Читать книгу "Ночное солнце - Полина Федоровна Елизарова"

ей, бедненькой, не с кем! — Валера дурашливо закатил глаза.

— Так вышло… — не расположенная к дальнейшим шуткам на эту тему, кивнула головой Самоварова. — Не с кем.

— Ну, пускай заглядывает, только икру не жрет. Икра для девочек — для тебя и Аньки.

— Хорошо! Мы съедим ее на завтрак первого числа.

— Вот и прекрасно! Но небольшой бутерброд ты должна съесть прямо сейчас. — Доктор схватил со стола свежеиспеченный, упакованный багет от известной кондитерской. — Дай мне, пожалуйста, доску и хлебный нож и… обычный нож, — достав из холодильника банку с икрой, суетился он. — Так, еще масло…

— А если холестерин подпрыгнет из-за масла? — Не переставая думать о Регине, Самоварова наблюдала за ним, приклеив к губам улыбку.

— Не подпрыгнет.

— Не подпрыгнет, если ты мне поможешь. Отрезай-ка второй ломоть!

Сев за чай, они принялись обсуждать меню праздничного стола.

— С меня оливье и куриный паштет. С горячим пусть возится Анька.

— Я тебя умоляю! — шепотом сказал доктор. — Я приготовлю утку сам.

— С яблоками?

— Разумеется. Обмажу ее апельсиновым соком с терияки, протомлю в духовке часа два-три и зажарю с яблочками в режиме гриля. Ух, пальчики оближешь!

— Надеюсь.

Самоварова терпеть не могла ни гуся, ни утку, но все остальные проголосовали за это традиционное новогоднее блюдо, и ради семьи она готова была об этом забыть.

— Так… Нужно же еще купить алкоголь! — спохватился Валера и, быстро допив остывший чай, вскочил из-за стола. — Сейчас и пойду. Как раз и вам тут мешаться не буду.

— Возьми наше дачное, грузинское полусладкое, — попросила Варвара Сергеевна, вспомнив о вине, которое у нее ассоциировалось с дождем, летом и их размеренным загородным счастьем.

— Как скажешь… Тогда придется на Литейный сгонять. Там оно настоящее.

— Ну, не развалишься!

Повязав фартук, Самоварова достала из холодильника загодя отваренные для салата овощи и яйца.

— Еще шампанского не забыть… Сколько — одну, две? Дама-то твоя пьющая?

— Когда как, — неопределенно пожала плечами Самоварова. — Куда вы опять большой нож дели?

Она не была уверена в том, что «дама» придет. Возможно, эта всего лишь очередная провокация, проверка на страх и слабость.

— Да вот же он, в мойке!

— Вижу.

— А мы с Олежкой будем водку. Хотя нет… Под утку лучше вино. Я тогда еще возьму полусухого, а ему — хорошей водки. А до уточки, может, и сам под сальце да под твой салат рюмочку с ним пропущу! — обуваясь в коридоре, в счастливом предвкушении скорого праздника выкрикивал доктор.

Как только за ним закрылась входная дверь, Варвара Сергеевна бросилась в комнату за оставленным на зарядке мобильным. Залезла в чат и первым делом, зайдя в настройки, изменила имя.

Регина.

У каждого из нас есть тонкая, темная, заваленная намертво собственной неоспоримой правотой часть совести.

Теперь она знала, какое имя носит в ней эта часть.

* * *

Едва Варвара Сергеевна открыла входную дверь, как сразу пожалела о своем бездумном порыве.

На пороге, умопомрачительно благоухая восточными духами, стояла роскошная тварь.

Убийца ее кошки. Та, что, щедро заплатив, сделала это руками опытного домушника. Та, что не пожалела больную жену полковника. Та, что, подкупив восьмидесятилетнего, полунищего соседа, подожгла доктору дверь.

Но назад пути не было.

На Регине была черная шубка из норки и сапожки на высоких каблуках.

Запыхавшаяся и румяная, она едва удерживала в руках пакеты-майки с логотипом дорогого гастронома.

