. Оказалось, что ей никто и никогда не дарил цветы, поэтому даже таким паршивым розам она была безумно рада. Расчувствовавшись, она повисла у меня на шее, проливая слёзы счастья. Если бы я знал, что всё будет именно так, я бы ни за что не дарил этот букет, а выбрал бы