Читать книгу "Час Черной звезды - Евгений Малинин"

— А пойдем-ка, ученик, посмотрим, что ты вчера наварил!

И увидев, что Вотша в задумчивости плохо расслышал сказанное, чуть толкнула его в плечо:

— Пойдем, пойдем, мастер трав!

В мастерской она сама сняла с горшочка войлочный колпак и, осторожно приподняв крышку, понюхала содержимое и с ноткой азарта в голосе пробормотала:

— Сейчас мы очистим твое варево и попробуем, что получилось!

Вотша так и остался стоять рядом с рабочим столом, наблюдая, как травница споро принялась за работу. Сначала она осторожно слила настой в частое решето, подставив под него большую корчагу. Отжав оставшиеся в решете остатки травы, она выбросила их, промыла решето холодной родниковой водой и, застелив его кусочком чистого отбеленного полотна, еще раз пропустила настой через решето. На взгляд Вотши, после этой процедуры жидкость, плескавшаяся в корчаге, стала абсолютно чистой и приобрела странный, прозрачный буровато-красный цвет.

Однако травница на этом не остановилась. Из-под стола она вытащила и водрузила на столешницу странного вида устройство, состоящее из двух облитых глазурью горшков, стоящих один на другом. Верхний, чуть меньший горшок имел в днище короткий и довольно узкий выпуск, плотно входивший в керамическую прямоугольную коробку, надетую, в свою очередь, на такой же выпуск, имевшийся в крышке нижнего горшка. Причем эта крышка представляла собой чуть выпуклую керамическую решетку, через которую был прекрасно виден весь объем горшка. Тетушка Барба проверила, прочно ли стоит ее устройство на столе, и повернулась к Вотше.

— Это, Бамбаракушка, цедилка. Я ее использую только тогда, когда нужно провести очень тщательную очистку жидкости. Вот здесь, — она указала на керамическую коробку в середине устройства, — лежит древесный уголь, завернутый в льняное полотно, и… и еще кое-что. А теперь смотри.

Она перелила жидкость из корчаги в верхний горшок и присела около стола на табурет, явно готовясь к долгому ожиданию.

И в самом деле, около получаса ничего не происходило, а затем на нижней кромке выпуска, устроенного в крышке нижнего горшка, начала набухать прозрачная алая капля, похожая на живую кровь.

Травница просунула сквозь крышку небольшую керамическую ложечку и поймала в нее сорвавшуюся каплю, затем, взяв небольшую чашку и наполнив ее родниковой водой, она опустила ложечку в эту воду. Жидкость в чашке на мгновение сделалась алой, но почти сразу же вновь стала совершенно прозрачной.

Тетушка Барба осторожно приподняла чашку, внимательно всмотрелась в ее содержимое, а затем чуть прижмурилась и медленно выпила воду! Рука старушки, державшая чашку, вдруг бессильно опустилась на столешницу, глаза устало закрылись и… Вотша вдруг испугался, что она сейчас свалится со своего табурета, но Барба продолжала спокойно сидеть еще несколько секунд, после чего открыла глаза, оглядела мастерскую так, словно видела ее впервые, и глухо выдохнула:

— У тебя получилось!!! Получилось с первого раза!!! Невероятно!!!

— Да что получилось-то?! — воскликнул Вотша, удивленный этим «невероятно!».

Барба странно острым взглядом посмотрела ему в лицо, затем молча взяла свою керамическую ложечку, поймала в нее очередную алую каплю, сорвавшуюся с обреза выпуска, сотворила новую порцию зелья и протянула чашку с прозрачной жидкостью Вотше:

— Пробуй, мастер. Только сначала сядь.

Вотша сел на стоявший рядом табурет, недоверчиво поднес чашку к лицу и первым делом понюхал ее содержимое. Пахло свежей родниковой водой. Он попробовал сделать крошечный глоток — на вкус это была свежая родниковая вода. Тогда изверг залпом опрокинул содержимое чашки себе в рот и сразу же проглотил его. Глаза Вотши непроизвольно закрылись, и он прислушался к тому, как холодный вкусный глоток прокатился по пищеводу и растворился в желудке.

Несколько секунд ничего не происходило, только перед плотно закрытыми глазами закружились разноцветные круги. Вотша уже собрался разочарованно вздохнуть, и в этот момент!..

Он почувствовал странный, тонкий, совершенно незнакомый запах! Словно мимо его носа пролетело крошечное, но невероятно пахучее насекомое. Нет, два насекомых, потому что этот запах как-то вдруг разделился на два!.. Нет, на три!.. Затем во рту появился незнакомый приятный привкус, никогда раньше он не пробовал ничего подобного. Через секунду послышался тонкий писк, едва слышное, но очень настойчивое шуршание, гулкий, идущий сверху топоток… А спустя еще десять секунд его просто затопила лавина незнакомых запахов, звуков, вкусов!

Вотша изумленно открыл глаза… и тут же снова прикрыл их! В полутемной, освещенной лишь двумя окнами мастерской вдруг обнаружилось такое количество ярких, разноцветных пятен, что глаза отказались узнавать привычную комнату, привычную обстановку!

— Не надо открывать глаз, — чуть слышно пропел незнакомый, нечеловеческой красоты голос. — Попробуй сначала определить… узнать… незнакомые звуки и запахи. Ты их вспомнишь, только надо сосредоточиться и отделить один звук от другого, один запах от всех остальных.

«Как же я смогу определить эти запахи… эти звуки… если я их никогда не слышал, не ощущал?!» — растерянно подумал Вотша и тем не менее попробовал мысленно вычленить из мешанины запахов тот, что появился первым. И этот тонкий, чуть… «кисловатый» запах мгновенно вырвался на первый план. Вотша даже не успел толком призадуматься над этим запахом, как в мозгу вспыхнуло: «мышь»! И тут же пришла совершенно определенная мысль: «Не так давно рядом со мной пробежала мышь!»

И эта простая догадка неожиданно стала своеобразным катализатором или, вернее, ключом, мгновенно открывшим его подсознание, его недоступную ранее память! А в этой памяти лежали воспоминания об огромном количестве самых разнообразных запахов. Он вспомнил запах пыльцы с крылышек бабочек и аромат парашютиков одуванчика, смрадную вонь атакующей стрекозы и тонкое благоухание ограненного сапфира…

Со звуками было значительно сложнее. Он, например, быстро вспоминал, что когда-то слышал ритмичный, как стрекот кузнечика, шорох, тянущийся из-под пола мастерской, но совершенно точно не знал, кто или что именно производит этот звук. И так было с большинством вновь услышанных звуков.

Наконец Вотша решился снова открыть глаза. Его снова ослепило сияние разноцветных пятен, но на этот раз ему удалось сосредоточиться, определить границы, разделяющие эти пятна, рассмотреть предметы, принявшие новую, необычную окраску. И сразу пришло понимание, как и почему изменилась окраска предметов, но…

Вотша встал и, медленно, осторожно ступая по странным темно-синим доскам пола, двинулся к входной двери. Подойдя, он распахнул дверь, окрашенную в разные оттенки желто-оранжевого цвета, и вышел во двор. Первым делом он вскинул голову и посмотрел в небо, и ему показалось, что сквозь прозрачную синь воздуха он видит мерцание звезд! Чуть опустив взгляд, он увидел недалекий, иззубренный окоем леса и понял, что может рассмотреть каждую иголку на каждой лапе каждой сосны, стоящей на опушке. И только в одном месте его глаза теряли свою необыкновенную остроту, там, где ночью над изумрудной зеленью хвои черноту ночного неба размывало оранжевое гало Волчьей звезды!