Читать книгу "Полный газ - Джо Хилл"

Лишь на мгновение глаза ее оказались над уровнем травяного моря, и Бекки смогла увидеть, откуда пришла. Но и этого кратчайшего мига было достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание.

Кэл и дорога. Кэл… и дорога.

Она приземлилась – тяжело, ногами от пяток до колен болезненно ощутив удар о землю. Под левой стопой что-то заскользило, Бекки не удержалась и тяжело плюхнулась в вязкую черную грязь.

Она была уверена, что вошла в траву шагов на двадцать. Самое большее – на тридцать. Дорога совсем недалеко – до нее можно мяч докинуть! А оказалось, что между ней и дорогой целое футбольное поле – или, пожалуй, даже побольше. Потрепанный красный «Датсун», стоявший ближе всего к шоссе, выглядел крохотным, как коробок спичек. Сто сорок ярдов травы – мягко колышущегося зеленого океана – отделяли Бекки от черного асфальтового покрытия.

Первая мысль ее была: «Нет! Не может быть! Мне показалось».

А вторая – о неопытной пловчихе, захваченной отливом, которую уносит все дальше от берега, а она и не замечает, что попала в беду, пока не начинает кричать, а на берегу ее никто не слышит.

Невероятное, невозможное расстояние до шоссе ее потрясло; но и Кэл – его она тоже успела увидеть – сбил с толку не меньше. И не потому, что ушел слишком далеко. Нет: он был как раз близко! Она видела, как он вынырнул из травы меньше чем в десяти футах! Почему же обоим приходится кричать во всю мочь, чтобы услышать друг друга?

Бекки все сидела в грязи: липкой, мягкой, теплой, словно материнская утроба. В траве сердито жужжали насекомые.

– Осторожнее! – донесся издалека крик мальчика. – Вдруг вы тоже потеряетесь?

А следом – короткий взрыв смеха, этакий развеселый нервный смешок. Смеялся не Кэл – и на сей раз не мальчик. И не его мать. Смех донесся откуда-то слева и стих, поглощенный неумолчной песнью насекомых. Мужской смех. И как будто… пьяный?

Бекки вдруг вспомнилось, как Безумная Мамаша кричала: «Тобин, милый, молчи! Он услышит!»

«Да что за херня?!»

– Да что за херня?! – заорал Кэл, словно прочел ее мысли.

Неудивительно: у них всегда так было. «У Кэла и Бекки одна голова на двоих», – говаривал мистер Демут. «Два сапога пара», – добавляла миссис Демут.

Наступило короткое молчание: лишь тянули свое «ж-ж-ж-ж…» насекомые и шелестел ветер в траве. А затем снова, во всю мощь легких:

– ЧТО ЗА ХЕРНЯ ЗДЕСЬ ТВОРИТСЯ?!

↓

Примерно пятью минутами позже Кэл ненадолго потерял голову.

Случилось это после того, как он попробовал один эксперимент. Подпрыгнул, выглянул на дорогу, затем подождал и, сосчитав до тридцати, подпрыгнул и взглянул еще раз.

Приверженцы строгой точности, пожалуй, здесь возразят: раз уж Кэлу пришел на ум такой эксперимент, значит, он уже начал терять голову. Но к тому моменту реальность для него стремительно превращалась во что-то вроде грязи под ногами – такое же нестойкое и ненадежное. Самая простая вещь – найти сестру, идя на ее голос, – ему не удавалась: когда он шел налево, голос звучал справа, стоило повернуть направо – голос перемещался налево. И в какую бы сторону он ни шел, кажется, все удалялся и удалялся от дороги.

