Читать книгу "Носферату - Дарья Зарубина"

Но вместо того чтобы отключиться и отдохнуть, мое сознание все крутило и крутило передо мной в сером бреду детали этого дела. И они наконец сложились. Так четко и явственно, что я — пожалуй, впервые за последние двадцать лет — заплакал.

Чья-то рука, холодная и очень нежная, прикоснулась к моему лицу. Меня рвануло обратно из дымной бездны. Я открыл глаза и увидел над собой голубоватый потолок палаты и встревоженное лицо Анны.

— Привет, — сказала она, вытирая ледяными пальцами мои влажные щеки.

— Это она сделала, — проговорил я, поднимаясь. Меня не так-то просто заставить оставаться в постели, когда я способен двигаться и думать. Лучше бы уж прикрутили скотчем или приковали, чтоб не совался под ноги. Хотя, пожалуй, в том состоянии, в котором я находился, ваш покорный слуга вырвался бы из любых пут и понесся по коридору, бледный, звеня цепями. Может, в таком виде у меня оставалось бы больше шансов миновать пост охраны.

Но цепей не нашлось, и вид у меня был скорее жалкий, чем устрашающий. Нога еще сильно болела и почти не сгибалась — медленно отходило обезболивание. Но я сумел довольно быстро подняться и начал одеваться, отчего-то даже не подумав о присутствии Анны. Она не стала отвечать на мою фразу, только опустила глаза, дожидаясь, когда я закончу.

— Что с ней? — наконец набрался я смелости для главного вопроса.

— Комиссар арестовал, — подтвердила Анна мои худшие подозрения. — «Агнец» действительно по всем базам проходит как прогулочный корабль молодоженов. Ее пришлось взять под стражу, чтобы не выдавать властям первого материка.

— Уже предъявлено обвинение… в убийстве Греты?

Анна отрицательно покачала головой:

— Я все время была с тобой. Не успела еще поговорить с комиссаром. Может, ты сам? Кажется, ты знаешь что-то, чего я не знаю. Расскажешь?

Я рассказал. Про блестку на ботинке доктора, про фотографию, которая была в стеклянной рамке, а потом — в металлической, о подозрении Магдолы, что Марь — наркозависимая. Я сложил перед ней весь пазл из хранившихся в моей памяти мелочей.

— Я уверен, Ань, это Машка убила Грету. Точнее — не совсем она. Наркотики, нервы, тот ад, в котором она боролась за материк, пока я наслаждался жизнью на Земле. Мы — ее единственный шанс на спасение. Вместе мы можем придумать, как ее вытащить!

Анна покачала головой, но я не позволил ей говорить:

— Знаю, ей все равно придется сесть. Слишком все запуталось. Но ведь есть же в законах, здешних или наших, лазейка, чтобы сделать срок условным, определить на лечение? Ты ведь сумеешь найти? Я сделал бы это сам, но времени слишком мало. У меня есть приятели среди питерских юристов. Я позвоню по дороге. Жаль…

Я хотел сказать: «Жаль, что нельзя позвонит Саньку». Вспомнил о том, как его не стало, и невольно осекся, дав Анне крошечную паузу в моем монологе, чтобы высказать то, чего я не хотел слышать.

— Я не стану искать, Ферро, — сказала она. — Я передам все комиссару, изложу ему наши выводы и буду надеяться на правосудие. Хотя в нашем случае правосудие — не лучший вариант развития событий. Марь — твоя подруга. Мне жаль, что она стала убийцей. При всей неоднозначности моего отношения к Саньку мне… — она опустила глаза, чтобы я не заметил навернувшихся слез, — мне жаль, что он погиб. Ты скажешь — он сам виноват. И будешь прав. Но он выполнял задание, свою работу. Я тоже сейчас выполняю свою работу. Мы нашли убийцу, и моя обязанность — способствовать поимке преступника, а не искать пути, как помочь твоей подруге избежать наказания.

— Аня, ты не понимаешь… — Я все еще надеялся.

— Я понимаю, но не могу помочь. Марь будет осуждена. Судом какой планеты и какой страны — дело юристов и политиков. Мы с тобой — только помощники следствия.

