Читать книгу "Вилла "Аркадия" - Джоджо Мойес"

По его собственному признанию, он полюбил Джулиана на всю жизнь. Он сообщил это с восторгом, который странно было видеть у чопорного старика. В шестидесятых годах, когда Джулиан и Аделина развелись, Стивен и Джулиан переехали вместе в маленькую квартирку на Бейсуотер.

– Мы по-прежнему говорили людям, что мы с ним братья. Мне было все равно, а Джулиан всегда переживал по этому поводу.

Несколько картин на стене были подарком Джулиана. По крайней мере одна из них принадлежала кисти Френсис, получившей запоздалую славу после того, как ее «причислила к своим» одна феминистка-искусствовед.

Дейзи, молча поразившаяся при виде некоторых подписей на холстах, с тревогой отметила потемневшие углы, покоробленную от соленого воздуха бумагу.

– Не следует ли их хранить… где-нибудь в сейфе? – тактично осведомилась она.

– Но там их никто не увидит, – возразил Стивен. – Нет, дорогая, они останутся в моей маленькой лачуге со мной, пока я не отброшу копыта. Милая дама, эта Френсис. Ужасно жаль, что все так случилось.

Он оживился, когда Дейзи продемонстрировала ему снимки поляроидом почти законченной фрески, с грустью восхищаясь собственной красотой в молодости, называя имена тех людей, которых вспомнил. Джулиан, сообщил он ей с грустью, на открытие не приедет.

– С ним бесполезно связываться, дорогая. Он живет в доме престарелых в пригороде Лондона. Совершенно впал в детство.

Нинетт, как он последний раз слышал, проживает в Уилтшире, в какой-то коммуне; Джордж стал «какой-то шишкой» в экономике, преподает в Оксфорде.

– Женился, кажется, на виконтессе. Настоящей аристократке. О, а вот и молодой человек Лотти. Или ее сестры… не помню. Джордж звал его принцем ананасов. Я постараюсь вспомнить его имя, если потерпите немного.

Дейзи ушам не поверила, когда экзотическая длинноволосая богиня на фреске оказалась Лотти.

– В те дни она отличалась красотой, но не шаблонной, разумеется. А еще строптивостью. Впрочем, некоторым мужчинам это нравилось. Между нами, никто особенно не удивился, когда она попала в беду. – Он поставил чашку и тихонько посмеялся. – Джулиан всегда говорил: «Elle pet plu haut que sa cul…» А знаете, как это переводится? – Он наклонился вперед и произнес тоном заговорщика: – «Она пукает выше, чем ее задница…»

* * *

Дейзи медленно шла вдоль пляжа, возвращаясь в «Аркадию», полуденное солнце припекало неприкрытую голову, ноги то и дело сходили с тропы. Утро явилось приятным отвлечением от того, что происходило в «Аркадии», где атмосфера накалялась с каждым часом. Работы в отеле шли в ускоренном темпе, приближаясь к завершению, комнаты приобретали задуманное великолепие, новую мебель расставляли и переставляли, подыскивая наилучшее эстетическое решение. Само здание теперь чуть ли не гудело, словно радуясь новой жизни, новой крови будущих обитателей.

Можно было бы ожидать, что люди, находящиеся в доме, тоже охвачены волнением и радостью по поводу достигнутого, теперь, когда дело близилось к концу. Но Дейзи редко чувствовала себя такой несчастной. За прошедшие двое суток Даниель почти с ней не разговаривал. Хэл закончил работу над фреской, а потом исчез, не сказав ни слова. Лотти нервничала и огрызалась, как собака, которая слышит приближение грозы. И все это время снаружи доносился отдаленный рокот недовольства деревни. Местная газета опубликовала на первой полосе материал под заголовком «Ссора с отелем „Красные комнаты“», и его перепечатали несколько национальных газет – как типичную историю, когда храбрые жители борются с предстоящими изменениями, – и проиллюстрировали публикации снимками женщин в откровенных нарядах, любивших посещать «Красные комнаты». Дейзи за это время переадресовала несколько звонков в офис Джонса, отчасти жалея, что ей не хватает храбрости поговорить с ним самой.

Да и завсегдатаи лондонского заведения Джонса тоже вставляли палки в колеса. Несколько его ближайших приятелей-собутыльников – среди них парочка актеров – явились в «Аркадию», чтобы «оказать поддержку». Однако, обнаружив, что отель еще не готов и не может разместить их на ночь, а самое главное, что в бар Джонса не завезли еще ни одной бутылки, они быстро переправились с помощью одного из декораторов в «Ривьеру», откуда несколько часов спустя их выставила Сильвия Роуан, как она объяснила позже газетчикам, за «непристойное и постыдное поведение» по отношению к одной из ее официанток. Официантка, которая оказалась не так расстроена, продала свою историю одному из таблоидных изданий и сразу уволилась, заявив, что заработала таким образом больше, чем Роуаны заплатили ей за год. Тот же самый таблоид напечатал фотографию Джонса во время открытия какого-то бара в центре Лондона. Женщина, которая на снимке стояла рядом, буквально вцепилась в его руку.

Дейзи остановилась, чтобы передохнуть, и долго смотрела на бледно-голубой морской простор. С болью вспомнила, что вскоре она уже не сможет любоваться этим видом. Что ей придется вернуться с ее хорошеньким ребенком в город выхлопов, духоты, шума и суеты. А ведь я даже не соскучилась по Лондону, подумала она. Во всяком случае, не так, как ожидала.

Лондон по-прежнему был связан для нее с дурными предчувствиями и несчастьем, а ведь здесь она почти избавилась от этой напасти. Но жить в Мерхеме? Уже сейчас она представляла время, когда жизнь здесь, со всеми ее ограничениями, станет невыносимо удушливой, а соседский интерес к любому обитателю будет восприниматься как вторжение. Мерхем все еще держался за свое прошлое, а ей, Дейзи, нужно смотреть и двигаться вперед.

Она внезапно подумала о Лотти и сразу повернула к дому. Сначала нужно разобраться с приемом, решила она, а потом уже размышлять об отъезде. Отличное средство не думать о том, к чему она вернется.

* * *

Она обнаружила Даниеля в одной из ванных комнат со строителем. Он прижимал к стене плитку кафеля, подложив под нее кусок темной бумаги. Строитель, Нев, юноша с тициановскими кудрями, безутешно рассматривал банку с белым раствором. Дейзи замерла в дверях.

– Что ты делаешь? – спросила она, стараясь изобразить спокойствие.

Даниель повернул к ней голову:

– А, привет. Они ставили плитку на белый раствор. Я сказал им, что он должен быть черным.

– А что тебе подсказало так действовать?

Дейзи стояла не шелохнувшись, а Нев переводил взгляд с одного на другого. Даниель выпрямился и осторожно положил плитку:

– Первоначальные планы. Эта рифленая плитка должна иметь черный фон. Мы с тобой пришли к выводу, что так смотрится лучше, если помнишь.

Дейзи невольно стиснула зубы. Она никогда ему не возражала, всегда капитулировала перед его видением.

– С той поры планы поменялись, и я думаю, что для всех будет лучше, если ты не станешь вмешиваться в дела, которые тебя больше не касаются.

– Я пытался помочь, Дейз. – Он бросил взгляд на юношу. – Глупо, что я провожу здесь день за днем и ничего не делаю. Я просто захотел помочь.