Читать книгу "Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - Дмитрий Иуанов"

— Bonjour, le mister! Куда путь держать соизволите? — вопросил меня кассир на мурлыкающем французском.

— Good evening, dude! Еду в Париж! — бойко заявил я на своем псевдоамериканском акценте. Кассир немедля снял улыбку, захмурел и уставился на меня с негодованием. Просмотрев лицо от ямочки на подбородке до потертого козырька кепки, он рявкнул: «Следующий!» — и отказался общаться со мной. Я в испуге отошел от кассы, раздумывая, в каком слове кого задел. Понадобилось полчаса, чтобы осознать, как сильно французы любят свою страну, культуру и язык и сколь сильное отторжение у кассира вызвал мой невесть откуда появившийся американизм. Убедив соседнего человека из очереди приобрести мне билет, я запрыгнул в автобус, который торжественно обещал через четыре часа довезти меня до Эйфелевой башни. Все, больше денег у меня не было.

Очередной автобан лег под колеса. Открыв журнал, я смог предаться фиксации всего того, что весь день восторгало мои глаза, всего того, чем Европа отличалась от Америки — насколько я мог судить своим узким взором.

Здесь все говорят по-английски еле-еле и с ужасным акцентом! Когда переспрашивают, молвят «sorry», а не орут «whazzup»! Они не добавляют «guys» между каждыми двумя словами, не вставляют «you know» после каждых двух предложений!

Ох, сколько двускатных крыш, да еще и с брусчаткой! Обалдеть, валит дым из труб! Здесь жилые дома не одноэтажные. Это же не одноэтажная Америка!

Все улицы извилистые, могут пересекаться не под прямым углом. Представляете, неперпендикулярные улицы! Они их не считают по номерам от 1st до 30th и дают оригинальные названия. Кварталы не разбиты на прямоугольники, а расположены так, как сложилось исторически. Жесть!

Общественным транспортом пользуются не только черные, бомжи и я. Здесь есть обычные люди, они могут ездить на автобусе или даже метро!

Афроамериканцы говорят по-французски! Не орут «how you doing, dude», а изъясняются «Сa va, monsieur». Очень красиво! Еще они надевают не рэперские штаны, а пальто, повязывают шарфы и прихватывают сумки от gucсi по моде.

Я вижу платный туалет, впервые за два месяца. В нем нет питьевых фонтанчиков, как в Штатах, Китае и Гонконге.

Ба, да это же велосипедный светофор. И велики у всех городские и олдскульные, прям как с открыток про Амстердам.

Французы милейшие, все двигаются аккуратно, лишь заденут, так и шепчут «pardon, madam», а не кричат «all right, man» и хлопают тебя по плечу.

В центре после наступления темноты живут не только бомжи. Даунтаун и центр — это не одно и то же!

Боже, сколько же здесь культуры и истории. Каждый камень в десятки раз старше меня, а разглядеть орнаменты одного храма не хватит и жизни. Да вы только гляньте, как расписан этот мост! Сколько сотен завитулин на каждом усе у мужика, проехавшего рядом в карете. Посмотрите, как много фигур на католическом храме! О мои глаза, как же это красиво!!!

Очень популярны уникальные рестораны, а не отштампованные сетевые кафешки. Их открывают на первых этажах зданий, а не в отдельно построенных квадратных одноэтажках на перекрестках.

Здесь спокойно и уютно. Совсем нет дураков на улицах, болтающих чепуху налево и направо, все сдерживают эмоции. Они не подходят, не рыдают и не спрашивают совета, что делать с девушкой, с которой расстался вчера.

Какой же красивый язык! Ничего не понимаю, но вот честно, сижу по полчаса и слушаю, как лопочут да картавят. Такое ощущение, что французский сленг произошел от литературного языка. А не наоборот, как американский, где на сленге общаются все, от школьников до чиновников, а официальный используется для текстов.

В целом все кажется сказочно и очень скучно. Стандартно, уверенно, грамотно, авантюризма и лихвы мало. Пожалуй, здесь приятно поселиться с семьей после сорока.

Цены в среднем дороже в полтора раза, зарплаты ниже в полтора-два.

Все глубже, дольше, обоснованнее. Культ еды, отношений, языка, ничего не надо делать fast, здесь и сейчас. Не надо забегать, набиваться на ходу бургерами, решать проблемы за рулем. Можно провести время за долгой трапезой с семьей в ресторане. В ресторане, а не фастфудной!

Сколько же здесь полицейских и военных. Вокруг ярмарок кружат фургоны с армейскими ребятами, а в аэропорту ходят толпы вояк с автоматами, пьют кофе и теряются между обычными людьми.

Очень тяжело познакомиться с человеком на улице. Это тебе не пять минут в баре — и вы лучшие кореша на все времена. Дальше взаимных любезностей ничего не заходит, общаешься ты с одинокой девушкой или компанией парней. Вся местная молодежь закрыта в локальных тусовках.

Люди целуются на улицах! Это так здорово, парни дарят цветы девушкам. Они держатся за руки и романтично гуляют, а не ныряют сразу в кровать.

Ну, какие французы милые, я не могу. Ходят стройные и довольные под руку с супругом и коляской с ребенком да тихонько поют рождественские песни рядом с ярмаркой и новогодней елкой.

Глава 53. Где смотреть красоту

— Мужик, наконец-то! Ох, и потрепал тебя свет! — раздалось прямо под моим ухом, пока по спине хлопала увесистая рука.

— Пацан, как же я рад тебя видеть! И стоим мы не в Орехово, а посреди Парижа! Вон башня сверкает! — в свою очередь кричал я в ухо тому, кто хлопал меня по спине.

За свою жизнь мне удалось сменить четыре школы, и пять лет я учился в пятьсот сорок восьмой. В ней мы познакомились с Лешей Лукашкиным, с которым стали лучшими друзьями на несколько лет. После моего ухода в лицей наши пути несколько разошлись, как это обычно бывает. Закончив магистратуру Высшей Школы Экономики, он поступил на PhD в Сорбонну и укатил в Париж. Проезжая Европку, было нечестиво обогнуть мимо этот городок, не заглянув в гости к старому другу.

— Здесь мы живем, — распахнув дверь на первом этаже кирпичного здания, сообщил Леха. Он обитал в небольшой съемной квартире, расположенной в Клиши, пригороде столицы. Мой друг встречался и жил с парижанкой по имени Ноэлин, и она поприветствовала нас свежеиспеченным шоколадным кексом. Из Америки я притащил немного сладостей, которые немедля отправились на стол, а потом в наши рты — мы, причмокивая, запили их чаечком.

— Конечно, тяжело вклиниться в жизнь французов, — признался Леха, расправляясь с очередным куском десерта. — Сейчас я работаю в администрации бизнес-центра в Ла-Дефанс. Каждый день гоняю туда на RER A. Ты видел ветку RER A? Это полное дерьмо. Половина станций по полтора месяца не работает, то проверку делают, то рабочие бунтуют, то у них кусок отвалился: черт-те что! Я уже который месяц пытаюсь оформить себе законный вид на жительство. Но бюрократическая машина Франции — самая медленная вещь в мире! Российская система золотая в сравнении с этой.

Мы замолчали и задумались. У Лехи выдался не самый простой период в жизни, но он держался бодро. Совсем недавно все свои зарплаты он вложил в квартиру.