Читать книгу "Проклятие Одии - Майте Карранса"

— Туда, — Анаид махнула рукой в сторону кратера. — Я обещала…

— Я тебя провожу.

— Нет, нет! Я должна быть одна.

— А ты скоро вернешься?

Ничего не ответив, Анаид повернулась и, глотая слезы, стала медленно подниматься к самой вершине вулкана.

Тем временем Селена и Гуннар пожирали друг друга глазами так, словно пятнадцати лет разлуки, обид и печалей не было и в помине. Они забыли о ненависти, обидах и мести и наслаждались мгновениями вновь обретенной любви, и только Селена, не забывшая о своем обещании мертвым, знала, как недолго суждено длиться их счастью.

— Давай не будем испытывать судьбу, — пробормотала она, пытаясь освободиться из объятий Гуннара. — Ты же знаешь, над нашей любовью тяготеет проклятие!

— А вдруг оно исчезло? — вздохнул Гуннар.

— Как оно могло исчезнуть?!

— Иногда у проклятий истекает срок давности…

— Видишь ли, у меня нет времени, — решительно заявила Селена. — Я бы осталась с тобой навсегда, но моя жизнь мне больше не принадлежит.

— В каком смысле? — нахмурился Гуннар.

— Я должна сдержать обещание.

— Ты обещала Максу выйти за него замуж?

— Не валяй дурака, при чем тут Макс! Все гораздо серьезнее.

— Ты случайно не решила пожертвовать жизнью за идею?

Селена молча опустила глаза, и Гуннар встряхнул ее за плечи.

— И не думай об этом! Я тебе не позволю!

— При чем тут идея! — вырвавшись из рук Гуннара, воскликнула Селена. — Где Анаид?!

Она принялась лихорадочно озираться по сторонам в поисках дочери и наконец разглядела ее маленькую фигурку высоко-высоко, почти у дымящегося кратера вулкана.

Разгадав намерение Анаид, Селена отчаянно закричала и замахала руками, но та даже не обернулась. Не теряя ни секунды, Селена выкрикнула заклинание, стала невидимой и вихрем понеслась по склону горы, как бегут спасать жизнь только самого дорогого человека на свете.

Анаид забралась на самый верх кратера и улыбнулась своей молочной сестре и ее верной собаке.

— Здравствуй, Сармука! — сказала она и нежно обняла молодую иннуитку.

Потом Анаид и Сармука взглянули друг другу в глаза. Все это время они были очень далеко друг от друга, но все равно оставались почти одним человеком.

— Какой красивый! — сказала Сармука, глядя на Жезл Власти в руке Анаид.

Анаид протянула Сармуке Жезл. Девушка знала, что та достойна обладания им.

«Она будет пользоваться им разумно и осмотрительно. Трудно пожелать омниорам лучшей королевы».

В венах Сармуки текла та же кровь, что и у Анаид. Сармука была ее вторым я. Именно Сармуке было суждено повелевать омниорами…

— Возьми, — сказала Анаид своей молочной сестре. — Пусть он будет твоим. Вручаю его тебе от имени всех омниор. Пользуйся им рассудительно.

Взволнованная Сармука разглядывала Жезл Власти без тени вожделения во взоре. Ее не мучила обожженная Жезлом ладонь. Сармука была доброй и честной девушкой. Ее не привлекала мысль о безраздельном господстве.

Попокатепетль вновь властно взревел. Стены кратера затряслись, а из его глубин в небо взвилось густое облако дыма.

Вулкан звал Анаид. Девушка вздрогнула и потрогала кошелек с монетами.

Не выпуская Жезла из рук, Сармука сняла свое прекрасное ожерелье и надела его на шею Анаид.

— Да защитит тебя Мать-Медведица!

Прежде чем совершить последний в своей короткой жизни шаг, взволнованная Анаид обняла молочную сестру и прошептала ей на ухо:

— Ты будешь нашей королевой. Ты будешь мудро править омниорами с помощью Жезла нашей Великой Праматери Оры.

Со слезами на глазах девушки отпрянули друг от друга.

— Жаль, что я не смогла узнать тебя лучше, — пробормотала Сармука. — Но я рада тому, что мне посчастливилось выполнить свое обещание.

Анаид обуревали похожие мысли. Она тоже должна была выполнить свое обещание и принести себя в жертву мертвым.

Девушка уже набралась храбрости и приготовилась броситься в дымящееся жерло вулкана, когда Сармука сорвала с ее с шеи кошелек с монетами и с Жезлом Власти в руке бросилась в кратер. За ней прыгнул ее верный пес.

Миг спустя Сармука и Тео исчезли в облаке сернистых газов, под которыми клокотала кипящая лава.

Ослепленная ужасом Анаид хотела последовать за ними, но ее удержала рука матери.

В долине Мипулько, в своей пещере у горы Истаксиуатль, слепая Катлика закурила трубку. Сейчас ей не требовалось зрение. Она и так знала, что Попокатепетль сыт.

Carpe diem!

Анаид кашляла и чихала, задыхаясь от удушливых выхлопных газов на запруженных автомобилями улицах Нью-Йорка.

— Ты уверена, что это здесь? — спросила она лихорадочно озиравшуюся по сторонам Дацилию.

— Она написала, что будет ждать меня на Манхэттене, на углу, напротив ларька с кока-колой!

Крепко державший Анаид за руку Рок, ткнул пальцем в ларек с прохладительными напитками, но на углу не было видно ни одной матери, с нетерпением ждущей своего ребенка. Там лишь прохаживалась какая-то молодая женщина в мини-юбке и туфлях на невероятно высоких каблуках. К запястью у нее был подвешен хрустальный шар, под мышкой она сжимала тряпичную куклу, а с ее плеча свисала дешевая сумка, из которой торчали леденцы на палочках и безделушки. Женщина посасывала леденец и с заговорщическим видом показывала его всем детишкам, проходившим мимо нее в сопровождении взрослых.

Взволнованная Дацилия осторожно подошла к незнакомке и робко спросила:

— Мама? Это ты?

Женщина как вкопанная застыла на месте и принялась с разинутым ртом разглядывать Дацилию, которая была почти с нее ростом.

— Не может быть! — воскликнула она, наконец. — Ты правда Дацилия?!

И вместо того чтобы обнять дочь, отшатнулась от нее и схватилась за сердце, а Дацилии ужасно захотелось провалиться сквозь землю.

Неужели сейчас от нее отречется родная мать?!

— Это я, мама! — дрожащим голоском пропищала девушка.

— Вот это да! — всплеснула руками женщина так, что тряпичная кукла улетела на проезжую часть. — А я-то думала, ты еще совсем ребенок!

Дацилия смутилась, и Анаид чуть было не бросилась ей на помощь, но Рок ее удержал. К чему встревать в разговор матери и дочери?!

Стоявшая в отдалении Клаудия сфотографировала на мобильник трогательную сцену: мать Дацилии осторожно потрогала худую руку дочери, а потом провела по ней пальцами и коснулась ее бархатистой щеки.