Читать книгу "Индийский веер - Виктория Холт"

+++

Я была так рада ее письму. Как чудесно повернулась для Элис жизнь!

Между тем, по мере того как проходили нелегкие недели, слухи разрастались. Прошел апрель, и настал май. Лорд Кэннинг сделал заявление, заверяя войска сипаев о том, что используемые ими патроны не смазаны свиным или говяжьим жиром, но это было встречено, как я полагала, с недоверием.

Дугала отозвали. Он уехал неохотно.

— Мне не хочется оставлять вас здесь одних, — сказал он.

— Майор Каммингс будет наблюдать за домом. Вы должны выполнять все, что он скажет.

Лавиния была, скорее, довольна. Она уже влюбилась в майора Каммингса.

В день отъезда Дугала вернулся Фабиан.

Он попросил меня зайти в его кабинет, и когда я пришла, то увидела, насколько он был серьезен.

Он сказал:

— Я не могу говорить с Лавинией. У нее нет чувства ответственности. Друзилла, не могу вам передать, как все это беспокойно. Мне кажется, что после отъезда Элис Филрайт вы здесь теперь единственный разумный человек. Очень жаль, что она уехала. Она практичная молодая женщина.

— Что случилось?

— Одному Богу известно. В Компании и армии царит ужасное чувство тревоги. Было ошибкой низвергать властителя Дели — старый Бахадур Шах был совершенно безвредным. — и еще большей — пытаться выселить их из семейного дворца. Понимаете, Друзилла, с помощью войск сипаев мы выиграли много сражений. Теперь они говорят: «Кто выиграл эти сражения? Именно мы, солдаты, выиграли эти битвы… а вовсе не командиры. То, что мы смогли сделать для англичан, мы смогли бы сделать для самих себя». Они против нас, Друзилла… и они являются частью армии.

— Вы действительно думаете, что они могут восстать?

— Некоторые могут. Сикхи лояльны… пока. Я думаю, что они понимают, какие блага получают благодаря нам, и они достаточно беспокоятся о своей стране, чтобы хотеть продолжения нашего присутствия. Но этот безудержный национализм… мы не можем его остановить. То, что меня волнует — это вы и Лавиния с детьми. Я бы хотел попытаться отправить вас домой.

— Я не думаю, что это было бы легко, да?

— Очень нелегко… но пока еще возможно. Понимаете, если мы вас вызволим из Дели, куда бы вы поехали? Никто не знает, где с часу на час вспыхнет восстание. Мы можем отправить вас в беду… в то время как здесь, в Дели… мы, по крайней мере, хорошо представляем и знаем ситуацию.

— Должны быть более важные, чем мы, проблемы для беспокойства.

— Это не так, — сказал он. — Я молился бы Богу, чтобы вы никогда не приезжали сюда. Я хотел бы сам остаться здесь. Я хотел бы следить за всем… здесь. Но я не могу. Друзилла, вы должны будете позаботиться о себе и Лавинии.

— Вы говорили с Лавинией?

— Я пытался, однако не производит впечатления, что она понимает. Она просто не видит опасности. Я не могу оставлять вас здесь с Хансамом, Мне хотелось бы от него освободиться. Я уверен, что он ответственен за ту вспышку тхаггери. Понимаете, он рассматривал ее как жест пренебрежения нашими законами… против нас. Он противостоит законам, потому что мы их ввели. Но кто-то отомстил ему, потому что убийство юного Ашрафа было местью семьи одной из жертв. Теперь он может заподозрить, что мы вовлечены в заговор тайного похищения Рошанары. Я хочу, чтобы вы готовы были уехать сразу же при первом предупреждении.

— Я буду готова.

— Я не могу предупреждать много раз. Я хотел бы остаться в Дели, но должен вечером уехать.

— Не беспокойтесь о нас. Я буду готова.

— Дети…

— Это я устрою. Я скажу им, что это новая игра. С ними договориться будет нетрудно.

— Я уверен, что вы справитесь. Иногда я благодарю Бога за то, что вы здесь, а иногда проклинаю себя, что привез вас сюда.

Я улыбнулась ему.

— Пожалуйста, не делайте этого, — попросила я. — Это было так… интересно.

Мгновение он серьезно смотрел на меня, а затем вдруг обнял и крепко прижал к себе.

Тогда я почувствовала, что все имело смысл.

Когда он уехал, я ощутила пугающее одиночество. Казалось, вокруг была какая-то особая тишина… напряжение, как будто что-то ужасное пряталось рядом, готовое выпрыгнуть и уничтожить нас.

Это произошло ранним вечером. Дети были в постели. Кузина айи была вместе с ней, помогая ухаживать за детьми. Она была тихой, нежной девушкой, и Луиза и Алан, оба, уже полюбили ее.

Я услышала легкий стук в дверь. Я подошла, там стояла айя.

— Что-то случилось? — в тревоге воскликнула я. Она приложила палец к губам и вошла в комнату.

— Я хочу, чтобы вы пошли… к моему брату. Он должен вас видеть.

— Почему он хочет со мной встретиться?

— Он хочет поблагодарить, — она понизила голос, — за спасение Рошанары.

— В этом нет необходимости.

— Есть… большая необходимость.

Зная, как легко можно было ранить ее чувства, я сказала:

— Я завтра буду дома. Возможно, он тогда нанесет визит.

— Он не приходит. Он говорит, вы идете к нему.

— Когда?

— Сейчас.

— Дети…

— О них хорошо заботятся.

Я знала, что она оставила свою маленькую кузину смотреть за ними.

— Очень важно, — сказала она. И таинственно добавила:

— Из-за плана. — Я была очень удивлена, и она продолжала:

— Идите в бельведер. Ждите там.

Мне было очень любопытно, так как по ее манере я почувствовала крайнюю необходимость выполнить ее просьбу, и поэтому поняла, что должна быть готова к экстраординарному происшествию, в которое попаду по ее приглашению.

Я зашла взглянуть на детей. Они мирно спали, и кузина айи сидела у кровати Алана.

— Я послежу, — сказала она.

Я как можно быстрее отправилась в бельведер. Айя была уже там. Она открыла коробку и вынула оттуда синее сари, которое попросила меня надеть на себя. Это, казалось, становилось все более и более таинственным, но, помня предупреждения Фабиана и опасность, в которой мы находились, я согласилась. Она дала мне кусок материи, похожий на шаль, чтобы я обвязала его вокруг головы.

— Мы идем, — сказала она.

Мы вышли из сада, стараясь не показываться у дома, и вскоре заспешили по улице.

Я хорошо знала дорогу. Это было около базара.

Мы подошли к дому. Я замечала его раньше, поскольку перед ним росло роскошное манговое дерево. Сейчас оно было все в цвету.

— Это дом моего брата, — сказала айя.

Брат вышел, приветствуя нас. Дважды поклонился и провел нас в дом. Он раздвинул нанизанную штору и пригласил нас в комнату, которая оказалась заполненной резной деревянной мебелью.