Читать книгу "Тайна лорда Мортона - Галина Львовна Романова"

У крыльца уже стоял кое-кто из моих коллег. Я увидел мессира Леонарда, даму Морану, Спурия и леди Ульфриду. Неподалеку нарочито безразлично прогуливались мальчишки — они явно знали больше меня. Заметив нас с Арысью, Спурий подбежал к нам.

— Только что прилетела сорока — они уже на подъезде, — сказал он.

Минут десять спустя в широких воротах показался обычный дилижанс — точно в таком же я осенью приехал в Школу МИФ. Даже возница, кажется, был тот же самый. Он осадил дилижанс у памятника Семерым Магам, распахнул дверцу, и из нее появился… инквизитор.

Я шарахнулся прочь от его алой мантии и красной шапочки, покрывающей бритую макушку. Дети настороженно притихли. Но нежданный гость не спешил подниматься на крыльцо. Он придержал дверцу открытой и помог спуститься с подножки Эмилю Голде!

Мальчишки разразились приветственными криками, но он даже не посмотрел на друзей. Эмиль очень переменился. Он ужасно похудел, его русые волосы были сбриты, и голову покрывал только-только начавший отрастать ежик. Вместо школьной формы, в которой его увезли, на нем была какая-то роба мышиного цвета. Он испуганно огляделся по сторонам и сорвался с места.

— Мама!

Арысь-поле взвилась на задние лапы, подхватывая мальчика передними. А Эмиль обхватил чудовищную самку руками и ногами и повис на ней, прижимаясь щекой к ее морде. Из глаз Арыси покатились крупные слезы.

Спурий за локоть оттащил меня в сторонку.

— Она его мать, — со вздохом объяснил он. — Это к Эмилю Арысь-поле бегает по ночам.

— А кто же его отец? — удивился я.

Вместо ответа Спурий как-то странно посмотрел мне через плечо. Я обернулся — привезший мальчика инквизитор все еще стоял возле дилижанса и во все глаза смотрел на Эмиля и Арысь.

— Не может быть!

Спурий только развел руками — дескать, думай, что хочешь.

Глава 18

И вот он настал — Бельтан.

По традиции в этот день устраивают карнавал. В Неврской Школе Искусств и потом в Колледже я не особенно жаловал такие мероприятия — из-за застенчивости и невысокого мнения о своей персоне. Да и с фантазией у меня похуже, чем у всех магов. Настоящий чародей и волшебник просто обязан быть выдумщиком и фантазером — без воображения нет магии. Поэтому для меня сущим наказанием было придумывать карнавальный костюм.

В этом году дела обстояли таким же образом. Вечером, за два часа до торжественного открытия праздника, я еще не придумал, как наряжусь. То есть за два часа до выхода я только вспомнил, что нужен карнавальный костюм.

Еще год назад я бы запаниковал и вовсе никуда бы не пошел, но последние события меня кое-чему научили, и я заметался по комнате в тщетной попытке найти хоть что-нибудь подходящее. Открывая все дверцы подряд, я в один прекрасный момент добрался до шкафа…

А я и забыл, что до меня тут жила женщина! На меня прямо-таки обрушился ворох платьев, туфель, париков, пелерин и разных кружевных штучек. Всю эту гору придавил кованый сундучок с косметикой, и я понял, что выход найден.

Два часа спустя я осторожно переступил порог своей комнаты. Чтобы удержаться на каблуках, мне пришлось взять зонтик, на который я опирался, как на тросточку, и все-таки колени мои от волнения подгибались, когда я вошел в парадный зал.

И сразу понял, что никто не будет надо мной смеяться и тыкать пальцами. Потому что даже Хеллоуин не шел ни в какое сравнение с тем, что происходило в Школе МИФ в день Бельтан.

Все мои коллеги изменились до неузнаваемости. Лыбедь красовалась в костюме облачной девы — огромные белые крылья закрывали ее тело с ног до головы, а на распущенных волосах сверкала огромная корона. Больше на ней, как оказалось, ничего не было. Леди Ульфрида преобразилась в снежную королеву, а вместо Лилиты по залу прыгала Богиня Кали в ожерелье из черепов, вся перемазанная сажей и увешанная оружием. Сирена тоже была птицей — только угольно-черной с длинным золотым хвостом и вампирьими клыками во рту, а вместо Берегини в ступе сидела жуткого вида Баба Яга — горбатая, грязная, в лохмотьях и ужасно старая. Изменилась даже дама Морана — она переоделась в настоящую валькирию: длинные косы, кольчуга, рогатый шлем и копье. Костюмы остальных коллег были куда как скромнее. Исключение составили только Спурий — в облике волка — и сам мессир Леонард. Наш директор-пука превратился в толстого белого пони с ромашками в гриве. С задорным ржанием он носился среди школьников. Время от времени он приставал к какой-нибудь из девочек с предложением прокатить, но стоило всаднице устроиться на его толстом крупе, как он сбрасывал ее и убегал, весело помахивая хвостом.

— И-ги-ги-ги-ги! — подскакал он ко мне. Заглянул в лицо — и попятился.

— Я тоже хочу прокатиться, — подмигнул я. Но директор ошалело помотал головой и со всех своих коротеньких ножек ринулся прочь.

Я очень боялся, что мессир Леонард разболтает всем о моем маскараде, но, видимо, в облике пони он был лишен возможности разговаривать, так что какое-то время я крутился среди школьников, разглядывая средневековых рыцарей, различных духов, девочек-фей, мальчиков-гномов, чертей, русалок и прочую нечисть. Некоторые оригиналы оделись как простые смертные — джинсы, кожаные куртки, тренировочные костюмы, татуировки и кроссовки. Были и те, кто изображал растения — подозреваю, что оранжерея лишилась больше половины своих насаждений.

Праздник должен был начаться шествием масок, после чего все проследуют к украшенному майскому дереву для пира. В разгар пира будут показаны различные чудеса: обычно для этой цели приглашают артистов, но наша школа решила обойтись художественной самодеятельностью. А в конце выберут Короля и Королеву Мая: тех, чьи карнавальные костюмы будут признаны лучшими. Ну а после этого начнутся танцы и все остальное, на что окажется способной фантазия участников праздника.

Меня не узнавали довольно долго, пока не пришла пора садиться за столы. Только когда я скромно устроился в уголке учительского стола, меня вычислили методом исключения.

— Это ведь вы, Максимилиан? — наклонилась ко мне женщина удивительного вида. Она была необыкновенно худощава и затянута в змеиную кожу. Ее лицо мне было совершенно незнакомо, разве что голос…

— А вы — Маска? — догадался я.

— Хочешь, чтобы тебя не узнали — будь самим собой, — загадочно изрекла она. — Ибо все мы носим маски, и иной так сродняется с этой личиной, что не расстается с нею и после смерти. Но будьте осторожны — раз примерив маску, избавиться от нее очень трудно.

Я исподтишка разглядывал ее лицо — или то, что принималось за таковое. Непохоже, чтобы она такой родилась. Наверное, в юности с нею произошла какая-то катастрофа. Маска заметила мое внимание.

— Выглядит отвратительно, не так ли? — оскалила она губы. — К счастью, никто из окружающих не догадывается, что это — неумело наложенный макияж. И, надеюсь, вы никому не выдадите мою тайну?