Читать книгу "Книга покойника - Янина Забелина"

– Вы не взглянете на нее?

Одемар медленно пересек комнату, скользнул взглядом по картинке и почти безразличным голосом заметил:

– На ней какие-то знаки.

– Это следы карандаша вашего брата.

– Моего брата?.. Не понимаю.

– Господин Клаус Одемар написал письмо на тонкой бумаге, твердым, остро заточенным карандашом, используя «Виды озера Тун» в качестве пюпитра, и следы от его письма остались здесь. Вы можете прочесть этот текст через увеличительное стекло.

Граф протянул лупу Олдемару, но тот покачал головой.

– Вы читали это?

– Читал, и Нидербергер тоже.

– Тогда скажите мне, что там.

– Вы не хотите все же взглянуть сами?

– Зачем? Ведь это больше не частный документ.

– Это вообще не документ в общепринятом смысле слова. Это отпечаток документа, увековеченный на двух листах бумаги, с подписью вашего брата. В этой книге есть и другие фрагменты писем, также подписанные им. А этот практически целый.

– Если этот, как вы выражаетесь, документ компрометирует моего брата… То это подделка.

Граф посмотрел на него с удивлением.

– Компрометирует? Напротив. Он укрепляет его репутацию. Считайте, что это одно из светлых воспоминаний о вашем брате. Я прочитаю его вам, господин Одемар, но только если вы сядете и будете слушать.

Одемар подошел к камину и опустился в кресло, спиной к Графу, который, подавляя растущее раздражение, начал читать…

Моя дорогая Анна, теперь, когда мы узнали, что наш бедный маленький Леон обречен, мы должны немедленно усыновить твоего мальчика. Я с радостью думаю, что вы вновь будете неразлучны, как в прежние времена, а его нежная привязанность и доброта скрасят горечь нашей утраты. Ты знаешь, какое чудесное впечатление произвели на меня его ум, здоровье и красота, когда я в последний раз видел его. Я буду счастлив считать его членом нашей семьи. Мы сможем взять его на воспитание без малейшего риска для тебя: ведь никто не знает, что этот мальчик – твой собственный ребенок, а само решение выглядит вполне естественным в нашей безрадостной ситуации.

Я, как ты просила, ничего не говорил здесь о безнадежном состоянии Леона и ничего не скажу, пока ты не позволишь. Я понимаю, что ты хочешь разделить эту печаль только со мной.

Я очень скоро приеду.

Клаус.

В библиотеке воцарилась абсолютная тишина. Когда, наконец, Граф медленно поднял глаза, он увидел, что Одемар повернул голову и смотрит на него.

– Это означает… – голос Одемара неуловимо изменился за эти несколько минут. – Что… что молодой человек наверху…

– Он никто…

– Значит, он не… если он не Леон, он в здравом уме.

– Да.

– Значит, Анна обманывала нас все эти годы. – После паузы он добавил: – А ее сын симулировал всю свою жизнь.

– Позвольте с вами не согласиться в деталях. Молодой человек вынужден был играть эту роль только после того, как он и его мать встретились с Эммой Гаст. Готов поклясться, что все разговоры о врачах и санаториях во Франции – чистая выдумка. Проверить-то нельзя – война. А местным специалистам его не показывали! Милейший доктор Терли, помнивший «бедного маленького Леона», защищал этого здорового балбеса от «потрясений», как лев! Хотя, с другой стороны, почему Терли должен был поступать иначе? Ведь он же не знал о подмене. Вот почему Анна Одемар и ее сын не хотели покидать этот дом. Здесь парню не грозили расспросы, тесты, проверки для призыва. Здесь его защищал Терли.

– Беата всегда боялась его.

– Наверное, пару раз она встречала его в истинном обличии и подсознательно поняла, что он здоров и опасен.

– Во имя господа, зачем же они затеяли это?

Граф, глядя на вид Витчерхиира, в свою очередь задал вопрос:

– Кто унаследовал бы половину состояния Одемаров, если бы ваш брат умер бездетным?

Одемар резко, всем корпусом развернулся в кресле и уставился на Графа. Тот медленно положил гравюру на стол, неторопливо пересек комнату и уселся в кресло у камина. Теперь собеседников разделяла пара футов.

– Сначала я, после моей смерти – Беата.

