Читать книгу "Гитлер_директория - Елена Съянова"

Правда, исторической справедливости ради нужно уточнить, что, в отличие от подлинных рыцарей, например, тех, что перли в Палестину за Барбароссой и Львиным Сердцем в поисках приключений и добычи, рыцарские качества новейшей истории предполагают как раз обратное: отсутствие корысти и личную идею, определяющую и выстраивающую жизнь. Может ли такой «рыцарь» сделаться и оставаться политиком? Маннергейм смог.

Он служил двум государствам — России и Финляндии — примерно поровну: по тридцать лет, если, конечно, считать и годы учебы в кадетском корпусе и Николаевском кавалерийском училище в Петербурге. На службе Российской империи он воевал с Японией, затем в 1906–1908 годах по заданию военного командования занимался составлением карт Средней Азии, Монголии и Китая, проделав с казаками путь в 10 тысяч километров. Был почетным членом Русского географического общества. Первая мировая — бои в Галиции и Румынии, звание генерал-лейтенанта, почти все российские ордена…

В 1917-м Финляндия провозгласила независимость. Советское правительство ее признало. Маннергейм в качестве регента, обращаясь к нации, излагает программу строительства Финского государства. По Маннергейму, государство Финляндия есть «национальное единодушие» плюс мощные оборонительные рубежи.

Следует уточнить суть отношений регента с белогвардейским движением. Очистив Финляндию от финских красногвардейцев и частей Красной Армии, Маннергейм не поддержал Юденича против большевистского Петрограда. Об этом свидетельствуют документы, которые этим летом были представлены в Эрмитаже. Догадываетесь почему? Да потому, что государственность финнов в планы Белой гвардии не входила.

Тридцатые годы — напряженный период в жизни маршала и председателя Совета обороны Финляндии. В своих мемуарах (вышедших у нас в 2003 году) он называет их «восемь лет соревнования с бурей». Маленькая Финляндия возводит свои оборонительные рубежи — «линию Маннергейма» шириной в сто километров, знаменитую теперь не меньше, чем Великая китайская стена.

Документы также свидетельствуют, что Маннергейм отлично знавший мощную инерцию любого русского наступления, настоятельно советовал своему премьер-министру согласиться на предложение Сталина отодвинуть границу от Ленинграда, но правительство отказалось. Что ж, воевать — значит, воевать по Маннергейму, то есть хорошо!

Парадокс, но стратегический талант Маннергейма внес-таки свой вклад в будущий разгром своего союзника — гитлеровской Германии. По мнению Черчилля, после Финской кампании Гитлер посчитал русских неспособными достойно воевать и очертя голову бросился в блицкриг на Россию.

Гитлер требовал от Маннергейма полновесных боевых действий против СССР и прежде всего — вести финские войска на Ленинград. Приезжал генерал Йодль, убеждал хотя бы начать бомбардировки Ленинграда. «Сопротивляясь участию наших войск в наступлении на Ленинград, я исходил из политических соображений, которые, по моему мнению, были весомее военных», — пишет в мемуарах Маннергейм.

Возможно, это только эмоции, но трудно себе представить, что человек, подобный Маннергейму, отдал бы приказ бомбить Питер, город своей юности. Почитайте его мемуары. Вы увидите, что политик совсем не обязательно должен быть средоточием бесчувствия и беспринципности.

И последнее. Маленькая страна едва ли может учиться на примере великой державы. Поэтому следующие слова Маннергейма звучат словно бы вырванными из контекста: «Дважды я собственными глазами видел, сколь катастрофическими для России были последствия того, что она вступала в войну неподготовленной», — пишет он.

Опять эмоции, наверное… Но мне кажется — этот железный финский рыцарь… любил Россию.

Хирохито

Портрет японского императора Хирохито видится мне странным: графический полупрозрачный силуэт на детально выписанном маслом фоне. Кстати, о фоне…

Вы когда-нибудь встречали выражение «японский фашизм»?

Если мыслить образами, то фашизм — это цветок: сердцевина — идея, лепестки — способы и методы.

Приглядитесь к двум «цветкам» тридцатых-сороковых — германскому и японскому, и вы найдете у японской «хризантемы» всё те же лепестки, кроме одного — сочной, звучной, харизматической личности национального вождя. Вместо нее мы видим низенькую, нервически вздрагивающую фигурку, постоянно меняющую контуры и почти неуловимую.

«…маленького роста, в дурно скроенном костюме… щека подрагивала от нервного тика, постоянно дергал правым плечом… Усталый трогательно маленький мужчина, вынужденный выполнять неприятную работу, отчаянно пытавшийся контролировать свой резкий голос, сводимую тиком щеку и непослушную ногу…» Запись сделана в марте 46-го года американским журналистом Марком Гейном. Так он увидел, по его выражению, начало превращения императора «из божества в обычного смертного».

Это превращение Хирохито составляло часть процесса отречения Дай Ниппон тэйкоку — Великой Японской империи в пользу Нихон коку — просто Японии с ее конституцией, лишавшей императора официальных полномочий. Эту конституцию Хирохито именовал «благодатным поражением».

Вообще, от корня «благо» происходят очень многие смыслы, заложенные в понятие «кодо» — «путь императора».

Само имя Хирохито восходит к древнекитайскому изречению: «Когда общество процветает, народ доволен». Благо народа в понимании императора сильно менялось в зависимости от времени и обстоятельств, но само понятие «народ» всегда оставалось для него священным и, главное, первичным.

Вспомним, что говорил Гитлер: «Если немецкий народ окажется недостойным меня, пусть лучше погибнет».

Только подумайте — если вся тысячелетняя идеология воспитания японца была направлена на абсолютную преданность императору, то ведь воспитание самого будущего императора было развернуто в обратную сторону — на него самого: принц должен был привыкнуть считать себя объектом всех помыслов своих подданных.

Именно об этой мучительной личностной ломке 45-го года и пытался рассказать Сокуров в фильме «Солнце». Однако сделал он это не через убогий азбучно-клиповый видеоряд, а при помощи иероглифо-образного потока смыслов, для большинства оставшегося зашифрованным.

Приведу пример. Октябрь 41-го года. На конференции, посвященной окончательному решению о начале военных действий, император стремится убедить рвущихся в бой начальников штабов дать еще некоторое время дипломатам и делает это при помощи… танка.

Четыре моря нас разделяют,

Но все мы братья,

Мир прекрасен!

Отчего так бушуют волны?

Зачем бесчинствует ветер?

Начальники штабов встают со своих мест и дают заверения, что готовы уступить дорогу дипломатам.

В этой сцене нет ничего фальшивого или выделанного. Просто это другой мир. Мир, который слишком ценил себя и, не надеясь на полное понимание со стороны белой расы, сам научился понимать и принимать ее. В этот путь Япония отправилась со своим императором, в чем его великая заслуга.