На языке вертелись тысячи обидных слов. У меня богатый словарный запас, и в нем нашлось предостаточно крепких выражений. Но я сдержался, видя, как тяжело ей дается решение. Ведь она определяла в этот момент не только судьбу Марь.

Мы остановились в дверях, глядя друг на друга. Она — еще в палате. Я — уже в коридоре. Она еще ждала, что я пойму и не заставлю ее выбирать. Я понял, ЧТО она выберет.

Поэтому сделал еще шаг назад, резко захлопнул дверь палаты и запер, оставив ключ в замке. Анна колотила ладонями в дверь, но я бросился дальше по коридору, пытаясь определить, в какой стороне переход в главное здание.

Я несколько раз пытался вызвать андроидов, но они не откликались. Видимо, Коновалов надеялся, что я еще поваляюсь без сознания, поэтому решил пристроить лишние руки к полезному делу спасения утопающей корпорации.

Эти самые руки и схватили меня прямо у стеклянных дверей. Я дернулся пару раз, но без особенного успеха. Первый держал меня за локти, а Второй осторожно обыскал. Но улов составил лишь ручку, коммуникатор, карту регистрации и еще пару горстей какой-то карманной ерунды.

— Теперь я могу пройти?

Они с извинениями пропустили меня, сообщив мимоходом, что Августа и Витязя вернули хозяевам, и я бегом рванул по коридору, в конце которого среди курток андроидов из службы безопасности виднелось пальто комиссара и приземистая фигура боевого гнома Коновалова. Тело секретарши уже убрали. Остался лишь след кровавых брызг на кадке с треклятой папилио ноктурналис да горсти желтой пыльцы.

Я искал глазами Марь.

— Вы ее арестовали? — набросился я на Ситтона и тотчас повернулся к Матвею: — А вы позволили? Вы хоть понимаете, что, если ничего не делать, через пару часов здесь будут представители Земли со всеми нужными ордерами и разрешениями и заберут ее? Она не нужна Земле живой!

— Успокойтесь, Носферату Александрович. — Комиссар потащил меня за руку в сторону. Коновалов только обжег презрительным взглядом и повернулся к своей маленькой армии, давая распоряжения. Не исключено, одно из них касалось меня и моей будущей невозможности даже приблизиться к территории «Нако». — Хотел поблагодарить вас за помощь, — проговорил он слишком уж сердечно, — ваши друзья сработали чрезвычайно быстро. Буквально через час после моего вам звонка с нашим главой связались земные власти, которым… не по душе агрессивная политика Союза земных предпринимателей. Сейчас Эндрю Эверс под охраной грианских властей и готов давать показания. Так что, как только представится возможность, передайте вашим друзьям в земных службах мою искреннюю благодарность.

— Надеюсь, не представится, — оборвал я. От мысли о том, что пару часов назад я едва не отправился на встречу с Саньком, под рубашку прокрался предательский холодок. Но ярость тотчас нахлынула удушающей волной, сметя иней страха. — Ответьте на мой вопрос, комиссар, вы ее арестовали?

— Мы ее арестовали, это правда, — проговорил Ситтон, будто бы извиняясь, — но вы не правы, обвиняя нас. Мы с Матвеем Петровичем, как и вы, хотим только одного — спасти госпожу Ванна. Что бы вы ни думали себе, Носферату, я благодарен ей, как и все чиггийцы, за все, что она сделала с материком и для материка. Поэтому мы и арестовали ее… за убийство Гретхен Эрн. Да, я знаю, что у вас и Анны Моисеевны есть доказательства того, что госпожу академика убил сам Матвей Петрович. Я согласен с вами. Улики указывают на него. Но для спасения главы корпорации от происков земных властей ее нужно осудить здесь и по делу, к которому Земля не имеет никакого отношения, и осудить как можно скорее. Смерть начальника научного отдела — дело внутреннее. В «Накосивикосэ» работают лучшие юристы. Вы же сами знаете, как тщательно госпожа Ванна подбирает персонал. Матвей Петрович выступит свидетелем, косвенные улики, что у нас имеются, отлично ложатся в такую картину. Марь Ванна получит минимальный срок, давайте только…