– Я так и подумал. Подобная схема наследования часто используется в богатых семьях. А теперь я отвечу на ваш вопрос: все дело в том, что Леон опередил вашего брата, господин Одемар.

– Что?

– Клаус Одемар умер здесь, в Берне, а Леон жил со своей матерью в Бельгии.

– Да, они купили виллу под Брюсселем, но в довольно глухом месте и всегда отпускали на ночь прислугу. Помнится, Клаус очень беспокоился за Анну, но ей нравилось бродить вечерами по пустому дому. Она ничего не боялась.

– Вы ей сообщали о болезни мужа?

– Немедленно.

– Вот тогда она и придумала этот план. Ей пришло в голову, как можно сохранить состояние для себя и собственного сына. Мальчик, скорее всего, был немного старше Леона – на два или три года. Кстати, а как обстояло дело с репутацией будущей госпожи Клаус Одемар – какие-нибудь слухи или скандал?

– Нет, ничего подобного, иначе мои отец и мать не дали бы согласия на брак. – Одемар помялся и добавил: – Вернее, они не дали бы денег. Анна была очень бойкой и веселой, но ее изворотливая мать могла скрыть все, что угодно: тогда отправила дочку в Испанию. Клаус уехал из дома много раньше, много путешествовал. Встретив Анну, он наверняка предложил ей свою помощь. Подобные рыцарские порывы были вполне в его духе. Этот романтический брак избавил Анну от тревог и забот, а мой брат, несомненно, подружился с ее мальчиком.

– Воздадим ей должное, – вздохнул Граф. – Ваш брат искренне любил ее, а она любила своего старшего сына.

– Разве это достоинство? – сухо осведомился Одемар и затем таким же неприятным тоном продолжил: – Что же он за человек? Как он мог притворяться год за годом, днем и ночью? Наверное, исполняя роль безумца, он сошел с ума!

– Ну, вряд ли его жизнь была так уж беспросветна. По ночам он сбрасывал маску и покидал этот дом. Когда ваша дочь обзавелась собакой, он безжалостно уничтожил эту помеху, вставшую между ним и его развлечениями. Беата говорила мне, что далматинец приветствовал домочадцев радостным лаем.

– Чудовищно!

– Переждав опасное военное время под крышей вашего гостеприимного дома, они уехали бы обратно в Бельгию, и образ «бедного Леона» утратил бы свои характерные черты. Затем они могли подготовить соглашение, которое позволило бы вывести наследство Клауса Одемара из поля зрения ваших адвокатов. Задумайтесь над этим, господин Одемар. Ради денег они готовы были на все.

Одемар вдруг поднял голову.

– А Эмма Гаст…

– Именно она подтолкнула эту историю к трагической развязке. В прошлый четверг пополудни она спустилась в библиотеку, заинтересовавшись книгами, которые прислала ее племянница из Витчерхиира. Бедная женщина принялась рассматривать эти сборники гравюр. Ей, видимо, хотелось узнать побольше о вашей семье. Она нашла картинку старого Витчерхиира… Несомненно, вы десятки раз говорили о навсегда исчезнувшем доме… И, рассматривая ее, обнаружила эти следы, расшифровала их и направилась прямо к госпоже Одемар. Она требовала признания, полной исповеди, но для них это означало крушение всех надежд. Половина состояния Одемаров ускользала из рук. Госпожа Гаст действовала без задней мысли. Ей и в голову не могло прийти, что ее старая подруга, на которую она когда-то имела такое большое влияние, и этот недоразвитый молодой человек готовы совершить убийство. Она столкнулась с двумя тиграми… Превратив Хильду Гаст почти в узницу камеры для приговоренных к смерти, они искали картинку. У бедной женщины оставался единственный шанс: она сохранила бы свою жизнь, только полностью доверившись мне. Она этого не сделала. Вы знаете, почему? – Одемар покачал головой. – Ее преданность вам и вашей семье стоила ей жизни. Но, пожалуй, я немного ошибся секунду назад. Стремление положиться только на вас спасло бы ее, если бы сегодня пополудни она воздержалась от разговора до вашего появления. Хильда Гаст не знала, что ее враги разработали план и на такой чрезвычайный случай. Убедившись в серьезности ее намерений, они пустили в ход оружие, а затем парень прострелил матери руку. Я уверен, что они все это тщательно отрепетировали.