Читать книгу "Море троллей - Нэнси Фармер"

— Парень чего только не повидал — и троллей, и драконов, и гигантских пауков! — восклицал он.

— Да ладно тебе, Джайлз, выдумывать-то ты горазд! — завопил кто-то.

Джек с матерью ускользнули в дом.

— Пойти привести Люси? — спросил мальчик.

— Оставь, сегодня — ее звездный час, пусть порадуется, — вполголоса отозвалась мать. — А с волосами-то ее что случилось?

— Это долгая история. Ты просто не поверишь.

— Может, и поверю… Мы так и догадались, что вас сцапали берсерки. Отец думал, вы погибли, но я в это не верила. Я поглядела на воду — и увидела тебя среди пчел.

Джек поежился. Мать его — настоящая ведунья, хоть и тщательно это скрывает. Мальчик не совсем понимал, что означает «поглядела на воду»; но ему доводилось видеть, как Хейди неотрывно смотрит в чашу, — и тогда все домашние ходили на цыпочках.

— А как там Бард? — спросил Джек.

Мать горько вздохнула;

— Он ест и спит, но в остальном ведет себя точно младенец неразумный. Вопит во весь голос и руками размахивает…

— Он сейчас на римской вилле?

— Бедолага не в силах сам о себе позаботиться, — удрученно промолвила мать. — С ним до того тяжко, что отцу пришлось сколотить для него отдельный сарайчик у дальней ограды. Соседи ухаживают за ним по очереди. Прям и не знаю, что мы будем делать, когда морозы ударят…

Мать с сыном пошли по тропинке вдоль поля. Хозяйство Джайлза Хромонога явно процветало. Колосилась пшеница; ровными рядами росли лобия и кормовые бобы, репа и редис, пастернак и морковь. Год выдался на диво удачный, если не считать набега кровожадных берсерков из-за моря.

— С этим посохом и с вороном на плече ты — вылитый бард, — сказала мать. — А ворон-то ручной?

— Ну, иногда он клюется, — уклончиво ответил Джек. Однако мать бесстрашно погладила птицу, и Отважное Сердце блаженно заворковал в ответ.

— Прям разговаривает!

— Вообще-то так оно и есть. Одна моя знакомая девочка понимала его речь.

— Ну надо же! Да, повидал ты, судя по всему, немало! Просто послушать не терпится!

Где-то вдалеке раздались пронзительные вопли. Мальчик непроизвольно потянулся к ножу на поясе.

— Да это просто Бард, — успокоила его мать. — Иногда он так часами орет. Мы не понимаем, чего ему надо, а объяснить он не может.

С тяжелым сердцем Джек приблизился к сарайчику. Ох уж эти крики! Да в них же ничего человеческого нет!

— Он буйствует?

— Нет, напротив, всего боится. Всё, что мы делаем, пугает его до беспамятства.

Дверь запиралась на тяжелый засов. Джек отбросил его в сторону. Внутри стояла невыносимая вонь. Бард метнулся к дальней стене. Волосы его спутались, ногти отросли длинные, точно когти. Одежда — грубая туника, подпоясанная веревкой, — была перепачкана.

— Мы обихаживаем беднягу, как можем, но когда мы пытаемся его вымыть, он так волнуется, что мы боимся, как бы он не умер от страха, — посетовала мать.

— Господин, это я, Джек. Я вернулся. Твоего врага Фрит больше нет. Тебе нечего бояться. — Но старик лишь вжался в солому, что плотным слоем устилала пол — Я принес тебе одно снадобье, — проговорил мальчик. — Это мед поэзии из источника Мимира. Тут всего несколько капель, так что постарайся ничего не пролить.

— Вуд-дук. Гаааа! — сказал Бард и, защищаясь, выставил вперед когтистые пальцы.

«Ну и как прикажете влить напиток ему в рот?» — подумал Джек. Он шагнул вперед — и тут Отважное Сердце сорвался с его плеча и стрелой метнулся к старику.

— Вуд-дук! — взвизгнул Бард.

— Карр-карр-карр! — закаркал Отважное Сердце. Птица и человек со всего размаха врезались друг в друга и полетели на пол, точно пораженные молнией.

— Нет! — воскликнул Джек, бросаясь к старику. Глаза Барда были широко распахнуты, но дышать он не дышал — Мама! Что делать?!

— Мать опустилась на колени и, взяв Барда за руку, пощупала ему пульс.

— У него сердце остановилось!

— Ох, нет, нет, нет! — застонал Джек. А ведь он почти что успел!

— Влей-ка ему в рот этот свой мед поэзии или что там у тебя есть! — приказала мать. Она разжала Барду челюсти, и Джек опорожнил склянку. В рот старика вытекло с пол-ложки сверкающей жидкости. Джек встряхнул сосуд — и на горлышке повисла еще одна — последняя — капля.

— Больше нету, — прошептал он.

— Внезапно, словно пробуждаясь от глубокого сна, Бард вздрогнул — и открыл глаза.

— Джек, мальчик мой, — хрипло прошептал он.

— Ты вернулся! Ты вернулся! — За спиной у Джека послышалось хлопанье крыльев: Отважное Сердце пытался подняться с земли. — Власти Фрит пришел конец, господин. Ты в безопасности.

— Да знаю я, знаю, — отмахнулся Бард. — Звезды мои, ну и видок у меня! Меня что, никто не мыл?

— Мы пытались, — отозвалась мать, одновременно смеясь и плача.

Отважное Сердце, то и дело спотыкаясь, неуклюже ковылял по соломе. Крылья его беспомощно обвисли, словно он напрочь позабыл о том, как ими пользоваться.

— Что это с ним такое? — встревожился Джек.

— Он потянулся к ворону; тот злобно щелкнул клювом. И тут же, заорав, отпрянул к стене.

— Он что, спятил? — удивился Джек.

— Да нет же, просто снова стал самим собой. Перед тобой — самая обыкновенная перепуганная птица, — объяснил Бард, с помощью матери поднимаясь с земли. — Эти последние несколько месяцев дались ему непросто.

— Это еще почему? Он же был моим другом!

— Это я был твоим другом, Джек, — сказал Бард — Ты что, забыл историю про Беовульфа? Забыл, как я вселился в щуку? Когда Фрит меня выследила, путей к спасению у меня не осталось — кроме как перебраться в тело ворона. Вот я и поменялся с ним местами. Однако же вернуться оказалось весьма непросто — я был на волосок от смерти. Если бы ты не пробудил меня с помощью меда поэзии, мы с ним оба погибли бы. — Так это ты сражался с тролльим медведем? Это ты отговорил драконицу съесть меня? Это ты вернул обратно Люси?

— Ну, какие-никакие таланты за мной числятся, даже когда я птица, — отозвался Бард с более чем оправданной гордостью в голосе. — Мозги, сам понимаешь… Однако не списывай со счетов и собственных заслуг. Ты выказал замечательные способности. Просто-таки замечательные!

Джек так и зарумянился от похвалы.

— Подумать только: всё это время я пыталась урезонить птицу, — пробормотала мать.

— Птицу урезонить невозможно. Не настолько уж она смышленая, — ответил Бард, разминая пальцы рук и ног, словно заново к ним привыкая.

— Отважное Сердце, — пробормотал Джек. Невзирая на все объяснения Барда, он уже успел соскучиться по нахальному ворону. Ведь наверняка, когда в птичье тело вселился дух человека, кое-что от прежнего характера в птице всё же остается.