Читать книгу "Алиенист - Калеб Карр"

Утро четверга застало меня в уже знакомом подвале: я вновь погрузился в леденящие кровь истории о нераскрытых убийствах на фронтире. К полудню из Военного ведомства с неутешительными известиями вернулся Хобарт: кавалерийскому сержанту, отметившемуся в деле с убитым дедушкой, на момент описываемых событий было уже сорок пять лет. То есть в 1896 году ему должно быть никак не меньше пятидесяти двух, а значит, он слишком стар для нашего предполагаемого убийцы. По все равно имелся смысл отметить его имя и адрес (после ухода из армии он открыл галантерейную лавку где-то в Цинциннати), если вдруг мы ошиблись с возрастом.

– Извини, хороших новостей сегодня не было, – виновато сказал Хобарт, когда я все это записал. – Как смотришь на ланч?

– Воодушевленно, – ответил я. – Забери меня отсюда через час – думаю, я уже покончу с делами за 1892 год.

– Отлично. – Он уже направился к выходу – и тут хлопнул себя по карману, похоже, что-то вспомнив. – Да, Джон, чуть не забыл… Тебя только фронтир интересует, правильно? – Он достал из кармана сложенный лист.

– Правильно. А что?

– Да ничего. Странная штука… Нашел вчера вечером после твоего ухода. – Он кинул бумагу мне на стол. – Но это пустышка, наверное, место действия – штат Нью-Йорк. Тебе же с кровью надо? Я уже вчитывался в текст.

– Что?

– На ланч – стейк с кровью? Есть одно прекрасное место на Холме. И пиво достойное.

– Отлично.

И Хобарт устремился прочь за хорошенькой архивисткой. прошедшей мимо моего стола. Через несколько секунд со стороны ближайшей лестницы до меня донесся негодующий писк юной особы, шлепок и сдержанный вопль боли. Старина неисправим, хмыкнул я про себя и откинулся на спинку стула, чтобы внимательнее изучить документ.

В нем описывалась любопытная история священника по имени Виктор Дьюри и его жены. В 1880 году несчастных нашли убитыми в их скромном жилище неподалеку от городка Нью-Полс в штате Нью-Йорк. Если верить выписке, тела были «самым грязным и дичайшим образом разодраны на кусочки». Преподобный Дьюри в свое время был миссионером в Южной Дакоте, где, очевидно, нажил себе врагов среди индейских племен. Именно такой вывод сделал констебль, составлявший документ: решил, что все это дело рук отряда озлобленных индейцев, посланного их вождем на Восток во исполнение чудовищной мести. Такая «дедукция» опиралась на письмо убийц, найденное на месте преступления: те якобы объясняли свои действия и утверждали, что забрали с собой сына убитой пары, с тем чтобы вырастить его в племени. Рассказ и впрямь был мрачноват – поимей он место дальше к Западу, данные бы нам пригодились. Я отложил бумаги, но уже через несколько минут поймал себя на том, что вновь перечитываю эти строки, раздумывая, не ошиблись ли мы с географией?… Впрочем, в итоге я решил, что разумнее будет обсудить это с Крайцлером, и на том листок перекочевал в мой карман.

Остаток дня принес с собой всего два дела, могущих как-то продвинуть наше расследование. В одном говорилось о группе детей, во главе с учителем жестоко зарезанных прямо на уроке в какой-то глухой школе; в другом приводилась история еще одной семьи, жившей в прериях и павшей жертвой некоего нарушенного договора. Осознавая, что две находки – весьма скудная пла-та задень под землей, я нацелился на отель «Уиллард», надеясь, что Крайцлеру сегодня повезло больше. Однако улов моего друга тоже составили всего несколько имен солдат, служивших в западных частях в искомый промежуток и переведенных в столичный стационар в связи с жестоким и нестабильным поведением. Обнадеживало, что у всех наличествовали те или иные лицевые увечья. Но из всего скромного списка лишь один человек проходил по возрасту – ему было около тридцати. Садясь за ужин, Крайцлер протянул мне документы, касавшиеся этого единственного кандидата, а я в ответ передал ему рапорт о деле Дьюри.

– Родился и вырос в Огайо, – сказал я, пробежав глазами находку Крайцлера. – Значит, должен был долго прожить в Нью-Йорке после демобилизации.

– Верно, – отозвался Крайцлер, разворачивая мой лист и нехотя глотая крабовый суп. – Но тут загвоздка в том, что из Сент-Элизабет его не выпускали до весны 91-го.

– Быстро выучился, – кивнул я. – Но это возможно.

– Кроме того, меня не впечатляет его травма. Длинный шрам через правую щеку, пересекает губы.

– Ну и что? По-моему, смотрится отвратительно.

– Но это очень похоже на боевое ранение, Мур, что не соответствует нашей теории о детской психической травме…

Тут его глаза широко распахнулись и он опустил ложку, дочитывая мой документ. Потом медленно перевел взгляд на меня и тихим голосом, полным сдержанного возбуждения, спросил:

– Где вы это взяли?

– Хобарт принес, – недоуменно ответил я, откладывая дело солдата из Огайо в сторону. – Сказал, что обнаружил вчера вечером. А что?

Стремительно Ласло выхватил из внутреннего кармана сюртука еще несколько листков, расправил их на столе и решительно подвинул ко мне.

– Замечаете что-нибудь?

На это ушло несколько секунд, но я заметил. Вверху первого листа – еще одной истории болезни из госпиталя Сент-Элизабет – имелась графа, озаглавленная МЕСТО РОЖДЕНИЯ.

И в ней были нацарапаны слова: «Нью-Полс, Нью-Йорк».

ГЛАВА 32

Тот самый человек, о котором они нам писали в самом начале? – спросил я. Крайцлер энергично кивнул.

– Я оставил себе папку. Вообще-то я скептически отношусь к интуиции, но от этого случая никак не мог отмахнуться. Слишком много совпадений: нищее детство в набожной семье, один брат. Вы ведь помните теорию Сары насчет небольшой семьи, потому что мать не желала нянчиться с детьми?

– Крайцлер… – открыл я рот, в надежде прервать этот поток.

– И это магнетическое упоминание про. «лицевой тик», который даже в истории болезни подробно не описывается – только «нерегулярное и резкое сокращение глазных и лицевых мышц». И никаких объяснений, почему…

– Крайцлер…

– А вспомните четкое акцентирование садизма в отчете алиениста приемного покоя, вкупе с описанием инцидента, приведшего его в стены госпиталя…

– Крайцлер! Замолчите же, наконец, и дайте мне взглянуть на ваши бумаги!

Он вдруг вскочил на ноги, весь возбуждение:

– Да, да, конечно – вот, прошу вас. Пока вы их просматриваете, я, пожалуй, проверю телеграфную контору – нет ли чего-нибудь от наших детективов. – Он бросил на стол мою находку. – Я чувствую, мы на верном пути, Мур!

Я дождался, когда он выскочит из зала, и принялся вчитываться в первую страницу.

Капрал Джон Бичем, определенный в госпиталь Сент-Элизабет в мае 1886 года, показал, что родился в Нью-Полсе, маленьком городке к западу от Гудзона и примерно в 65 милях к северу от Нью-Йорка. Именно там была убита семья преподобного Дьюри. Точная дата рождения: 19 ноября 1865 года. О его родителях не было сказано ни слова, кроме отметки «покойные», но у него имелся брат, старше его на восемь лет.