Читать книгу "Близнец тряпичной куклы - Линн Флевеллинг"

— Нет, Лхел говорит, что я должен держать куклу при себе и заботиться о Брате. Никто больше делать этого не может. Брат нуждается во мне, а я нуждаюсь в нем.

В нем…

О боги! — подумал Аркониэль. Вот еще одна уловка, которая до сих пор срабатывала… Благодаря чарам Лхел царю показали тельце мертвой девочки, эта ложь стала известна всем. Тобин же знает правду. Если кто-нибудь увидит Брата или Тобин станет говорить о призраке, как о «нем», могут быть заданы неприятные вопросы.

Тобин наблюдал за Аркониэлем глазами, которые слишком многое видели, и волшебник ощутил, как хрупка связь между ними, только что возникшая там, в башне.

Аркониэль подумал о кожаной суме Айи, лежащей у него под столом. Ни один волшебник не смог бы проникнуть взглядом сквозь заклинания, защищающие чашу. На мгновение молодой волшебник задумался о том, не создать ли такую же защиту для куклы. Для этого по крайней мере его знаний хватило бы, да и материалы были под рукой: темный шелк и серебряная нить, хрустальная палочка, железные иглы и лезвия, курильницы для смолы и благовония. Аркониэль мог бы изготовить суму для куклы, которая скрыла бы Брата от любопытных глаз любого из Гончих.

Однако такая сума была бы заметна. Он сам или Айя могли носить подобную вещь с собой, не привлекая внимания, но для одиннадцатилетнего мальчика из знатного рода, будущего полководца, это было невозможно.

Аркониэль вздохнул и протянул руку к брошенному на пол мешку из-под муки.

Совершенно неприметный… Такой же неприметный, как старая кукла, которую хранит в память о матери осиротевший ребенок.

— Это все меняет, знаешь ли, — задумчиво протянул Аркониэль. — Тот переполох, который Брат устроил в зале, можно списать на проделки живущего в замке призрака. При дворе же никто, и особенно ты, не может позволить себе даже и намека на некромантию, а многие именно так и подумают, если узнают, что ты можешь распоряжаться Братом. Ты должен говорить о нем только как о демоне — твоем умершем близнеце, об этом и так все слышали, новостью это не окажется.

— Я знаю. Ки говорил, что некоторые люди даже считают, что умерший близнец — девочка.

Аркониэлю удалось скрыть свое удивление. Он подумал о том, что Ки, как никто, умеет распускать слухи, а значит, одну из забот он может сбросить с плеч.

— Вот пусть они и продолжают так думать. Ни к чему их разубеждать. Никогда не рассказывай о Брате и не позволяй никому его видеть. И еще: ты не должен ни при каких обстоятельствах признаваться, что знаком с Лхел. Ее магия — не некромантия, но большинство верит в худшее, а потому такие, как она, в Скале вне закона. — Аркониэль, как заговорщик, подмигнул Тобину. — Это и нас с тобой ставит вне закона.

— Но почему отец имел с ней дело, если…

— Это тема, которой лучше не касаться, пока ты не повзрослеешь, мой принц. А пока доверяй чести Риуса, как ты всегда доверял, и обещай мне, что Лхел и Брат останутся твоим секретом.

Тобин вертел в руках одну из неуклюжих ног куклы.

— Хорошо, только он иногда делает, что хочет.

— Что ж, ты должен изо всех сил стараться управлять им — и ради себя, и ради Ки.

— Ки?

Аркониэль оперся локтями о колени.

— Здесь в замке вы с Ки жили как братья, как друзья. Как равные. Оказавшись при дворе, вы скоро обнаружите, что это не так. До твоего совершеннолетия у Ки нет иной защиты, кроме твоей дружбы — или каприза твоего дяди. Если тебя обвинят в некромантии, тебя царь, может быть, и спасет, но Ки подвергнут мучительной казни, и помочь ему никто не сможет.

Тобин побледнел.

— Но Брат не имеет к нему никакого отношения!

— Это не имеет значения, Тобин. Ты должен запомнить: подобные обвинения не требуют доказательств, достаточно будет заявления одного из волшебников-Гончих. Такое теперь часто случается. Великие волшебники, никогда никому не причинявшие вреда, гибнут на кострах всего лишь по голословному обвинению.

— Но почему?

— Ревностно служа царю, Гончие пошли по другому пути, чем мы, остальные. Я не могу объяснить этого тебе, потому что не понимаю сам. А пока обещай мне, что будешь осторожен и заставишь и Ки соблюдать осторожность.

Тобин вздохнул.

— Как мне не хочется уезжать… По крайней мере уезжать так. Я мечтал отправиться с отцом в Эро и в Атийон, а потом на войну, а теперь… — Тобин умолк и стал вытирать глаза.

— Я знаю. Но Иллиор умеет направлять наши стопы на правильный путь, не освещая его далеко впереди. Верь в это и в то, что Светоносный пошлет тебе хороших спутников.

— Иллиор? — Тобин посмотрел на Аркониэля с сомнением.

— И Сакор, конечно, тоже, — поспешно добавил Аркониэль. — Однако не забывай, чей знак ты носишь на подбородке.

— Но что мне делать с куклой? — Аркониэль поднял мешок из-под муки.

— Пока это вполне сойдет.

Тобин бросил на него отчаянный взгляд.

— Ты не понял. Что, если ее увидит наследный принц? Или воин-наставник? Или… или Ки?

— Ну и что из этого? — К изумлению Аркониэля, Тобин жарко покраснел. — Уж не думаешь ли ты, что из-за нее Ки станет думать о тебе плохо?

— А почему, как ты думаешь, я прятал ее в башне?

— Ну, вот я увидел ее, и ничего не случилось: мое мнение о тебе осталось прежним.

Тобин вытаращил глаза.

— Так ты же волшебник!

Аркониэль расхохотался.

— Уж не следует ли мне понять это как оскорбление моему мужскому достоинству?

— Ты не воин! — Тобин испытывал такие сильные чувства, что глаза его сверкали, а голос срывался. — Воинам куклы ни к чему! Я храню эту только потому, что так повелит Лхел. Из-за Брата.

Аркониэль внимательно наблюдал за мальчиком. То, как Тобин прижимал к себе куклу, опровергало его слова.

— Лхел велела, — поправил он Тобина. Молодому волшебнику уже очень давно не приходилось исправлять грамматические ошибки своего ученика, но сейчас в рассерженном мальчике, сидевшем перед ним, не было и намека на скрытую принцессу, не считая, может быть, того, как сильные мозолистые руки — не ломая, не отталкивая — держали куклу, которой, по словам Тобина, он стыдился.

— Думаю, ты ошибаешься в своем друге, — спокойно сказал Аркониэль. — Это память о твоей умершей матери. Кто упрекнет тебя в том, что ты ею дорожишь? Однако тут ты должен распорядиться так, как считаешь наилучшим.

— Но… — На осунувшемся лице мальчика упрямство боролось с сомнением.

— В чем дело?

— В ту ночь, когда появился Ки, Брат показал мне, как все будет. Он показал мне Ки, нашедшего куклу, и разочарование и стыд всех в замке, когда они узнали, что кукла у меня. В точности как говорил отец. А все, что мне показывал Брат, исполнялось… по крайней мере я так думаю. Помнишь лисицу со сломанной спиной? И я заранее знал, когда должна была приехать Айя. И… и он сказал мне, что благородный Солари хочет отобрать у меня Атийон.