Читать книгу "Нет войне конца - Лори Голдинг"

— Ничего не понимаю! — взревел Скраивок. — Это же Тринадцатый! Должно быть, они затевают что-то еще! Подожди, подожди еще немного!

— Нет, я не думаю…

Крукеш замер. Он нахмурился, и тени затмили его бледное лицо.

Странное предчувствие овладело всеми, и даже смертные слуги обратили тревожные взгляды к своим дисплеям и единственному неповрежденному обзорному иллюминатору. Их души наполнились напряжением в ожидании чего-то ужасающего.

Скраивок почувствовал покалывание в глазах. Секунду спустя Соту затопило ослепительным светом, куда более ярким и пронизывающим, чем лучи солнца системы. Сопровождавшее вспышку электромагнитное излучение вызвало перегрузку систем разрушенного корабля, замкнуло когитаторы, усеяло дисплеи помехами. Сервиторы выпали из своих гнезд, и командная палуба погрузилась в темноту, которую пронизывал нестерпимо яркий свет, палящий сквозь иллюминатор.

Повелители Ночи прикрыли глаза и вздрогнули от боли. Смертные мужчины и женщины на мостике, вопя, рухнули на пол, схватившись за лицо.

Скраивок ждал, когда вернется ночь, но она не возвращалась.

Он опустил ладонь, рискнув посмотреть на свет.

В этот раз вспышка Соты не угасала, а сохраняла свою интенсивность. Секундой позже, вдали, гораздо быстрее, чем свет в реальном пространстве мог туда добраться, загорелась ответная вспышка. Одинокая звезда, остававшаяся яркой даже в ложном свете эфирной бури.

— Так, так, так, — произнес Крукеш. Растопыренные пальцы отбрасывали черную тень на его лицо. — Если я не ошибаюсь, это Макрагг. Как интересно.

Макрагг. Сота. Как они могли быть связаны?

Крукеш активировал вокс-канал.

— Приготовить флот, — приказал он. — И созвать моих капитанов. Думаю, настало время изучить эту систему получше.

Ник Кайм

НЕСОВЕРШЕННЫЙ

Две враждующие армии, разбросанные по всему бело-эбеновому полю, немигающе смотрели друг на друга. Они начали с идеального построения и аккуратных рядов; знамена почти не качались на слабом ветру, а лица бойцов в первых рядах были тверды, как камень. С круглых постаментов на поле боя взирали их повелители и духовные лидеры: император и императрица, стоявшие бок о бок, всем видом демонстрировавшие непоколебимость своей власти и готовность идти ради победы до конца.

Но как это часто бывает в войне, сколь гениальные стратеги на ней бы ни командовали, весь порядок вскоре был уничтожен, и воцарился хаос. Ибо в конфликте можно быть уверенным только в одном: рано или поздно все закончится хаосом.

Война расползлась по суровой, неподатливой земле. Единственным возможным итогом было поражение одной из сторон. Рев горнов еще не утих, но кровь уже начала литься, когда один из генералов заговорил.

— Ты ассоциируешь себя с императором или тетрархом, брат? — спросил Фулгрим.

Фениксиец сидел, оперевшись на спинку стула, и разглядывал Ферруса, отделенного от него набором изящно вырезанных игровых фигур. Он заинтересованно сощурился и подался вперед, чтобы оказаться на одном уровне с братом, который сгорбился над доской, планируя следующий ход.

В отличие от более строго выглядящего брата, Фулгрим был одет в широкое одеяние из переливающейся фиолетовой ткани, а серебряные волосы свободно падали на плечи. У заостренных пальцев, рядом с доской, стоял кубок слоновой кости, гравированный причудливыми символами. Фулгрим отпил из кубка, что, по-видимому, придало ему энергии, и сказал:

— Мне кажется, ты считаешь себя тетрархом. Я прав?

Он повертел в пальцах фигуру, изображавшую дивинитарха. Она представляла собой слепую провидицу с надвинутым капюшоном и служебным посохом с символом зрачка посередине буквы «I». Точнее, йоты из древнегреканского.

Феррус не поднял на него взгляд, все внимание сосредоточив на фигурах.

— Пытаешься меня отвлечь, брат? — добродушно спросил он.

Тон голоса не соответствовал его облику. Феррус был облачен в медузийские боевые доспехи — черные, как похоронный саван, тяжелые и неуязвимые на вид. Волосы были коротко подстрижены, а лицо выдавало не больше эмоций, чем камень.

Фулгрим откинулся назад, и свет от люминесцентной сферы наверху выхватил фарфоровую гладкость кожи на лице и шее. Длинные блестящие волосы коротко вспыхнули под мягкими лучами.

Там, где кончался свет, была лишь тьма. Из-за нее определить точный размер помещения, в котором они играли, не представлялось возможным. Однако низкий свист, отдававшийся эхом в прохладном воздухе, указывал на то, что оно было по меньшем мере широким залом или галереей.

— Вовсе нет, — ответил он, но едва заметный изгиб губ выдал ложь. — Я просто интересуюсь: император или тетрарх?

— Почему бы не примарх? — отозвался Феррус, поднимая наконец на Фулгрима задумчивый взгляд холодных глаз, напоминавших кремень или огненно-ледяной обсидиан. — Ведь мы примархи, разве нет?

Феррус сделал ход, хитроумно выведя во фланг своего последнего экклезиарха. Он подался назад, сложив руки на груди, и принял довольный вид.

Фулгрим засмеялся с искренним, теплым дружелюбием, которое так редко испытывал вне общества своего брата.

— Тебе следует получше скрывать свои намерения, Феррус.

— Правда? — Намек на улыбку появился было на лице Ферруса, но быстро уступил место прежним суровым линиям. — Кто носит маску лучше, чем Горгон, брат? — поинтересовался он. — Просвети меня.

— И кто кого теперь пытается отвлечь?

Феррус не ответил, просто указав на доску рукой в латных перчатках.

Фулгрим слегка помрачнел, обратив на них внимание, но быстро пришел в себя. «Кто надевает броню для мирной стратегической игры?», — подумал он, но невысказанные слова были полны такого гнева, что окружающие тени будто начали испуганно отдаляться. И латные перчатки? Какое дилетантство.

— Неужели тебя не сердит, — произнес он вслух, обращаясь к Феррусу, — это прозвище? Горгон. Уродливое создание, монстр из греканских мифов, столь отвратительный, что один взгляд на него превращал людей в камень.

Феррус коротко рассмеялся.

— Я считаю его комплиментом. К тому же я действительно уродлив.

Они вместе посмеялись его самокритичному ответу. Такова была крепость их братских уз: только в присутствии Фулгрима Феррус мог сказать подобное, мог вести себя так непринужденно.

Тем не менее Феррус счел необходимым обосновать ответ. Этого требовала его натура.

— Мои враги каменели от страха при одном лишь моем взгляде, — сказал он, вздохнув. — Если б только все битвы было так легко выиграть.

— Да… — задумчиво отозвался Фулгрим, почти забыв про доску. — Если бы.

Он опять подался вперед, собираясь отпить из кубка, но к своему неудовольствию заметил, что тот уже пуст.