Читать книгу "Замок ледяной розы. Книга 2 - Анна Снегова"

…- Долго?! Да для меня даже семь лет не было долго! Как не стыдно так говорить?! Не у всех такая короткая память! Сам-то за эти бесконечные семь лет обо мне даже не вспоминал, наверное, ни разу со своими книгами! Пока я медленно умирала без тебя...

- Значит, решила, что не вспоминал… Тогда проверь сама… как я не думал о тебе все эти годы… посмотри, что ношу на шее до сих пор!..

…- Представь, что ты – путник, заблудившийся в пустыне и умирающий от голода. После долгих скитаний…

…ты находишь оазис, в котором растёт яблоня. И на её ветвях – один-единственный цветок, прекраснее которого ты не видел ничего в жизни.

…и ты боишься прикоснуться к этому цветку, боишься даже дышать рядом с ним, чтобы он не увял раньше времени и не утратил свою волшебную красоту.

…а потом вдруг налетает ураган, подхватывает тебя и уносит прочь. Снова бросает посреди пустыни, и ты тратишь годы на то, чтобы вновь отыскать свой оазис. И вот, когда ты его, наконец, находишь…

…когда ты его находишь, почти подыхая от невыносимого голода и жажды, то вместо цветка на ветвях дерева видишь яблоко. В этот момент ты понимаешь, что только оно способно спасти твою жизнь. Но оно висит слишком высоко.

…и есть только два пути его достать. Сломать ветви дерева, на которое ты молился полжизни, кажется тебе кощунством. Остаётся последний путь…

- Какой?..

- …ждать, когда дерево склонит ветви и само подарит тебе яблоко. И вот когда этот момент настанет…

…так скажи мне, Рин, когда этот момент настанет, когда яблоко окажется в его руках – сможет ли умирающий от голода путник остановиться на одном укусе?...

А потом вдруг неожиданно вспоминать становится труднее. Что-то отвлекает. Наверное, его рука, которая пробралась-таки в кокон из одеяла и принялась гладить меня по разгорячённой спине, притягивать всё ближе. Ну или может его губы, которые опустились куда-то к шее.

- Ри-и-ин…

- М-м-м?

- Ты, кажется, хотела честности…

- Да…

- Ну так вот, признаюсь тебе честно, как на духу… Я сейчас совершенно точно, без сомнений на грани. Подыхаю, так хочу тебя… для начала поцеловать. И у нас ещё пять минут до того, как закончится «послезавтра»…

То ли укус, то ли поцелуй – в нежную кожу чуть пониже уха. Судя по тому, как языком он зализывает место, где только что были зубы, всё же, наверное, поцелуй. Хотя я не уверена.

Горячие губы движутся выше – прихватывают мочку уха.

Скула, щека, и ниже…

- Рин! Нет, она точно меня решила до сердечного приступа довести. Теперь-то что?

- Ничего! – буркнула я, снова пряча лицо у него на груди. – Я почему-то подозреваю, что следующим пунктом остановки будут мои губы!

   - С чего бы это, действительно… Ну и? – кажется, эта зараза едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

- Рональд Винтерстоун, ты непроходимый тупица! Я никогда раньше не целовалась. Я смущаюсь, что непонятного?

- Маленькая моя трусиха, уверяю тебя, там ничего сложного нет! Быстренько покажу тебе, что к чему, не переживай, - вкрадчивый тон, от которого у меня мурашки во всех местах сразу. – Ну что, вылезаешь?

- Неа! – качаю головой, не покидая убежища. – Просто… ну-у… ты же так долго этого ждал… а вдруг ты разочаруешься?

Ошеломлённое молчание было мне ответом. Кажется, я до сих пор не утратила способности его удивлять. Могу собой гордиться.

- Черепашка, официально заявляю – ты поехала панцирем! То есть ты на полном серьезе мне сейчас заявляешь, что не побоялась выйти одна против целого войска, подружиться со здоровенным жуком-людоедом, притащить в дом пса-оборотня размером со слона… но сейчас боишься, что я в тебе разочаруюсь, потому что… ты не умеешь целоваться?!

Обиженно соплю. Ну чего он? Что смешного? И это был шелкопряд, а не жук.

И ещё полминуты провожу в напряжённом, ждущем молчании, пока место моего отдохновения подозрительно трясётся, как будто кто-то неимоверными усилиями пытается не расхохотаться. Может, если притворюсь дохлой зверушкой, он от меня отстанет? Нет, ну правда… Я же и без этого на грани сердечного приступа от того, что он там делал с моей шеей… А если ещё и поцелует – я вообще, наверное, обратно в обморок хлопнусь.

Рон снова не выдержал первый и издевательски постучал меня указательным пальцем по макушке.

- Эй, Ри-и-и-ин!.. Черепашка, ты ещё там? Вылезай-ка из своего домика!

Я упрямо помотала головой.

- Вылезай, говорю! Ладно, убедила – не буду я к тебе сейчас лезть со своими поцелуями. Ну подумаешь – годом раньше, годом позже… Ты всё равно у меня в ловушке – готовься морально, я намерен добиться свадьбы как можно быстрее, и тогда ты мне не только поцелуи должна будешь, но и…

Я его перебила возмущённым стоном. Ну как можно так издеваться, вот ведь гад!!

- Ладно, ладно, выхожу! Точно не полезешь?

- Угу.

- Обещаешь?

- Угу.

- Ну, тогда…

Эм-м-м… Вообще-то, можно сказать, он практически не соврал.

Это же был не совсем поцелуй. Вернее, совсем не поцелуй. Это явно должно было называться как-то по-другому. Какое-нибудь однокоренное слово с «ураган», «тайфун», «смерч», «сумасшествие»…

Кажется, я наконец-то поняла, что значит «дорваться». Вот только, по-моему, «дорвались» мы оба. Я даже как-то совсем позабыла, что не умею целоваться. Вообще забыла обо всём на свете, кроме его жадных, требовательных губ.

Поцелуй, который даже не пытался казаться нежным. И я знала, что они будут ещё в нашей жизни – медленные, неспешные поцелуи – но не сегодня. Сегодня мы не могли напиться друг другом.

Самым простым и доступным способом Рон мгновение за мгновением доказывал мне простую вещь, которую я на самом деле знала давным-давно. Что все эти долгие годы всё, что я искала, всё, что мне было нужно – это был он. Всегда только он, с тех самых пор, как в Замке ледяной розы я встретила нескладного темноволосого мальчугана, сидящего на подоконнике с книгой.

Сначала я безумно хотела, чтобы Рон меня просто заметил. Оценил, одобрил. Хотя бы просто улыбнулся. Не прогонял. Не ранил своим пренебрежением.

Потом мне стало этого мало. Мне понадобилось от него намного больше. Участия, сочувствия, присутствия рядом. Чтобы смотрел только на меня – так же, как я всё это время на самом деле смотрела только на него. Стать для него тем же, чем он стал для меня – единственным компасом, по которому я направляла свою жизнь.

И в конце концов, я стала такой ненасытной, что мне захотелось его всего. Каждое прикосновение – чтобы мне одной. Каждое дыхание – выпить до дна. Каждый взгляд – только мне в глаза. И когда я успела стать такой ужасной жадиной?..