Читать книгу "Правила подводной охоты - Дмитрий Янковский"

Базальтовая пустыня – весьма неприятное место. Викинг рассказывал, что у него она вызывает чувство отчаянного одиночества, а вот мне, наоборот, казалось, словно кто-то постоянно находится у меня за спиной. Я знал, что быть такого не может, но не мог отделаться от идиотского ощущения. Ни работа, ни повышенный ввод эндорфина не могли избавить меня от него. Даже наоборот, вместо эйфории наркотик вызывал приступ острой паранойи. Дико неприятное чувство. Так что после завершения работы я чуть ли не пулей вернулся на борт.

Достаточно было забраться в аппаратный блок, как меня тут же подхватило, распаковало, выблевало «рассолом» и выдвинуло в кессонный блок «Головастика». Молчунья помогла мне выбраться из ящика с аппаратом, подала полотенце и одежду.

– Комплекс установлен, —доложил я.

– Отлично, – ответил Жаб. – Выдвиньтесь еще на шесть миль к югу, оставьте там пару медуз и возвращайтесь.

Медузами назывались плавучие камеры наблюдения за придонными областями. В отличие от охранных комплексов никакого урона противнику они нанести не могли, но об опасности предупреждали исправно.

– Есть!

Я снова занял стрелковое место, а Молчунья уселась за пульт управления.

– Стойте! – неожиданно вышел в эфир Пас. – Слышу три цели. Сверхглубинные, высокоскоростные. Нет, четыре! Пять! Движутся с южного направления. Класс определить не могу. Движитель – тройной асинхронный водомет. Вес каждого объекта около тонны. Идут в придонном эшелоне, направляются к базе. Удаление от вас четыре тысячи метров.

У меня волосы зашевелились под шлемом. Если торпеды с такими параметрами ударят по базе, от нее останется один остов. Конечно, на станции имеется хорошая орудийная батарея, вплоть до лазерной пушки, а в стрелковых способностях Долговязого я не сомневался, но определенная опасность поражения базы все равно оставалась.

– Что будем делать, Молчунья?

– Не знаю, – ответила она.

По голосу из синтезатора разве поймешь, что она думает? А лица не видать. Сам бы я предпочел драться.

– В бой вступать запрещаю! – рявкнул Жаб. – Отобьемся без вас! Лечь на грунт, погасить все активные средства!

– Предлагаю послать его к дьяволу, – раздался у меня в наушниках синтетический голос. – Помнишь первое правило подводной охоты?

– Сам погибай, а товарища выручай! – радостно подхватил я.

Молчунья врубила маршевый двигатель на полную мощность и направила «Головастика» в сторону базы. Это был совершенно безумный полет – Молчунья поднялась на завышенный эшелон, включила все прожектора, все сканеры, чтобы привлечь к себе внимание неизвестных тварей, отвлечь их от намеченной цели.

– Пас, не молчи! – рявкнул я. – Дай мне на планшет этих гадов!

– Лови!

Я различил на своих мониторах пять светящихся искр, но расстояние для стрельбы было по-прежнему велико. Однако твари нас почуяли – три продолжили путь по намеченной траектории, а две устремились к нам. Я заранее выпустил в их сторону два «светлячка», чтобы потом не тратить на это время.

– Видишь? – спросил меня Пас.

– Вижу! – ответил я, настраивая прицел на максимальную дальность.

Я сжал гашетки и влупил по торпедам тремя короткими очередями, вынуждая их уйти глубже с занятого эшелона. Молчунья без слов поняла мою мысль, заложила чудовищный дифферент на нос и крутнула «бочку», позволив мне прицельно полоснуть очередью одну из тварей.

– Есть попадание! – отметил Пас.

Но опускаться ниже было нельзя – с тонной нитрожира шутки в сторону. Молчунья выровняла дифферент и на полной мощности двигателя свечой взмыла ввысь. От перегрузки у меня затрещали кости, но это лучше, чем расплющиться в блин от ударной волны.

В следующий миг перегрузка сменилась головокружительной невесомостью – водительница заложила крутое пике, давая мне возможность заранее прицелиться с приличной дистанции.

«Быстро, но плавно», – вспомнил я слова Долговязого.

Дернулись стволы пушек, выплевывая сверкающие гарпуны, и торпеда в сетке прицела разлетелась в клочья. Тут же меня снова вдавило в кресло до помутнения разума – Молчунья уходила от столкновения с дном.

– Как ты? – спросила она.

– Можно бы полегче, – отшутился я.

Далеко в темноте замерцали вспышки станционной батареи – это работал Долговязый.

– Близковато он их подпустил, – заметила Молчунья.

Как бы там ни было, но торпеды атаковать не стали – видимо, Долговязый устроил им достойную встречу. Сонар показал, что две оставшиеся в живых твари развернулись и под шквальным огнем батареи пошли обратно на нас.

– На грунт! – скомандовал я Молчунье.

– Иди в жопу! – ответила водительница. – Они рванут прямо над нами и впечатают судно в базальт! Ухожу наверх, готовь глубинные бомбы.

На самом деле это было резонным решением. Мы стартанули свечой, как космическая ракета, я распахнул бомболюк и приготовился метнуть кассетную бомбу. Но все оказалось не так просто, как нам хотелось, – сонар показал еще четыре цели, идущие на нас со средних глубин.

– Выводи «Головастика» в горизонтальный полет! – выкрикнул я, обалдевая от перегрузки. – Сверху щемят!

Несмотря на то что тело еле двигалось, я саданул очередью вверх и разогнал плотный строй атакующих. К сожалению, это были последние гарпуны из кассеты. Теперь надежда оставалась только на скорость и маневренность «Головастика».

– Нас атакуют шесть торпед! – доложил я на базу. – Боезапас на нуле, остались только глубинные бомбы. Прошу помощи!

– Доигрались, – хмуро ответил Жаб. – Только попробуйте сдохнуть! Не паникуйте, я высылаю «Блин» с Викингом и Долговязым.

Да ладно, чего тут паниковать? Подумаешь, зажали тебя в клещи шесть тысячекилограммовых торпед. Какая тут может быть паника? Сматываться надо изо всех сил!

Молчунья пришла к такому же выводу и теперь выжимала из «Головастика» все, на что тот был способен. Твари поняли, что реактивную машинку на водометах им не догнать, и тоже пошли на хитрость – пятеро отстали, а шестая вырвалась вперед и рванула. Несмотря на приличное расстояние, нас припечатало по полной программе – ударная волна сорвала все антенные и сонарные обтекатели, оглушила нас, ослепила, в единый миг оставила без связи, а заодно срубила кормовые стабилизаторы, лишив почти всей маневренности.

Вот тут-то Молчунья и показала свои водительские способности. Чтобы сохранить стабильность полета, она завернула скоростную «бочку», и теперь мы ввинчивались в пространство, как пуля из нарезного ствола. Управлять «Головастиком» в таком состоянии казалось невозможным в принципе, но Молчунья ощущала аппарат как саму себя, и это дало ей возможность изменять кривизну баллистической траектории за счет изменения тяги двигателя. Это был даже не высший пилотаж, это проявлялся природный талант Молчуньи к управлению техникой. Искра божья, как говорили раньше.