Читать книгу "Делатель королей [= Любовь изгнанницы ] - Симона Вилар"

Какое-то время они шли молча, затем Оливер задумчиво сказал:

– Но сегодня Кумир куда-то исчез. Странно это.

Видя, что Анна продолжает молчать, он добавил:

– Мы думали, его украли. Известно, когда такое скопище войск, конокрадам есть где разгуляться. Но Кумир… Он никого не признавал, кроме сэра Филипа.

Анна резко остановилась, прижав ладони к лицу. Оливер ждал, переминаясь с ноги на ногу.

Анна опустила руки.

– Идем, Нол[74]. Скоро сюда придут. А я сбежала от Йорков и не хочу, чтобы меня кто-нибудь выдал.

Они вступили в узкую лесную ложбину, сплошь усеянную трупами. Здесь даже Оливер невольно застыл на мгновение. Ночью тут всласть попировали волки. Изгрызенные, истерзанные тела, кровавые лохмотья вместо лиц, обглоданные кисти.

Он увидел, как Анна, опустившись на корточки, возится с забралом бездыханного рыцаря.

– Не трудитесь понапрасну, миледи. На хозяине были серебристые миланские латы, те, что подарил ему ваш батюшка. Он специально их надел, чтобы Уорвик мог узнать его.

Анна выругалась, как солдат. Оливер посмотрел на нее, словно не узнавая. Разумеется, он помнил ее мальчишкой Аланом, когда тот богохульствовал и сквернословил, но прежде всего она была леди из Уорвик-Кастл, изысканная и недосягаемая, в алмазном сиянии и шелесте дорогих тканей. И то, что она, как вдова простого лучника, в рваном платье, с грязными окровавленными руками и спутанными волосами возится среди трупов… Оливер старался не смотреть на нее. Она была словно одержимая. Анна и его господин сэр Филип Майсгрейв… Он знал, что они вдвоем покинули Англию, замечал, что, вернувшись, сэр Филип был словно не в себе. Но ведь она была принцессой Уэльской…

От размышлений его отвлекло долетевшее из тумана конское ржание. Анна тоже выпрямилась, прислушиваясь, но, казалось, не придала этому особого значения. Зато Оливер вдруг торопливо зашагал на звук, затем побежал прямо по дну извивавшегося по лощине ручья. Анна, опасаясь оставаться в одиночестве, кинулась за ним, и едва не налетела на Оливера, застывшего среди зарослей кустарника. Он еще не успел перевести дыхание. Анна выглянула из-за его плеча и замерла.

В слабом свете утра, опутанный прядями тумана, конь показался ей неземным существом. Кумир! Легкий, словно нереальный, со стройными, уходящими в туман ногами, изящно повернутой сильной шеей и высоко посаженной головой.

Конь вдруг фыркнул, тряхнул гривой и, прижав уши, прянул в туман.

Оливер сжал руку Анны.

– Это чудо. Господи Иисусе, Кумир не зря оказался здесь!

У Анны забилось сердце.

– Кумир!

Силуэт коня вновь выступил из тумана. Он стоял, повернув голову и навострив уши.

Они начали осторожно приближаться. Конь не двигался, но, когда они оказались почти рядом, наклонил голову и негромко призывно заржал. Он позволил себя погладить, стоял спокойно, лишь время от времени переступая задними ногами.

Анна огляделась и ахнула. В этом месте, глухом ответвлении ложбины, павшие лежали грудами. В одном месте образовался курган из тел. Оливер принялся лихорадочно растаскивать мертвых, переворачивая и заглядывая в лица. Здесь тоже побывали волки, ворон долбил клювом теменную кость обглоданного трупа совсем недалеко от Анны, поглядывая на нее. Между тем здесь уже похозяйничали мародеры. Многие тела были раздеты, застывшие, покрытые темными пятнами, они лежали как попало.

Анна отвернулась и прижалась лицом к теплой шее Кумира. Конь мгновение стоял спокойно, потом фыркнул, тряхнул головой и направился туда, где орудовал Оливер.

Анна осталась стоять. Впервые за последние дни на нее навалилась усталость. Ее шатало. Она вдруг почувствовала, как у нее ломит поясницу, нестерпимо ноют руки и ноги. Только сейчас она заметила, что дрожит от холода и нервного истощения.

И в этот миг она услышала нечто. Нет, наоборот. Ее поразила тишина. Смолкла возня Оливера, звуки его шагов. Оступаясь и вздрагивая, она пошла туда, откуда донесся последний звук.

Оливер сидел на земле рядом с Кумиром, чуть подавшись вперед и упершись здоровой рукой в землю. Он не двигался и, подойдя ближе, Анна увидела Филипа Майсгрейва.

Он лежал на боку, положив голову на вытянутую руку. Лицо его покрывала темная кора грязи. Волосы, напитавшись кровью, ссохлись и торчали вихрами. Доспехов на нем не было, а грязная подкольчужная рубаха была вся в крови. Длинная черная стрела торчала на палец из груди, а ее оперенный конец – дюймов на десять из спины. Анна, в каком-то ослепительно ясном бесчувствии, отметила, что это не арбалетная стрела, а выпущенная из лука. Значит, Филипа убили, когда он был без доспехов. Это странно…

Анна медленно опустилась на колени подле него, молитвенно сложила руки.

– Qui dortmiunt in terre pulvere, evigilabunt…[75]

Горло сжала стальная рука. Она умолкла. Сделала над собой страшное усилие, стала повторять:

– Qui dortmiunt in terre pulvere, evigilabunt: alii in vitam aeternam et alii in opprobrium[76].

Она снова сбилась и взялась повторять сначала. Но дело не шло дальше первой фразы. Она сбивалась, снова повторяла одно и то же, пока горло ее не пересохло, а губы стали шевелиться беззвучно.

Оливер глядел на нее с испугом.

– Анна!

Он даже не заметил, что зовет ее по имени. Он боялся за нее.

Анна вдруг сгорбилась и повалилась вперед, уткнувшись в плечо Филипа. Она рыдала без слез. Их словно не было, не осталось, но ее всю трясло и горлом рвался отчаянный, звериный рык.

Оливер отвел взгляд. У него защипало в носу, он часто-часто заморгал, чтобы сдержать слезы. Наконец он встал.

– Я пойду… Надо найти парней и сказать, где лежит сэр Филип. Его придется отвезти в Барнет.

Спотыкаясь, он побрел прочь. Его мучила мысль, как поступить с принцессой. Да и как объяснить людям из отряда, кто эта женщина, рыдающая над их бароном?

Он уже был довольно далеко, когда вдруг услышал крик:

– Оливер! Оливер!

Анна кричала так, что он испугался и со всех ног кинулся обратно.

Она рванулась навстречу, протягивая окровавленные ладони.

– Кровь! Кровь!

У нее было такое лицо, что Оливер испугался за ее рассудок. Схватив ее здоровой рукой за плечо, он встряхнул Анну. Она вырвалась, но заговорила более внятно.

– Оливер, смотри! Это свежая кровь! Оливер, он, может быть, жив! Он истекает кровью!