Читать книгу "Роковое сходство - Патриция Гэфни"

– …размозжил ему голову, – договорил за него Броуди без малейшего сочувствия. – И что теперь? Убьете и нас тоже? А потом?

Адвокат покачал головой, словно стараясь прояснить свои мысли.

– Нет, я не собираюсь никого убивать. Уйдите с дороги!

Броуди схватил Анну за руку и оттащил ее от двери.

Продолжая держать их обоих под прицелом, О’Данн подошел к двери и распахнул ее. Пятясь задом, он шагнул через порог. Броуди шел за ним шаг в шаг.

– Остановитесь, Джон. Я говорю серьезно. Останьтесь здесь, и вы не пострадаете.

Броуди продолжал идти вперед. Они очутились в коридоре: О’Данн отступал к лестнице, поддерживая левой рукой прыгающий в правой пистолет.

– Я вас предупреждаю! Оставайтесь на месте!

– Вам придется убить меня, чтобы выбраться отсюда, – совершенно спокойно предупредил Броуди.

Анна вскрикнула и попыталась схватить его за руку; он яростно оттолкнул ее, даже не оглянувшись.

– Я выстрелю! – крикнул О’Данн.

– Ну давайте, стреляйте! Думаете, мне не все равно?

Стали распахиваться двери. Служащие выглядывали из своих кабинетов и ошеломленно замирали на месте, глядя на невиданное зрелище.

О’Данн почти добрался до лестницы, но и Броуди был уже в трех футах от него. С каждым шагом он сокращал расстояние.

– Черт побери, я убью вас!

– Остановитесь! – в отчаянии умоляла обезумевшая от ужаса Анна.

Она еще раз попыталась поймать Броуди за рукав, но он опять оттолкнул ее, да с такой силой, что она ударилась о стену.

– Стреляйте, – подзуживал он Эйдина, протягивая руку за пистолетом.

Эйдин О’Данн сделал еще один шаг назад: его нога ступила в пустоту. Не издав ни звука, так и не выстрелив, он рухнул вниз и пролетел шесть ступенек, пока не стукнулся затылком о седьмую. Тело по инерции проехало по оставшимся восьми ступенькам, но убила его седьмая: он сломал себе шею.

Глава 30

Анна подгребала землю к корешкам побега бамбука, который она разделила пополам и теперь пересаживала. Она медленно поворачивала горшок, осторожно приминая почву большими пальцами. Упругие веточки с тремя листиками выглядели несколько поблекшими, желтоватыми, а не ярко-зелеными. «Надо будет не забыть в будущем увеличить время между поливами», – подумала Анна. Закончив работу, она выставила этот горшок рядом с другим, в который уже была пересажена вторая половина бамбукового ростка, на широкий подоконник и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

В доме было тихо; до нее не доносилось ни звука, кроме беспокойного перепархивания зябликов в клетке, висевшей в углу оранжереи. Она направилась к стеклянным дверям зимнего сада, ведущим в столовую, и распахнула их шире. По-прежнему тишина. Никаких голосов в отдалении, никакой домашней суеты. Ничего странного в этом не было: кроме нее самой, Джона и горстки слуг, в доме никого не осталось.

Прошло три дня со смерти Эйдина. На второй день, чтобы избежать неприятных последствий скандала, тетя Шарлотта предприняла поспешную поездку в Брайтон, взяв с собой сэра Томаса и его сиделку. Стивен в последнюю минуту решил поехать вместе с ними.

Анна обрадовалась отъезду кузена. Ему лучше на время уехать подальше от верфей Журдена, чтобы поразмыслить над тем, что он собирается делать дальше. Но если он решит по-прежнему работать в компании, предупредила Анна, она потребует от него полной поддержки партнерства с Хорасом Арчером. Стивен держался холодно и отчужденно, но согласился подумать над ее словами.

Все это произошло вчера, а на следующий день, словно в насмешку, выяснилось, что худшее позади: репортеры сняли осаду дома и больше не требовали интервью, соседи и друзья перестали заглядывать поминутно, чтобы выразить свои соболезнования или просто поглазеть, даже полицейские и чиновники из министерства внутренних дел покинули гостиную, где в течение двух дней проводили свои бесконечные допросы. И теперь в сонной атмосфере дома не осталось никаких – по крайней мере видимых – напоминаний о разразившейся катастрофе, которая потрясла ее семью, компанию и весь судостроительный бизнес в городе.

Заходящее солнце бросало золотистые отблески на стекла оранжереи. Анна вернулась к длинному столу с цветочными горшками и начала срезать засохшие листья пальмы в терракотовой жардиньерке на ножках в виде звериных лап. За спиной у нее послышалось робкое «мяу»; оглянувшись, Анна увидела котенка Дженни, точившего коготки о подол ее юбки, обшитый рюшами.

Только теперь она разглядела, что Эмброуз уже не тот маленький котенок, что был прежде. Наверное, ему тоже одиноко: хозяйка уехала, никто не обращает на него внимания. Анна наклонилась, подхватила его под грудь и посадила к себе на колени. Он свернулся клубочком и начал мурлыкать, а она впервые за долгие месяцы с улыбкой вспомнила Доменико, толстого кота, ходившего за ней следом по вилле «Каза ди Фиори». Доменико решительно предпочитал женское общество: не обращал внимания на Броуди, едва терпел неуклюжие, но добрые ласки Билли Флауэрса, а Эйдина даже близко к себе не подпускал.

Анна рассеянно погладила спящего котенка, а ее мысли между тем побежали по привычной дорожке, много раз исхоженной за последние три дня. Она знала Эйдина О’Данна с тех пор, как ей исполнилось десять. Четырнадцать лет… Нет, уже пятнадцать. Ему было столько же лет, сколько ей сейчас – двадцать пять, – когда они познакомились. Ей нравилась его спокойная сдержанность, неизменная доброта, а прежде всего то, что он всегда принимал ее всерьез.

Как же ей примирить в уме воспоминание о своем благоразумном, великодушном друге, которого она знала всю жизнь, с образом человека, убившего Николаса, Билли и Мартина Доуэрти? Человека в маске, который чуть было не убил ее тоже?

Нет, она не могла в это поверить. Тем не менее это было правдой. Но если так, значит, чужая душа и вправду потемки. Значит, нет никакой надежды, что два человеческих существа когда-либо поймут друг друга. И все-таки… если Эйдин – убийца, почему она до сих пор оплакивает его гибель?

Анна подняла голову, прислушиваясь. Не почудилось ли ей? Какой-то звук в отдалении, в глубине дома… Эмброуз продолжал крепко спать. Значит, игра воображения. Она спустила котенка с колен на каменные плиты пола и вернулась к работе, но минуту спустя ей опять пришлось остановиться и прислушаться.

Какая же она дурочка! Броуди был где-то в доме, но старательно избегал ее. О нет, ему не требовалось запираться! Это было бы слишком примитивно. Да и нужды никакой. Он прекрасно знал, что закрытая дверь защитит его не менее надежно, чем запертая.

Сама Анна пребывала в каком-то странном состоянии, напоминающем летаргический сон. Она как будто ожидала, что вот-вот произойдет некое чудо: кто-то придет и разбудит ее. Она страдала от мучительного и неотступного ощущения, что ее наказывают. Наказывают по заслугам. И все же… безупречная вежливость Броуди была хуже любого наказания и скорее напоминала пытку. Он открывал рот, только когда к нему обращались с вопросами, отвечал вполне любезно, избегал споров и ссор. Держался отчужденно, вежливо, почти церемонно.