Читать книгу "Астровойны - Олег Синицын"

Блуждания по унылым коридорам угнетали. Серафима искала хотя бы один иллюминатор, чтобы выглянуть в космос, увидеть свечение белого карлика, возможно, одну из планет. Это придало бы ей каких-то сил. Но иллюминаторов не было. Вместо них — только стены, стены. После долгих кружений она вернулась туда, откуда начался ее путь. В камеру-пирамиду.

Остановившись на пороге, Серафима ощутила, как ее веки стали на несколько граммов тяжелее. Игнавус воспользовался именем матери, чтобы охмурить дочь. И ему это замечательно удалось.

3

«Северный Хозяин»

Первым из дверей боевой рубки вышел незнакомый офицер, а следом появились Шахревар и Думан — серьезные и сосредоточенные. Ганнибала с ними не было,

— Ну, что там? — Антонио поднялся им навстречу. Даймон тоже встал.

Шахревар прошел мимо пресс-секретаря и обратился к служанкам Серафимы.

— Девушки, вы остаетесь на попечение коменданта крепости. Через несколько минут он пришлет человека, который проводит вас в каюту. Позже мы найдем вас, а сейчас я вынужден проститься.

Он вежливо поклонился, они ответили реверансом. Выглядели они грустными.

— Куда вы собрались? — не унимался Антонио. Шахревар опять не ответил, вместо этого повернулся к Даймону, который смутился под прямым взглядом паладина.

— Ты пойдешь с нами.

Даймон метнул взгляд на брата. Затем на Шахревара. И расцвел от счастья. Он еще не знал, куда пойдет и зачем, но вчерашнему пленнику было лестно оказаться рядом с двумя рыцарями.

— А я?! — воскликнул Антонио.

Шахревар мотнул головой, показывая следовать за ними.

Офицер провел их через коридор, залитый пурпурным светом аварийных ламп — тем самым подчеркивался режим боя, в котором находится заорбитальная крепость. За коридором оказался технический лифт со стенками из проволочной сетки. В нем группа спустилась на несколько ярусов.

Все это время Антонио пытался выяснить у Шахревара, что, в конце концов, происходит, но так и не добился ответа. И только когда лифт остановился перед бронированными дверьми, Антонио схватил паладина за руку, заявив, что если тот не скажет, он перестанет считать его другом.

Шахревар посмотрел на неугомонного пресс-секретаря с усталостью и печалью.

— Мы спустимся на Рох, чтобы встретиться с Рапом и тучами орков, наводнивших орудийный форт. Прости Антонио, не очень хочется говорить об этом. Я должен справиться со своими страхами.

— Я полагал, что ты ничего не боишься, Шах, — ответил смущенный Антонио, выпустив руку.

— Если бы это было так. — Паладин задумчиво смотрел, как бронированные двери разъезжаются в стороны. — Если бы это было так.

В первый момент Даймон подумал, что темное помещение, в которое они вошли, является гигантским складом запчастей — нечто подобное он видел в орудийном форте, куда его привел орк по имени Баструп, впоследствии провалившийся в жертвенный колодец. Падающий из входного проема свет выхватывал ряды стеллажей, уходящих в темноту и отливающих холодным блеском водруженных на них инструментов.

Сопровождавший их офицер перекинул рубильник. Мощные светильники под потолком вспыхнули, и взглядам предстал такой громадный склад ручного оружия, что даже Думан, достаточно повоевавший в системе Диких, не видывал подобного арсенала.

Здесь было все, что требуется космической крепости для отражения вражеского штурма. Начиная от простейших излучателей и реактивных пистолетов, портативных энергетических щитов, универсальных шлемофонов и разнообразной брони и заканчивая реактивными наплечными гранатометами, ранцевыми генераторами, способными накрыть силовым полем целый взвод, и тяжелыми сдвоенными бластами, что питались от передвижных ядерных реакторов.

Думан и особенно Шахревар обычно не жаловали плазму и реактивное оружие. Но даже наделенные невиданной силой паладины иногда попадали в ситуации, когда приходилось действовать в качестве рядовых солдат. Поэтому для спуска на Рох они были вынуждены набирать себе снаряжение.

Свои проверенные серебристые доспехи Шахревар менять не стал. Он нацепил на пояс патронташ с дымовыми и световыми гранатами, закинул на спину тяжелый скорострельный бластер, а небольшой набедренный, который всегда носил с собой, заменил на более мощную модель. Думан отстегнул старую броню и облачился в более прочные латы штурмовика, которые кроме механической защиты создавали над броней локальное силовое поле. Из оружия он выбрал знакомый ему по Крестоносному флоту реактивный пистолет, а в качестве штурмового оружия — переносную ракетную установку и ранец боезапаса к ней.

Стараясь не отставать от своих спутников, Даймон подобрал себе подходящую по размеру броню. Надел ножные латы, влез в панцирь, застегнул наколенники и налокотники. Распрямил руки и замер.

Он чувствовал себя примерно так же, как кошка, втиснутая в черепаший панцирь. Он не мог вдохнуть полной грудью, руки до конца не разгибались, корпус не повернуть. Его облачение напоминало пыточный станок. Или хитрый урок, который иногда преподавал отец, чтобы отучить сына от некоторых дурных привычек.

Даймон присел. Взмахнул рукой. Помотал головой. Привычные движения сделались чужими, их приходилось разучивать заново.

— Это хорошая броня, — сказал Думан, подходя к брату.

— Мне в ней неудобно.

— Ничего. Привыкнешь.

— Знаешь, отец говорил, что настанет день, когда вся эта технологическая шелуха перестанет быть нужной. Я не думаю, что этот день наступил. Но броня мне уже не нужна.

— Не говори глупостей. Философия отца — это суждения человека, который всю жизнь прожил в глуши и воспитывался такими же людьми, которые жили в глуши. Он даже никогда не воевал! А я воевал. Я знаю, что такое бой. И что нужно для боя.

— Ты считаешь себя сильнее нашего отца? — спросил уязвленный Даймон.

Думан сделал вид, что в данный момент для него нет ничего важнее, чем проверить, как ходит пульсатор бластера.

— Даймон… Сейчас я скажу тебе одну вещь, которую ты не знаешь. — Думан погрузил бластер в кобуру и застегнул ее. Затем посмотрел на брата, Даймон прочитал в его глазах непонятное сожаление. — Дело в том, что Ротанг не родной нам отец.

Даймон подумал, что ослышался. Или Думан оговорился. Ничего странного. Со всеми бывает. Он хотел сказать — родной. Родной до последней капельки души!

НАШ отец!

Но Думан не собирался исправляться.

— Ты был слишком мал, не больше года, а мне было восемь. Я все прекрасно помню. Наш отец служил навигатором на пограничном судне, он погиб в результате несчастного случая. Я помню, как мы с матерью летели из Прейтона в Гарнизонное. Мы преодолели половину пути по материковым лесам, когда этот проклятый ластодонт вылетел из чащи и опрокинул гравилет. Я успел схватить тебя, когда нас бросило в кусты. Матери не повезло. Ластодонт настиг ее и бивнем пригвоздил к дереву.