Читать книгу "Наследники империи - Павел Молитвин"

Благодаря проникавшему сквозь колоннаду и ряды арок дневному свету в светильниках нужды не было, тем более что смотреть в совершенно пустом зале оказалось не на что. Ни мебель, ни курильницы с благовониями, ни статуи не притягивали взгляды девушек. Ровные серые плиты пола, серые стены, состоящий из квадратных кессонов потолок…

— Да-а-а… — протянула Мисаурэнь благоговейно. — Подобного чуда видеть мне еще не доводилось.

— Чуда? — переспросила Батигар, заглядывая в лицо подруги, чтобы проверить, не шутит ли та. — Но что же тут чудесного, скажи на милость?

— Ты не заметила? Да ведь это же немыслимо — перекрыть такое пространство! Без колонн, без единой внутренней стены! Тут и не хочешь, да поверишь, что сооружение это древними еще до Большой Беды возведено!

— Хм… В самом деле. Об этом я как-то не подумала, — призналась принцесса, которую слова подруги заставили взглянуть на это огромное пустое помещение совсем другими глазами. — Ого! А вот и тот, кому положено хватать и тащить в узилище незваных гостей!

Широкоплечий жрец, на тяжелом, мясистом лице которого невозможно было прочитать никаких чувств, отделился от группы людей, возводивших два одинаковых помоста по обеим сторонам трех вырезанных из черного камня арок, украшавших глухую стену зала, и приблизился к девушкам. Склонил чисто выбритую голову и глухим, невыразительным голосом поинтересовался:

— Высокородные дамы имеют разрешение посетить это святилище накануне Священного дня?

— Разумеется. Узнаешь «крылатое око»? — Мисаурэнь протянула ему раскрытую ладонь, и Батигар, много раз уже видевшая подобного рода проделки, едва удержалась от улыбки.

Подруга ее была далеко не всемогуща и заставить, скажем, опытного, вечно ожидающего подвоха ювелира принять речную гальку за драгоценный камень не сумела бы, но понудить его заплатить за него настоящую цену была, при определенном старании, в силах и недавно проделала это в Киф-Кударе. По словам самой Мисаурэни, старавшейся по возможности не злоупотреблять своим даром, проделывать такие штучки можно было далеко не со всеми людьми, однако на глазах принцессы у нее не случилось еще ни единого сбоя, а упоминание тамги «тысячеглазого», подробно описанной подвыпившим купцом, с которым путешественникам посчастливилось познакомиться в том же самом Киф-Кударе, должно было, по мнению Батигар, подействовать на жреца, как удар обухом по голове.

— «Крылатого ока» я, честно говоря, не вижу, да оно бы вам здесь и не помогло. — Служитель Кен-Канвале ухмыльнулся, алчно поглядывая на лежащий в ладони Мисаурэни предмет. — Но если у этой «пирамиды» найдутся еще две подружки, я позволю вам любоваться прелестями этого замечательно пустынного храма сколь угодно долго.

Принцесса почувствовала, что душа ее уходит в пятки и желудок проваливается туда же. Кажется, они столкнулись с тем самым человеком, на которого чары Мисаурэни не действуют, и, если он кликнет своих товарищей, не избежать им строгого допроса. А уж о том, чем он может для них закончиться, и думать не хочется…

— У этой блестящей кругляшки, которую я называю «крылатым оком», ибо производит она на людей столь же неотразимое впечатление, найдутся три подружки, — обворожительно улыбнувшись, заверила Мисаурэнь тяжелолицего жреца, с ловкостью фокусника извлекая из складок одежды золотые монеты. — Нам вряд ли удастся попасть сюда послезавтра, но раз уж случай привел в Ул-Патар накануне Священного дня, грех было бы не взглянуть на место, с которого Хранитель веры возвестит волю Божественного Кен-Канвале.

