Читать книгу "Соблазнительница - Стефани Лоуренс"

— О том, как отец Люка разорил свою семью? — Хиггс кивнула. — Я знаю об этом.

Значит, она права, она просто неверно поняла Кирби…

— А потом, после упорной работы хозяина, пришел корабль, и хозяин сказал, что нам больше не нужно считать каждый пенни. Его вложения сделали его и всю семью богачами. Уж такая это была хорошая новость! А потом он женился на вас…

— Подождите. — Голова у Амелии закружилась. Вложения? Люцифер спрашивал Люка о каких-то вложениях… — Эти вложения… Когда это произошло? Вы можете вспомнить, когда вы об этом узнали?

Хиггс нахмурилась, подсчитывая дни.

— Да, точно. Через неделю после свадьбы мисс Аманды, вот когда. Помню, я просматривала платья мисс Эмилии и мисс Энн, и тут вошел Коттслоу и сообщил мне эту новость. Он сказал, что хозяин сам только что узнал обо всем.

Голова Амелии так кружилась, что она с трудом сидела на табурете. Чувства ее разрывались между восторженным счастьем и яростью. Она фальшиво улыбнулась, чтобы успокоить Хиггс.

— А, да. Ну конечно. Благодарю вас, Хиггс. Это все.

Она милостиво кивнула; домоправительница присела в реверансе и удалилась.

Амелия отложила гребень. То, чего она никак не могла понять, вдруг объяснилось. Люк был пьян в то утро, когда она подстерегла его; она тогда отметила, что это состояние совершенно ему несвойственно. Он не знал, что она появится и предложит спасти его от безденежья, — и напился, празднуя победу!

Целых десять минут она смотрела перед собой невидящим взглядом, пока все фрагменты головоломки не улеглись на свои места и она наконец-то не увидела общую картину, истинную причину их брака и того, что к нему привело. Потом, преисполнившись решимости, она встала и направилась в спальню.

Люк поднялся по главной лестнице и зашагал по коридору к их спальне. На ходу развязал галстук, и теперь он болтался у него на шее. Рассвет за окнами уже окрашивал небо в яркие цвета. Наверное, Амелия уже спит — она очень устала… значит, придется перенести разговор на завтра. Но он непременно скажет ей, он уверен, что достаточно заинтриговал ее своими «двумя тайнами» и она утром останется в постели, так что он успеет признаться во всем.

Он вошел, не сразу заметив, что свеча еще горит и Амелии в постели нет — она стоит у окна…

Он шагнул к ней. И сразу пригнулся.

Что-то хрустнуло на полу рядом с ним, но он не стал смотреть, что это было. В руке Амелия сжимала тяжелое пресс-папье, когда он схватил ее и прижал к стене.

Ее прищуренные глаза горели синим пламенем.

— Почему ты мне не сказал?

Голос у нее был яростный, но не холодный, и это оставляло надежду.

— Не сказал — что?

Эти неразумные слова вырвались у него прежде, чем он успел подумать.

— Что ты грязный богач! Что ты был им уже до нашей свадьбы! Что ты женился на мне не из-за денег! Ты позволил мне поверить, что женишься из-за них, а оказывается, все это время…

— Да постой же! Я ведь собирался тебе все рассказать. Я же говорил в лесу, что должен кое в чем признаться. Например, вот в этом.

— А еще в чем?

— Ты знаешь. — И добавил: — Несмотря на все, что ты наговорила Кирби, ты все прекрасно знаешь.

Она вздернула подбородок.

— Я могла предполагать, но когда имеешь дело с таким, как ты, знать и предполагать — не одно и то же. Тебе придется сказать. Простыми словами. Кристально ясными фразами.

Он стиснул зубы. А она, зажатая между ним и стеной, никогда еще не осознавала с такой ясностью той телесной и духовной силы, которая давно уже объединила их. Физическое вожделение и духовная связь — и то, и другое всегда присутствовали здесь, но только теперь проявились во всей своей полноте.

И усилились настолько, что больше ни о чем нельзя было думать.

И он заговорил глубоким напряженным голосом:

— Я убедил тебя, что женюсь на тебе из-за твоего приданого. Я солгал — вот первое, в чем я хотел признаться.

Он замолчал. Она впилась в него взглядом, заставляя его продолжать.

Он взглянул на ее губы и снова — в глаза.

— Мое второе признание касается истинной причины, почему я согласился жениться на тебе.

Поскольку он больше ничего не сказал и вновь опустил глаза, она его подтолкнула:

— Так что же это за причина? — Для нее это был самый важный на свете вопрос — единственный, который следовало задать, как она поняла четверть часа назад.

Он снова посмотрел ей в глаза.

— Причина та, что я тебя люблю — и это тебе известно. — Мускул у него на щеке дернулся, но он выговорил эти слова четко, не отводя от нее полуночных глаз. — Потому, что ты есть и всегда была единственной женщиной, которую мне хотелось видеть своей женой. Единственной женщиной, которую я когда-либо представлял у себя в детской, с моим ребенком на руках.

Ресницы его опустились и закрыли глаза.

— Кстати, поскольку мы занимаемся Кирби, нужно сделать какое-то объявление…

— Не пытайся меня отвлечь. — Она обвила его шею руками, коснулась губами его подбородка. — Ты добрался до лучшей части своей исповеди. Расскажи, как сильно ты меня любишь.

Зовуще притянув его к себе, она поцеловала его длинным, нежным поцелуем, теперь уже зная, как разжигать пламя, но при этом держать его на расстоянии.

— Говори же.

— Я лучше покажу, — прошептал он.

Она рассмеялась. Позволила ему наклониться и коснуться ее губ. Позволила ему взять ее на руки и отнести на кровать. Позволила ему любить. И тоже любила его. От всего сердца, так же безудержно, как и он ее.

Слова им были не нужны — они говорили на языке, который не требовал слов, пока наконец серебряное сияние рассвета, проникнув в их окно, не залило широкую кровать. Тогда она призналась:

— Я тебя люблю.

Глаза его сверкнули, он жадно впился в ее губы:

— Я всегда буду тебя любить. Вчера, сегодня, завтра — всегда. И ты никогда не убежишь от меня.

И, словно признавая это заявление, Люк обмотал вокруг пальца низку жемчуга, перемежающегося с изумрудами, которую он час назад надел на шею Амелии. После чего прижал ее к себе и поцеловал.

Она с готовностью покорилась, счастливо вздохнула, когда он отпустил ее, и поуютнее зарылась в постель.

Это было ожерелье, которое он заказал для нее еще до свадьбы, а потом прятал — пока не признается. Оно составляло комплект с ее обручальным кольцом и серьгами, которые он оставил на ее туалетном столике вчера.

— Если ты заметил, я никуда не убегаю.

— Я заметил, но решил прояснить ситуацию.

Его-то «ситуация» была яснее ясного. Амелия все время улыбалась, не в состоянии скрыть счастье, которое переполняло ее через край.