Читать книгу "Купель дьявола - Виктория Платова"

— Во всяком случае, непорочное зачатие мне не грозит. Ав остальном я полностью соответствую.

— И что вы собираетесь делать с картиной? Она ведь досих пор, у вас…

Неужели я рассказала ему о том, что Агнесса вернула мнекартину? Или я поведала ему всю эту историю гораздо раньше? Или он сам узнал обэтом? Он же не просто молодой человек со строгим бобриком, а к тому же имеетеще и четыре звездочки на погонах…

— Я должна быть осторожной с вами, капитан… Я не должназабывать, кто вы на самом деле…

— Сегодня ночью можно и забыть, — успокоил меняМарич. — Никаких званий. Я просто Кирилл, а вы — просто Катя.

Вот здесь ты ошибаешься, товарищ “никаких званий”! Я совсемне просто… совсем не просто… Водка делала свое черное дело, она уверяла меня,что Кирилл отличный парень, что он вполне может заменить уехав-г шего Снегиря,что, если я объединю усилия с ним, то вполне могу противостоять железнымпальцам Ж.Б. Назыркулова. После второго графина я обхамила всеправоохранительные структуры и сказала Маричу, что за неделю собрала большесведений, чем все они, вместе взятые. Что, если он сильно меня попросит, ярасскажу ему о еще одном, не указанном в программке персонаже — ЖаикеНазыркулове.

Капитан воспользовался своим правом и сильно попросил.

Гори ты синим пламенем, Жаик.

Я выложила капитану все, что знала, и скрепила это браслетомс двумя крошечными бриллиантами в застежке. Браслет он не взял и посоветовалмне спрятать его. И самой держаться подальше от этого дела.

— Вы прямо близнецы-братья, — заметила я. —Сегодня казах сказал мне то же самое и теми же словами.

Рассуждения Марича по этому поводу я помнила смутно, а какон привел меня домой — не помнила вообще.

…Я проснулась оттого, что Катька-младшая трясла меня заплечо. Голова раскалывалась, во рту стояла Великая Сушь, а все тело казалосьпокрытым синяками: так отвратительно я не чувствовала себя лет пять.

— Тетя Катя, почему ты спишь на полу, а не накровати? — спросила у меня сердобольная Катька.

— Потому что тетя Катя много работала ночью, позднопришла и так устала, что не смогла дойти до кровати.

— Ты разве работаешь… — Катька на секунду задумалась,сдвинула белесые брови и произнесла совершенно неподъемное для нее слово:

— Проституткой?

Я была так изумлена этим неожиданным резюме, что, если быбыла в состоянии, вскочила бы на ноги. Но подорванное водкой здоровье непозволяло мне сделать этого, и я так и осталась лежать на ковре.

— С чего ты взяла, девочка? — слабым голосомспросила я.

— Все, кто много работают ночью и сильно устают, —проститутки, — тоном, не терпящим возражения, заявила Катька.

Так. Нужно запретить им пялиться в телевизор. С сегодняшнегодня — только “Спокойной ночи, малыши!”.

— Это спорный тезис, Катерина, — сказала я. —Я как-нибудь объясню тебе.

— Когда?

— Не сейчас. Сейчас у меня голова болит.

— Принести тебе водички?

Не дожидаясь ответа, Катька метнулась на кухню, а япопыталась встать. Голова гудела, как полковой барабан. Будь ты проклят, Марич,напоил меня, оставил умирать на ковре и даже не поцеловал на прощание.

С другой стороны, кому охота целовать пьяную бабу?.. Я струдом оторвала голову от пола и посмотрела на часы.

Половина двенадцатого. Лихо. Лихо-лихо.

Хоть бы позвонил, поинтересовался, не сдохла ли я отпередозировки водки “Спецназ”. Скотина, подонок, жалкий тип… Пока я с упоениемкостерила Марича, вернулась Катька с большой кружкой воды, и я спросила у нее:

— Мне никто не звонил?

— Звонил.

Слава богу, что Кирилл оказался не такой законченнойскотиной, как я о нем подумала.

— Не представился?

— Представился. Только я забыла. Лавруха-младший, доэтого с интересом наблюдавший за нами, почесал переносицу.

— Вспомнила! Лаврик записал его имя.

— Записал? А зачем?

— Он очень просил.

— Кто?

— Кто звонил. Сказал… Как это? Очень важно… — Катькапротянула мне листок, на котором моей собственной губной помадой (175 рублей затюбик!) были выведены каракули. Первым шел совершенно косой крест, за нимследовала Е, повернутая в другую сторону. То же самое произошло с последнейбуквой И: перекладина торчала не там, где нужно. А вот Р получилась уЛаврухи-младшего на славу.

ХЕРИ.

Ламберт-Херри Якобе. Херри-бой.

Значит, он добыл свой ключ и теперь жаждет поделиться сомной неожиданными открытиями. Может быть, даже ему в спину дышит Зверь, и вближайшее время стоит ожидать крупных катаклизмов. Но, как ни странно, сейчасмоя больная голова интересовала меня сильнее, чем все Антихристы, вместевзятые. И еще меня сильно интересовал Кирилл Алексеевич Марич.

Кажется, я наговорила ему вчера много лишнего. Жаик, Жека,браслет, тот же Херри-бой, не к ночи будь помянут. Интересно, как выглядели всемои “спецназовские” откровения?.. Нужно дождаться снега и почистить наконецковер. И пропылесосить квартиру. Грязь неимоверная, а под диваном валяетсятапок, который я потеряла еще прошлой зимой…

— Что еще он сказал?

— Больше ничего.

Я все-таки нашла в себе силы подняться с ковра и побрела вванную.

…Из-под душа меня вытащил очередной звонок. Звонил Марич.Наконец-то.

— Как ты себя чувствуешь, Катя? Интересно, почему “ты”?

— Мы что, пили на брудершафт? — морщась отголовной боли, спросила я.

— Да. А ты разве забыла? Последний тост. И троекратноелобызание.

— Что-то не припомню.

— Тогда придется повторить.

— Уволь. Водки я напилась до конца тысячелетия. Что ятебе наговорила?

— Много любопытного.

— Забудь. Это пьяные разговоры пьяной женщины. Ты менядоставил?

— Патрульно-постовая служба.

— Шутишь?

— Конечно, шучу.

— А почему не остался?

— Ты не приглашала.

Скажите, пожалуйста, какой щепетильный!

— Извини, я паршиво себя чувствую. И дети еще не кормлены.

— Конечно, я понимаю. Я перезвоню.

Я положила трубку и побрела на кухню. На столе стоялаоприходованная пачка кукурузных хлопьев и пакет молока. Дети неплохосправляются сами, я совсем им не нужна, пьяная дура. Интересно, что хотелсообщить мне Херри-бой. Нужно позвонить и поинтересоваться. Если он нашел нечтоэкстраординарное, я могу вписаться в долю. Я это заслужила. Тем более чтоденьги нужны мне позарез. Доллары, вырученные за картину, так и лежали в банкемертвым грузом: после смерти Жеки я просто не могла ими пользоваться. Жекаправа — эти деньги никому не принесли счастья, разве что Снегирю, оперативноприкупившему новенький “Фольксваген”. Черт возьми, я опять думаю о том, как быобогатиться. Вконец испорченная девка…