— Аря, ща рухну, помоги! Здесь пирожные и эклеры, еще икра и рыба. И бутылка безалкогольного шампанского. Не пугайся, это только мне.

Варвара Сергеевна обернулась в сторону открытой двери в гостиную, где Валера, Анька и Олежка смотрели, рассевшись у накрытого праздничного стола, какую-то новогоднюю комедию.

Приняв из Регининых рук часть пакетов, Самоварова окинула ее оценивающим взглядом.

Выглядела она прекрасно: лицо аккуратно, со вкусом подкрашено, короткие волосы стильно уложены. Поставив оставшиеся в руках пакеты на пол, Регина скинула шубку. На ней было строгое черное платье, украшенное брошкой в виде цветка.

— На эти плечики можно повесить?

Варвара Сергеевна вспомнила, что видела похожую брошку во сне, и чуть было не сказала, что это брошь Маргариты Ивановны.

— Повесь.

Пристроив на вешалке шубку и на весу стянув с себя сапожки, Регина приблизилась к Варваре Сергеевне и с заговорщическим видом положила руку ей на плечо:

— Я точно не помешаю?

— Не помешаешь! — стряхнула ее руку Самоварова. — Одна просьба… Я представлю тебя сама, — выдавила она.

На часах была половина двенадцатого.

— Пойдем, разберем твои пакеты. — Оттягивая момент знакомства с семьей, Варвара Сергеевна повела гостью на кухню.

Регина пыталась вести себя непринужденно и, не закрывая рта, болтала о сущей ерунде.

Но перед тем как, разложив по блюдам угощения, они собрались идти в гостиную, Регина вкрадчиво спросила:

— А твоя дочь? Она может меня вспомнить.

— Не может. Вы были совсем маленькими. К тому же я оградила ее тогда от любой информации.

— Ясно… — На ее губах мелькнула грустная улыбка. И тут же, вернув на лицо выражение победительницы, она шутливым голосом добавила: — И все же, Аря, ты отчаянная! Я точно пошла в тебя.

Как только женщины, неся в руках тарелки, появились в гостиной, домашние, еще с минуту назад гоготавшие над экранными шутками, моментально притихли.

Анька, до того вальяжно развалившаяся в кресле, смутилась, села нога на ногу и принялась исподтишка рассматривать гостью. Олежка тут же вскочил с дивана и со своим обычным добродушным выражением лица бросился им навстречу принимать тарелки.

Валерий Павлович, убавив звук телевизора, встал с кресла и подошел к женщинам.

— Знакомьтесь, это Регина. Когда-то вместе работали, — изо всех сил изображая радушную хозяйку, ненатурально лгала близким Самоварова.

— Очень приятно! — недоверчиво хмыкнула Анька, демонстративно не вставая с кресла. — Значит, вы тоже ментовка? — натужно пошутила она.

Повисла пауза.

Регина, нарушив тишину, очаровательно и звонко рассмеялась:

— Почти.

— Рад познакомиться! — Валерий Павлович протянул гостье руку. — Давайте рассаживаться! Осталось пятнадцать минут, — быстро сообразив, что Варе, испытывавшей неловкость, необходимо помочь, скомандовал он.

Олежка подошел к надувшейся Аньке и, поцеловав ее в щеку, что-то шепнул ей на ухо.

В небольшой гостиной, прогретой дыханием людей, было душновато.

Варвара Сергеевна подошла к окну и, приоткрыв, случайно задела локтем стоявшую подле него новогоднюю елку.

Елка, которую два вечера подряд наряжала Анька, получилась аляповатая, изобилующая игрушками и мишурой. А платье на Аньке — розовое, с воланами на рукавах и по подолу — было для ее возраста неуместно.

Испытывая скверное чувство оттого, что она видит все это насмешливыми глазами Регины, Варвара Сергеевна принялась активно хлопотать вокруг стола: искала салфетки, передвигала солонку, переставляла с места на место закуски и салаты.

— Варенька, да успокойся ты уже! Садись! — Погладив ее по спине, доктор схватил штопор и бутылку вина.

Регина, прикрыв ладонью бокал, опустила глаза