Читать книгу "Отборная попаданка архидемона. Книга 3 - Любовь Свадьбина"

– Ты должен был мне сказать! – я снова вдыхаю и выдыхаю…

Я тут переживаю, что он скоро меня бросит, а мы может быть пара… Впрочем, рано расслабляться, может, мы не пара, может, и такие пары распадаются.

– Прости, я правда думал, что так будет лучше.

И как на него сердиться, когда он смотрит так проникновенно своими волшебными глазами? Фыркнув, возвращаюсь на высокий барный стул, облокачиваюсь на столешницу и смотрю в эти изумительные нечеловеческие глаза.

– А я думаю, что мне будет лучше вернуться на шоу.

– Настя…

– На суккуба никто покушаться не будет. Если я твоя пара, то и ревновать меня не надо. Если же я буду сидеть где-то в городе, меня рано или поздно найдут, как Яд нашла твой тоннель.

– Настя…

– Что?

– Хорошо, допустим, ты вернёшься на это несчастное шоу. – Лео делает драматическую паузу, после чего указывает себе за спину. – Что мы в этом случае будем делать с Языкиндой? К себе я её заселить не могу, одну оставлять нельзя…

– С кем-кем? – переспрашиваю недоумённо, и даже Саламандра перебирается на мою сторону барной стойки, чтобы заглянуть в эти дивные глаза с лиловыми радужками.

– С Языкиндой, – повторяет Лео. – Если ты не хочешь давать имя саламандре, это сделаю я. Языкинда. Или Лизинда. Тебе какой вариант больше нравится?

***

Насте не нравятся оба варианта, и Облизинда в том числе, хотя последнее Леонхашарт находит даже более удачным. И это упорное нежелание Насти давать имя магическому созданию безмерно печалит Леонхашарта.

Печалит, что его аргументов о своей безопасности Настя будто не слышит.

Даже если её не ожидают обнаружить среди участниц шоу на месте суккуба, за отбором пристально следит если не Возмездие, слегка дезориентированное спячкой своего руководителя в кристалле, то Архисовет точно, и кто-нибудь бдительный или знающий суккуба может обнаружить обратную подмену.

– Толкай! – шипит Настя, надавливая на филейную часть Саламандры.

– Толкаю, – Леонхашарт чуть усиливает мышцы магией и сильнее надавливает на чешуйчатый крестец, проталкивая Саламандру вниз.

Она чуть растолстела за время домоседства, а Леонхашарт хоть и умеет воздействовать на материалы, но его способности без сильного вливания магии (а значит заметного для датчиков под наблюдением Архисовета и Возмездия) не настолько велики, чтобы сильно уплотнить материал. К сожалению, когда его возможности по расширению люка сдвигом и уплотнением материала исчерпались, Саламандра немного застряла.

А ведь всё начиналось почти хорошо!

– Пи-и! – взвизгивает Саламандра, дёргает хвостом, и вдруг валится вниз.

Падая следом, Леонхашарт едва успевает подхватить Настю и развернуться так, чтобы смягчить её падение.

– Ы-ы-ы! – подвывает распластанная на сложившийся лестнице Саламандра.

А Леонхашарт только охает от удара спиной по чешуйчатому хребту. За это мгновение болезненного неудобства он сполна вознаграждён тем, как прижимается к нему Настя, каскадом её волос, накрывших их душистым куполом, интимностью этой близости после выброса адреналина.

– Обжиранда её надо назвать, – выдыхает Настя ему в щёку.

– Ы-ы-ы!

– Скажи спасибо, что не Толстинда, – Настя приподнимается, заглядывает Леонхашарту в глаза, и у него замирает сердце.

– Ны-ы-ы! – протестующе отзывается Саламандра, но не пытается их сбросить, только сопит.

– Лео, а ты не слышишь моих аргументов, – назидательно сообщает Настя. – Может, ты привык жить один, может, тебе никто не нужен…

– Ты нужна, – перебивает Леонхашарт.

– …а мне плохо тут одной. Мне будет очень плохо, когда придётся сидеть в неизвестной квартире, не зная, как накажет тебя Архисовет за укрывательство. Не зная даже жив ли ты. Сидеть и ждать, когда за мной явится Яд, Возмездие или неизвестные преступники. А меня точно найдут. Выследят по активности Саламандры, по деятельности в сети. Кто-нибудь заглянет, поинтересуется, увидит. Мы не знаем наших врагов, поэтому не знаем их возможностей. И… я не могу оставить это всё на тебя одного. Мне будет тяжело оставаться совсем в стороне. И какие это будут отношения?

– Допустим, я соглашусь, – вздыхает Леонхашарт, перебирая её роскошные чёрные волосы, достойные богини Шааршем. – Как это поможет тебе узнать о моей судьбе, если Архисовет посадит меня в тюрьму тайно? Ты, наоборот, не сможешь ничего сделать, потому что окажешься у всех на виду, на охраняемой территории, и некому будет тебя подменить. Что ты будешь делать, если я исчезну, а ты останешься на шоу?

– А что я буду делать, если ты исчезнешь, а я останусь одна в городе?

У Леонхашарта болезненно сжимается сердце. Одна, одиночество – эти слова в последние дни, с тех пор, как он слышит тихий зов мира, вызывают у него инстинктивный ужас, словно что-то огромное, несоизмеримое, намного-намного большее, чем он сам, трогает струны в глубине его души, вырывая из текущего момента.

Но Леонхашарту хватает сил вернуться в сумрак подземелья, к ощущению лежащей на нём Насти, к её восхитительному запаху, к шёлку её волос.

– С тобой будет Облизинда, – напоминает он, и Саламандра под ним протяжно вздыхает.

– Это не то. Я буду одна. Мне придётся искать встречи с Баашаром, Илантихом или Котиком (к Юмаат не пойду и не предлагай), чтобы узнать, что с тобой, и я, скорее всего, при этом попадусь. А если я буду на факультете благородных демонов, то я без лишнего риска смогу об этом узнать.

– Архисовет в любой момент могут отозвать свой заказ на притворство тобой.

– Значит, тебе надо объяснить, как мне вести себя в этом случае. – Настя улыбается, в лёгком сумраке её зубы ярко выделяются белизной. – Суккуб ведь может пожелать сохранить мою внешность, но выпустить небольшие рожки, подтверждая своё демоническое происхождение.

– Настя, – почти стонет Лео, а сам уже начинает мысленно перебирать, кого он может попросить присматривать за Настей на шоу. И это его удивляет, потому что он с одной стороны не хочет её туда отправлять, но с другой – вдруг очень понимает Настю, будто ощущает её желание вырваться отсюда, не сидеть в одиночестве.

Ему вдруг кажется, что он чувствует её эмоции так чётко, как свои собственные, и он просто не может им противостоять…

***

В тусклом свете фосфоресцирующего мха все выглядят загадочно и так сурово, что у Шаакарана дёргается хвост. Задёргаются тут, когда родители Манакризы смотрят на него с каменными выражениями лиц.

– Вы ведь убивать меня не собираетесь? Ха-ха, – пытается пошутить Шаакаран, но чуть не давится собственным смехом: ни Манакриза, ни её родители, сидящие по другую сторону горелки с закипающим котелком, ни два жилистых воина возле люка в полу, не улыбаются. – Мда, я пошутил вообще-то…