— Великий грех, — подтвердил желтохалатник, ловко сгребая монеты и делая двум устремившимся к нему жрецам знак, что беспокоиться не о чем, необходимое на посещение храма разрешение у высокородных дам имеется. — А что касается «крылатого ока», то, попомните мое слово, через пару дней значить оно будет не больше, чем вот это! — Он громко щелкнул пальцами и изобразил на своем лице нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

— Так, значит, ай-дана?.. — притворно ахнула Мисаурэнь.

— Она будет Повелительницей империи! В этом не может быть никаких сомнений! — снисходительно заверил ее жрец. — Ступайте за мной, я покажу вам помосты и расскажу, где будут стоять Баржурмал, Тимилата и сам Хранитель веры.

Мисаурэнь, подхватив принцессу под руку, устремилась за бритоголовым, а Батигар подумала, что ежели боги к человеку благоволят, то и незаладившееся у него иной раз дело удачей оборачивается.

Глава четвертая. СВЯЩЕННЫЙ ДЕНЬ

Старшая сестра фора Азани обвела приглашенных Во-камом лекарей выжидательным взглядом и спросила:

— Неужели нет совсем никакой надежды? Почему никто из вас не сделает хотя бы попытки спасти Марикаль? Чего стоят ваши хваленая мудрость, знания и умения, если вы даже не попробовали вырвать ее из тенет безумия?! — Она схватила стоящего ближе всех Ингереда за руку и дернула так, словно хотела оторвать рукав его бледно-зеленого халата. — Почему молчишь ты, дворцовый лекарь? О тебе рассказывают, будто ты способен излечить любую болезнь и только мертвеца не можешь воскресить! Но сестра моя жива! Она жива, а вы уже отступились от нее!

— Мы лекари, а не волшебники, Аджибар. Душа твоей сестры покинула тело. Она никого не узнает, перестала понимать человеческую речь и принимать пищу, разучилась ходить. Мы явились сюда по первому зову и сделали все, что было в наших силах. Ты сама видела… — Нависший над женщиной подобно громадному утесу Ингеред не пытался освободиться, и крупное, изрезанное глубокими морщинами лицо его не выражало никаких чувств, что, по-видимому, окончательно вывело Аджибар из себя.

— Я вижу одно! — прервала она дворцового лекаря. — Лучшие врачеватели Ул-Патара готовы позволить моей сестре умереть! Все вы не любите Базурута, но не стоите даже его мизинца, если не можете снять с Марикаль наложенные им чары!

— Сестра, не теряй голову! — прошептал изуродованным ртом Азани, однако никто, кроме склонившейся над его ложем Сильясаль, не услышал раненого.

— Обычный кусок заточенного металла без всяких чар натворит столько бед, что всем лекарям империи будет не под силу их исправить, — смиренно изрек Ингеред и, неожиданно протянув огромную волосатую лапищу, притянул Аджибар к себе, прижал ее голову к своей широченной груди. — Убить способен любой сопливый мальчишка, а воскрешать не умеем ни мы, ни Повелитель империи, ни сам Предвечный. Прости, что мы не оправдали твоих надежд…

Горькие рыдания сотрясли Аджибар, и это послужило сигналом для собравшихся в зале лекарей. Один за другим они потянулись к выходу из предоставленных фору Азани яр-даном апартаментов — их ждали другие страждущие, и раз уж они ничем не могли помочь Марикаль, им незачем было более задерживаться здесь. Собственно говоря, им не следовало даже приезжать во дворец Бар-журмала, ибо если уж вызванный Вокамом для лечения израненного йомлогом фора Ингеред оказался бессильным что-либо сделать для Марикаль, то от них и подавно нечего было ожидать. Потому что, хотя и поругивали они за глаза дворцового лекаря, ни один из них не стал бы всерьез утверждать, будто лучше, чем он, разбирается во врачевании ран, болезней и душевных недугов. Однако отклонить приглашение в Золотую раковину желающих не нашлось, ибо шутки с «тысячеглазым» плохи, особенно когда сам он шутить не расположен.