Читать книгу "Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1 - Ник Перумов"

План исполнялся четко и почти без сбоев. Вот только крысы… Они гнома слегка тревожили. Но что значит его жизнь рядом с освобожденным Драгниром? Меч сам найдет теперь дорогу. Сидри лишь останется выполнять его приказы.

Алмазный Меч осторожно лег в бережные руки гнома.

– А теперь – домой, – прошептал Сидри.

За его спиной медленно угасала опустевшая друза.

* * *

– Значит, тут я и живу, – Сильвия забралась с ногами в громадное роскошное кресло алого бархата. – Нравится? Ты, наверное, такого и у своих Дану не видывала.

Агата не ответила. Да, не видывала, хумансовая девчонка права. Да и где ей было видеть, ведь она родилась на походном возке, когда армии Дану шли на юго-запад, кичливо намереваясь покончить одним ударом с протянувшей лапу за вековые границы Империей.

И были разбиты. Стрелы отскакивали от кованых лат, тяжелых, давящих, только и позволявших дошагать до строя лучников под ливнем длинных стрел, но зато уж позволявших это хорошо. Едва ли пара десятков воинов пали, пока они, искрошив палисад и рогатки, добрались до линии стрелков… А потом подоспели конники, легкая пехота и началась резня. До сих пор Агата не могла взять в толк – каким образом родителям удалось выжить и вытащить из окруженного лагеря ее, свою совсем еще крошечную дочь.

Агата мало видела знаменитых дворцов и арчатых пирамид. Походные, на скорую руку выплетенные в древесных кронах домики, чтобы только укрыться от непогоды. Что же до хумансовых лесов, то разве там может жить истинный Дану?

А в лаборатории у заносчивой девчонки Сильвии и впрямь оказалось уютно. Как и ее дед, она, похоже, жила здесь же. Только вот роскоши тут было куда больше. Мягких ковров, гобеленов, резной мебели и зеркал. Золотые и серебряные инкрустации, черное и розовое дерево, дивные панели из окаменевшей смолы – янтаря и много иного. Впрочем, с соблюдением меры. Роскошь не стала кричащей.

– Иди сюда. Сядь рядом. Голодна? Сейчас принесет поесть. Раз уж ты на службе Арка, мы должны тебя кормить и ублажать, – она захихикала, – Терпеть не могу ничего делать на пустой желудок.

Теперь она казалась совершенно иной, чем совсем недавно, в пыточной. Казалось, перед Агатой ее добрая подружка, с которой самое время посплетничать или поговорить об этом самом.., о стыдном. Опуская глаза и смущенно подхихикивая.

– Расскажешь мне про себя, Ссамни?

– Зови меня, пожалуйста, Агатой, – глухо попросила девушка.

– Надо же! – удивилась Сильвия, спуская ноги на пол. – Какие мы гордые! Не смеет низкорожденная хуманка трепать нечистым языком своим настоящее имя истинной Дану! Так, что ли? Ладно, мне-то, в сущности, все равно. Ну а есть-то будешь?

Отказываться было глупо, соглашаться – противно.

– Нет.

– Уважаю, – легко рассмеялась Сильвия. – Думаю, дело у нас с тобой пойдет. Ладно, тогда посиди здесь, подожди, пока презренная хуманка, рабыня своей плоти, не заморит червячка.

Для заморения червячка Сильвии потребовалась половина утки, запеченной с яблоками, десяток разделанных крабов с зеленью, кувшин какого-то желтого, светящегося изнутри напитка и четверть здоровенного сладкого пирога с маком.

– Хорошо быть волшебницей, – беззаботно поделилась с Агатой девчонка. – Можешь есть, сколько угодно, а растолстеть не боишься. Уф-фу-у-у! Теперь самое время поиграть… – голос ее стал совсем томным, – в другие игры…

Агату передернуло от омерзения. Нет, не напрасно говорили про хумансов, что это просто грязные и совокупляющиеся свиньи. Они не должны жить, это ошибка Небес, или Глубин, это ошибка всего мира – и когда-нибудь мир осознает эту свою ошибку.

Сильвия пару раз стрельнула было в Агату масленисто поблескивавшими глазками, но Дану стояла, точно соляной столп.

– Ладно, – юная волшебница поднялась. – Пойдем. Надо начинать. Времени мало, а пока ты запомнишь все, что нужно… Дед будет недоволен, если я задержусь Ливень-то уходит…

– Сильвия, а зачем вам нужен.., нужно.., это чудище?

Волшебница подняла брови. Несколько мгновений изучающе смотрела на Агату.

– Хотим, чтобы Ливень прекратился. Неужто непонятно? Скрутим Хозяина – убьем и само бедствие.

– А почему я?

– Тебе не надоело еще задавать этот вопрос? – поморщилась Сильвия. – Имей ты, как я, за спиной всю Школу Арка, вместе с дополнительными курсами, то, быть может… А так – извини, я только время впустую потрачу. Все равно не поймешь.

Спорить не имело смысла. Никакого иного ответа она не получит.

– Хорошо. Что я должна делать?

– Смотреть, что стану делать я, – хихикнула Сильвия. – Запоминать ничего не надо. Все запомнится само. Ты должна.., ты должна успокоиться. Тебе ничто не угрожает. Понимаешь? Ничто. Наоборот. Тут ты в полной безопасности. И, пока слушаешься, с головы твоей не упадет ни один волос. Все ясно? Тебе предстоит очень трудное дело, но и награда поистине царская.

– Я все равно не пойму, Сильвия, зачем Арку покупать столь дорогой ценой…

– А этого тебе понимать и не нужно, – строго сказала девчонка. – Сделай свое дело – и ты свободна. Хорошо тебе, хорошо твоему народу, хорошо нам. И простому люду, что живет в полосе Ливней.

Покрытые мраморными плитами столы были девственно чисты. Одиноко стояла лишь бронзовая горелка да плетеная корзина с кусочками древесного угля. Агата невольно содрогнулась, представив, какие пытки пришлось пережить медленно поджариваемым телам деревьев. Они ведь умирают куда медленнее нас, умеющих ходить…

Сама же Сильвия, нырнув куда-то под стол, извлекла оттуда глиняный кувшинчик, весь покрытый пылью. Деловито взмахнув кинжалом, рукоятью отбила горлышко. Потянуло острым и неприятным запахом – не то что-то паленое, не то что-то прокисшее, не понять, все вместе.

– Рисуй пентаграмму, – волшебница сунула кувшинчик в руки Агате.

– Где? И чем?

– На полу. Руками, – Сильвия поджала губы, словно раздраженная непонятливостью ученицы наставница.

– А.., что это? Мне и это знать нельзя?

– Отчего же? – Сильвия мерзко ухмыльнулась. – Кровь Дану. Точнее, детей Дану, девочек до трех лет. Магическим образом сохраненная…

Девушек-Дану учат сражаться с малолетства. Лук они получают раньше любой другой игрушки. Кувшинчик Агата бережно прижимала к себе левой рукой. Кровь Дану свята. Правая же схватила бронзовую горелку, запустив ей в голову Сильвии.

Это было сладко! Ой, до чего же сладко! Послушно растянулось время, давая во всех деталях разглядеть, как широко раскрываются глаза хуманки, как стекленеют от ужаса – она успела понять, что происходит; как, на один лишь краткий миг, глаза эти напрягаются судорожным усилием бросить заклятье; и как потом бронзовая штуковина врезается в ненавистное, округлое, человеческое лицо, лицо столь омерзительных пропорций и очертаний, как брызжет кровь и как девчонка, обхватив пробитый череп, падает на пол. И замирает.