Он подпрыгнул и сфокусировал взгляд на шпиле церкви – ярко блестящем копье, вознесенном в синее, почти безоблачное небо. Странно: сама церковь бедненькая, а шпиль как у собора. «Кучу денег, наверное, на него потратили», – подумал он. Хотя отсюда, с расстояния примерно в четверть мили (что само по себе безумие – он прошел никак не больше сотни футов!), Кэл не видел ни заколоченных окон, ни облупившейся краски на стенах. Не мог разглядеть даже собственную машину, стиснутую на стоянке меж других, таких же неразличимых. Впрочем, разглядел пыльный «Прайус» в первом ряду. И очень постарался не вспоминать о том, что заметил у этого «Прайуса» на пассажирском сиденье – деталь из дурного сна, о которой Кэл не готов был размышлять прямо сейчас.

После первого прыжка Кэл повернулся так, чтобы стоять к шпилю лицом. В нормальном мире осталось бы только пойти к нему по прямой, время от времени подпрыгивая, проверяя, где ты, и при необходимости корректировать курс. Идешь, идешь – и выходишь прямиком к ржавому, словно побитому оспинами дорожному знаку между церковью и кегельбаном, пятиугольному белому знаку с желтой окантовкой, на котором написано что-то вроде «ОСТОРОЖНО, ДЕ…» Что именно написано, Кэл разглядеть не мог – очки он тоже оставил в машине.

Он приземлился обратно на размякшую землю и стал ждать.

– Кэл! – донесся откуда-то сзади голос сестры.

– Подожди! – рявкнул он.

– Кэл! – снова позвала она, теперь слева. – Мне говорить? – Он не отвечал; и Бекки начала декламировать без особого энтузиазма, теперь откуда-то спереди: – «Жил на свете старик в бороде, говорил он: я знал, быть беде…»

– Просто заткнись и подожди! – заорал Кэл.

В горле у него пересохло; сглотнуть получилось с трудом. Было уже часа два, солнце стояло прямо над головой: он ощущал его палящий жар на коже головы, кажется, чувствовал даже, как обгорают уши. Он всегда легко обгорал. Пожалуй, если бы здесь нашелся глоток воды – если бы Кэл догадался взять с собой воду или колу из машины, – было бы легче. Он бы так не… не беспокоился.

В траве сверкали капли росы – сотня миниатюрных увеличительных стекол, отражающих и преломляющих свет.

Десять секунд.

– Мальчик! – позвала Бекки, теперь снова откуда-то справа. (Нет. Нет! Она не двигается! Это все у тебя в голове! Держи себя в руках!) Голос звучал сипло, словно ей тоже хотелось пить. – Ты меня слышишь?

– Да! Вы нашли маму?

– Нет еще! – взревел Кэл, вдруг сообразив, что мамашу они в самом деле уже давно не слышат. Хотя, честно говоря, сейчас это его не особо волновало.

Двадцать секунд.

– Мальчик! – теперь Бекки снова кричит сзади. – Все будет хорошо!

– А папу вы не видели?

«Новый игрок на поле, – подумал Кэл. – Класс! Интересно, кто тут еще найдется, если поискать? Уильям Шатнер, Майк Хаккаби, Ким Кардашьян, тот парень, что играл Опи в «Сынах анархии», и вся команда из «Ходячих мертвецов»!»

Он прикрыл глаза – и в тот же миг ощутил головокружение, как будто стоял на верху приставной лестницы, а лестница зашаталась и начала падать. Черт! Вот «Ходячих мертвецов» вспоминать не стоило. Кэл открыл глаза – обнаружил, что раскачивается на каблуках, и с некоторым усилием выпрямился и замер неподвижно. Пот щекотал ему лицо.

Тридцать. Тридцать секунд он простоял на одном месте. Может, подождать полную минуту? Впрочем, Кэл понял, что дольше ждать не сможет, и подпрыгнул, чтобы взглянуть на церковь еще раз.

Внутренний голос – тот, который Кэл изо всех сил старался не слушать – подсказывал, что именно он увидит. «Кэл, старина, – нашептывал он почти весело, – все здесь движется, и ты тоже! Трава плывет, и ты вместе с ней. Наконец-то ты, братишка, стал един с природой!»